- Операция подвергнет жизнь агента неоправданному риску, - возражаю я. - Жак ведь даже не ликвидатор.
- Он вызвался добровольно, вы же слышали. А что касается риска, так вся наша работа состоит из него.
- Есть риск и есть риск. В данном случае…
- Прекрати, Макс, - взрывается Жак. - Когда речь идет о том, чтобы ТЕБЕ влезть в очередную мясорубку, ты никого не слушаешь и прешься напролом. Если же это должен сделать кто-то другой, ты превращаешься в занудную старую деву.
- Я все же считаю… - Черт побери, да Жак оперативник-то без году неделя.
- Хватит, - говорит Харди. - Время постпрыжковой дезориентации не позволит трем гвардейцам начать стрельбу сразу после перемещения, и за это время их могут убить. Я сейчас рискую одним человеком, а если выберу ваш вариант - подставлю под огонь троих!
- Вы можете послать Рейдена, если возникла такая уж необходимость. Его период адаптации равен нулю. Рейден уйдет оттуда прежде, чем они сосчитают трупы.
- Я не могу послать Рейдена! - орет Харди. - Потому что Рейден один, и я не могу затыкать им каждую дыру в оперативном плане. Рейден тоже не вечен, прах побери, рано или поздно нам надо будет научиться обходиться без него!
Будучи человеком объективным (по крайней мере, так мне хочется думать), я не могу не признать, что кое в чем Харди прав. Скажем, насчет того, что Рейден не вечен, я мог бы и поспорить. Пока не было никаких намеков на то, что он собирается покинуть Гвардию в частности и этот мир в целом. Но в том, что надо уметь обходиться и без Рейдена, Харди был прав. Только способ обучения он выбрал не самый разумный.
- Сэр, я уверен, что существуют и другие варианты…
- Не забывайтесь, сержант. Вы противоречите старшим по знанию.
- Инициатива в Гвардии ненаказуема, капитан.
- Порядки у нас стали слишком либеральны, - говорит он с чувством. - Соболевский, вы любимец прессы и по какой-то неизвестной причине нравитесь Полковнику. Но я хочу вас предостеречь. Вы ходите у самой черты, и когда вы ее перейдете, а вы перейдете ее обязательно, я буду рядом, и даже Полковник не сможет вас спасти. Мне жаль только, что я не могу посадить вас под арест прямо сейчас.
- Так точно, сэр. - Наш диалог начинает напоминать перепалку между майором ВКС и профессором с птичьей фамилией, имевшую место на Таурисе. - В свою очередь, хочу предостеречь вас, сэр, что независимо от того, чем закончится операция, я подам рапорт на имя Полковника, в котором изложу свою точку зрения.
- Подавайте, - рычит он. - Бумага все стерпит. Вы свободны, сержант.
- Порядки у нас стали слишком либеральны, - говорю я. - Так что я предпочел бы остаться.
- Как угодно! - Желваки ходят по его скулам, лицо наливается багрянцем ярости. - За работу все!
Жак усаживается в кресло перед голоэкраном, очевидно, тем самым, что будет показывать индивидуумов с противоположной стороны. Техники возятся с оборудованием прямой связи. Харди яростно взирает на происходящее, бросая не самые дружелюбные взгляды в мою сторону.
Мисс Шаффер приближается ко мне:
- Тебе не кажется, что ты чересчур прямолинеен, Макс?
- Увы.
- Режешь правду-матку в глаза. Или то, что принимаешь за правду-матку.
- И ты, Брут?
- Нет, я серьезно. Я почти все слышала. Неужели это все настолько опасно?
- Еще как, - говорю я.
- А капитан действительно не может вышвырнуть отсюда нас обоих? Судя по виду, он только об этом и мечтает.
- А капитан действительно не может вышвырнуть отсюда нас обоих? Судя по виду, он только об этом и мечтает.
- Не может, - уверяю я. - Я сержант, старший оперативник и имею право находиться в ситуационном центре для дополнительного контроля.
- А я?
- На обострение с прессой Полковник ему пойти не позволит. Второй Кризис еще слишком памятен.
Видно, что она хочет еще что-то спросить, но умолкает, так как экран головизора становится матовым, а потом оживает, показывая помещение для переговоров.
Никакого намека на привычный круглый стол. Квадратная комната, той же формы стол. По одну его сторону расположились в ряд восемь сердитых личностей. В центре, с длинной черной бородой и в расшитом черном халате, сидит, как я думаю, сам лидер. Противоположная сторона стола пустует. Там стоит только одно кресло, предназначенное для Жака. Конечно, Жак мог бы обойтись и без кресла, если бы речь шла только о переговорах, но фигура сидящего человека, зависшая в полуметре над полом, кого угодно может выбить из равновесия при долгом процессе обсуждения взаимных уступок.
Только никаких уступок больше не будет.
Кто-то из техников лазерной указкой помечает предстоящие мишени. Лидера я угадал точно, а два других представителя партийной верхушки сидят по разным концам стола. Не самый удачный расклад для скоростной стрельбы.
Слухи о мании преследования подтверждаются: по всем четырем стенам комнаты расставлены охранники в боевой броне. Конечно, ей далеко до костюмов ВКС или наших собственных скафандров, но вид у телохранителей угрожающий. Ударом в лоб тут ничего не добиться - дула всех орудий направлены на пустующее кресло.
Мне очень не нравится то, что я вижу.
- Поехали, - говорит Жак, закидывая ногу на ногу, и его голограмма появляется в кресле. Мы можем наблюдать Жака и вживую, и на экране головизора. - Добрый день, господа.
- Добрый, - нестройно здороваются угрюмые индивидуумы.
Один из охранников позади Жака покидает строй, отделяется от стены и пытается ударить агента прикладом в затылок. Пластмасса легко проходит сквозь голову голограммы, не встречая никаких препятствий, кроме сопротивления воздуха.
- Извините за небольшую предосторожность, - говорит лидер. Он вполне удовлетворен. - Ваша техника все еще ставит нас в тупик.
- Они проделывают этот фокус каждый раз, - сообщает мне внезапно объявившийся рядом Санька. - И каждый раз извиняются.
Могли бы и просто руку пожать.
- Жак постоянно ведет с ними переговоры?
А если они этот, как он выразился, фокус, проделают еще раз чуть позже?
- Постоянно, - отвечает Санька. - Они уже привыкли к нему. Пошли мы сейчас вместо него ликвидатора, они бы заподозрили подвох.
- Надо было приучать к кому-нибудь другому, - ворчу я. Колосков разводит руками, дескать, кабы знать…
- Изначально мы были просто передаточным звеном в переговорах, экономя Лиге на зарплате посла и стоимости его охраны. Если бы акция сразу планировалась как боевая, расклад был бы совсем другой.
- Господа, - говорит Жак. - Мы встречаемся с вами уже не впервые, и я который раз хочу вас заверить, что Лига будет крайне рада вступлению в нее нового члена.
Не то он говорит. Эти местные князьки, прикрывающиеся принципами демократии, понимают только один язык - язык силы. Если бы переговоры не были ширмой, они бы все равно ни к чему не привели.
С другой стороны, если бы переговоры не были ширмой, их вел бы не студент-недоучка с Авалона, а толпа квалифицированных дипломатов.