Выручила знакомая музыка. Попса. Такую дрянь только у нас могут петь. А потом в какофонию звуков вклинилось радио.
«…Московское время двадцать три часа сорок пять минут. На улице отличная погода, и в эту замечательную ночь мы дарим вам…»
«Дома…» – мелькнула мысль. Я повис на руках, пытаясь разглядеть, что внизу, и прыгнул.
Сразу упал на бок, не рискуя опираться на больную ногу. Встал, глотнул свежего воздуха и произнес вслух то, о чем подумал перед прыжком:
– Дома…
И сразу почувствовал боль во всем теле. Тронул лицо, провел рукой по затылку. Пальцы ощутили кровь на волосах и шее. А еще на ноге и плече. Одежда в клочья, щиток на левой руке вдребезги, кроссовок порван…
Фигня! Это мелочи. Главное – жив.
Непослушными пальцами достал аптечку – небольшой прямоугольник из прочной пластмассы – и открыл его. Достал тюбик промедола, снял колпачок, выдавил тонкую струйку лекарства и всадил иглу в ногу.
Мне еще ковылять до дома, так что силы пригодятся. Главное – не попасть никому на глаза, и особенно милиции. В таком виде как раз к ним загреметь не хватает.
Спрятав аптечку, я вытер лицо и похромал к тропинке, ведущей к лицевой стороне здания…
…Труднее всего было обработать спину. Пара крупных синяков, три-четыре помельче, множество порезов, царапин. Руки и так едва двигались, а уж достать до лопаток и позвоночника… Но другого выхода нет.
Я стоял в прихожей между двух зеркал. И глядя в одно, видел во втором отражение спины. Вид был еще тот… Хреновый вид. Впрочем, остальное выглядело не лучше.
Предплечья обеих рук представляли собой один сплошной синяк. Вздутая кожа, черные подтеки, сгустки запекшейся крови. Голени ног по цветовой гамме почти повторяли руки. Порезов поменьше, черноты побольше. Грудь и живот пострадали меньше всего, но и они не смогли уцелеть. Как и голова.
Шея травмирована в двух местах. Глубокие порезы до сих пор не затянулись. Я несколько раз плеснул на них перекисью водорода, но кровотечение так и не остановил.
Но раны ладно, это само собой. А вот то, что процесс перевязки сильно затруднен из-за невозможности шевелить руками и двигать корпусом, это да. Это мешало.
Первым делом я вкатил себе противостолбнячный укол, потом с помощью ватного тампона и теплой воды насколько возможно отмыл тело от грязи и пота. Процесс сопровождался шипением и руганью сквозь зубы. Словом, «непередаваемые очучения»…
«Периметр взялся за меня всерьез. Словно три моих прохода уязвили его тонкую нервную систему, и он решил покончить с наглецом. Прежде были цветочки, а сегодня ягодки. Странно только одно. Почему… Ох, ёп!..»
Рука соскользнула и задела широкий порез у плеча. Боль хлестнула по спине, отрикошетила в голову и ушла в ноги. Ничего, терпимо…
«…Так вот, странно, что он не использовал оружие. Всякие там лазеры, пулеметы, гранаты. Ведь его изготовители владеют огромным арсеналом средств уничтожения. Что же они не догадались поставить простенький ручник в каком-нибудь углу? Или конструкцией не предусмотрено использование оружия?»
На все синяки, ушибы, шишки ушло две колбы с заморозкой. Еще один – на прочие раны и ранки. Царапины залил коллоидом, заклеил бактерицидным пластырем, а сверху замотал бинтом. Много, но во сне все повязки могут слететь, надо их закрепить.
Процесс лечения совмещался с процессом оценки произошедшего.
…Основной принцип работы Периметра – уничтожение естественным способом. Простым и незамысловатым. Чтобы смерть посмевшего переступить его порог выглядела как несчастный случай. Когда труп найдут, то установят причину гибели. А она будет обыденна до смешного. Удар кирпичом, отрезком трубы, смерть от падения с высоты, обрушения пола, ожога кипятком, поражения током…
Да, наверное, я правильно разгадал принцип Периметра, но от этого легче не становилось. Погибнуть от пули или от удара куском бетона – не все ли равно. Смерть – она и есть смерть.
«А он выбрал хитрый способ устранения. Весь комплекс Периметра построен на двух этапах. Первый – нанести удар по нервам. Напугать, нагнать страху. Ведь вид сбесившихся предметов, норовящих раскроить голову сам по себе, – стресс. Да еще какой! Один тот длинный коридор похуже всех ужасов, виденных раньше! А потом, когда человек сломлен психологически, его заставляют совершить ошибку и подсовывают какую-нибудь аномалию. Он сам налетит, не имея возможности правильно и вовремя отреагировать…»
Покончив с перевязкой, с трудом убрал большой кусок целлофана, на котором стоял. Целлофан весь забрызган кровью. Потом убрал лекарства. Дотопал до кровати, держась за стены, осторожно сел на край и попробовал вздохнуть. В боку немедленно кольнуло. Инвалид, блин!
«Дорого же мне станет добыча золота. Так можно и голову сложить. Скоро парни приедут, что им показывать? Синяки и ссадины? Это не дело. Надо либо еще раз проходить, либо…»
На этом ход рассуждений оборвался. Я лег на бок и почти мгновенно уснул.
…Зимняя ночь была тиха и спокойна, как ровная гладь озера. Полный диск луны излучал ровный неяркий свет. Ярко горели звезды, чуть мерцая на фоне черного неба. Ветра не было совсем. Вообще. Тишь да благодать. Снег укрыл нетолстым слоем землю, не тронув тротуары и асфальт дороги.
На пустынных улицах царила тишина. Полная, абсолютная, мертвая. Такую тишину я знал. Видел и слышал. Когда проходил последний Периметр. И как в прошлый раз, она не успокаивала, а нагнетала тревогу и опасность. Это была нехорошая тишина. Но такая приятная…
То, что вместо июня в город пришла зима, меня не удивляло, все выглядело само собой разумеющимся. И снег, и легкий морозец. Непонятно было одно – куда исчезли люди? Почему так тихо на дорогах, где машины?
Впрочем, и такой поворот дела не выглядел чем-то из ряда вон выходящим.
Я медленно шел по дороге, глядя по сторонам. Горели фонари, над головой висела луна, света хватало, чтобы различить даже мелкие предметы. Дойдя до поворота, остановился, провел рукой по груди. И только сейчас заметил, что на теле ничего нет. Брюки от формы, кроссовки и… все. Корпус гол.
Было около двух градусов ниже нуля, но холода или какого-то неудобства я не ощущал. Вполне комфортно и хорошо.
Удивление все-таки пробило мощный заслон забытья и вышло на первый план. Я хотел было повернуть обратно, сходить домой хоть за футболкой, но тут из-за поворота на дорогу выехал бронетранспортер.
Самый настоящий, реальный, обычная «восьмидесятка». Только катил он медленно и бесшумно. Словно с выключенным движком. Однако скорость не терял, продолжал ехать.
Я застыл на месте, глядя на него и чувствуя нарастающую тревогу. БТР горел. Огонь охватил борта и башню машины, лизал боковые дверцы отсека, закапчивая поверхность.
Но не это заставило сердце колотиться с удвоенной силой. Из водительского люка торчало тело человека в военной форме. Тело лежало почти неподвижно, бессильно свесив руки вниз и легонько покачивая головой в такт движению машин. По спине, шее и голове текла кровь. Она капала с кисти правой руки на дорогу.
Проехав еще метров сорок, БТР встал. Совершенно бесшумно. Так же бесшумно он горел, не издавая никаких запахов. А вот кровью пахло ощутимо.
Отрывая от асфальта непослушные ноги, я подошел к машине, сторонясь языков пламени, и осмотрел убитого. Парень лет двадцати, коротко стриженный, худой. В старом протертом до дыр камуфляже и десантной тельняшке.
Зрелище было жуткое, а окружающая обстановка усугубляла ситуацию. Большая пустынная улица, ночь, снег, тишина и… горящий БТР с убитым на борту. Жуть!..
Я хотел было отойти от машины подальше, но в этот момент она взорвалась. Взрыв вышел несильным, но он опалил меня огнем и бросил на обочину, в небольшой сугроб.
Почему-то снег не остудил кожу, а, наоборот, ожег еще больше. Вскрикнув от боли, я рванулся в сторону и… открыл глаза…
Тело горело. Пылало немилосердно, от пяток до макушки. Внутри будто топка заработала, подняв температуру до немыслимой точки. Кожу под повязками жгло дико, терпеть невозможно…
Протянуть руку и включить свет я не смог. Больно. Встать, дойти до ванной и залезть под воду тоже не смог. Осталось лежать на широченной кровати и шипеть сквозь зубы, изрыгая проклятия.
«Конец? Привет от Периметра? Запоздалый удар?..»
Мозг закипал, уши заложило, в глаза словно углей насыпали. Вдобавок от пяток к сердцу поднималась волна жара. Невыносимого. Градусник, если его поставить, зашкалило бы стопроцентно.
«Все, отходил свое!.. Наверное, тот газ подействовал. Или все вместе сработало, добивая ушедшую добычу… Так глупо подохнуть!..»
Жар окатил еще раз, сильнее, боль пошла по внутренностям, заставила выгнуть спину и, срывая повязки, махнуть руками. Корежило немилосердно. К вискам словно прижали раскаленные добела пятаки. Я думал, что вот-вот загорятся волосы.
Потом боль отступила и ударила еще раз. Сильнее… И я отрубился, не успев даже понять, что произошло…
…А потом я выбежал на узкую дорогу, вытоптанную тысячами ног так, что на ней не росла ни одна травинка. Ноги занесли меня на небольшой взгорок, покрытый скользкой травой. Глаза успели выхватить край солнца, стену леса и узкую полоску реки вдали.
Я сделал шаг вперед, нога проскользнула вбок, и тело, потеряв опору, рухнуло вниз. Кульбит, еще, удар о кочку, опять кульбит…
Новый удар, из глаз брызнули слезы. Руки скользили по траве, немного замедляя скорость падения. Я еще раз кувыркнулся и со всего маху влетел в большой муравейник, стоявший неподалеку от дерева.
Злые лесные муравьи тут же напали на непрошеного гостя, кусая его изо всех сил.
Странно, но боли от укусов не было. Словно меня не кусали, а щекотали. По крайней мере зуд был немилосердный. Зудело все тело. Я вскочил на ноги, отбежал в сторону и начал стряхивать муравьев.
Странно, но чем больше я их стряхивал, тем сильнее зудело. Будто мураши впрыснули какую-то дрянь. Не выдержав, я начал драть кожу ногтями, шипя, как разъяренный кот…
От звука раздираемой кожи я и проснулся. Открыл глаза. Зуд не проходил. Зато прошла та боль, что выворачивала меня наизнанку прошлый раз. Ничего похожего на боль, но вот чешется!..
Пальцы расчесывали кожу прямо сквозь повязки с такой силой, что из порезов и царапин должна пойти кровь. Но повязки были сухими. И синяки не болели.
Не забивая голову загадками, я минут пять расчесывал тело, даже не вспоминая странные сны. А когда зуд немного сошел, на меня вновь навалилось забытье…
Какой сон был потом, не помню. Возможно, никакого. Я проснулся от того, что язык от жажды свернулся в трубочку, а во рту горела топка.
Осторожно, боясь потревожить раны, сел и едва не упал обратно от дикой слабости. Сил не было вовсе. Будто отказали все мышцы.
Что с организмом? Чего его корежит? Последствия Периметра? Но раньше-то такого не было.
«Раньше он не показывал норов. Не работал на сто процентов, – подсказал внутренний глас, к которому я привык и перестал обращать внимание. Хочет – пусть вещает. Тем более не во вред мне. – Периметр показал, на что способен, и тебя сразу развезло. Боль, зуд, слабость… полный набор прелестей. Но раз ты до сих пор жив, можно надеяться, что на этом твои беды подошли к концу…»
С третьей попытки я встал, держась за стену, добрел до кухни и выпил стакан воды. Сел на табуретку, отдохнул, проклиная свою немощь, потом пополз обратно. Кое-как забрался на кровать и опять заснул. Сразу, без пауз. Как вырубили.
…Из долгого и глубокого забытья я вышел относительно легко и спокойно. Минуту полежал без движения, оценивая свое состояние, попробовал поднять одну руку, вторую. Ничего. Зуда нет, боль… не сильная, нудная, но вполне терпимая.
Аккуратно сел, свесив ноги вниз. Мышцы не успели набрать прежней силы и были как вата. Однако работали, поэтому до ванной я дошел сам, не опираясь на стены. Глянул в зеркало. Да-а… видок еще тот.
Стоит тип весь в бинтах, глаза бешеные, руки подрагивают. Как с перепою. Хорошо отдохнул…
Опустошив половину кувшина, я притащил целлофан, достал аптечку и занялся перевязкой. Вернее, хотел это сделать. Но не вышло. Нечего было перевязывать. Совсем.
С отвисшей челюстью и широко раскрытыми глазами я смотрел на отражение, пытаясь понять, что произошло.
Опухшие, почти черные голени, руки, запястья и плечи вновь стали обычного цвета. Только легкая припухлость выдавала места травм. Порезы, ссадины, царапины, стесанная кожа поджили. Капитально поджили. Не только кровь остановилась и наросла корка, но даже кое-где она успела отойти от кожи, обнажая розовую пленку.
– Эт-то как понимать? – выдохнул я, тупо глядя на себя. – Это, значит, зажило? Но как?
Пальцы тронули небольшую припухлость на левом предплечье. Вчера оно было черное, раздавшееся, с коркой засохшей крови. Сейчас – чистая кожа, синяка нет. Только немного побаливает.
– Это что? – опять вслух спросил я. – Мать его! Фокусы Периметра?
Значит, адский огонь, боль, зуд – этапы выздоровления. Какой-то ненормально быстрой регенерации поврежденных тканей? А слабость от того, что организм почти полностью исчерпал свои резервы и просто истощен многочасовой борьбой с недугами. И ни хрена себе!
Минут пять я крутился возле зеркала, как девица, рассматривая себя со всех сторон и отмечая изменения.
Синяка нет… Пореза нет… Плечо чисто… Чернота сошла… Все сошло!
Несмотря на значительное улучшение, тело еще побаливало, но не так чтобы очень. А вот слабость была сильная. В таком состоянии лучше всего лежать.
– Но сначала надо перекусить, – опять вслух подумал я. – Пожрать как следует…
И поплелся на кухню, попутно врубив стереосистему. Достал из холодильника мясо, нарезку, кетчуп, яйца. Вытащил хлеб, врубил сковородку и начал готовить обед. Или ужин?
«…Московское время – двадцать один час сорок пять минут, – мило пропела радиоведущая. – До долгожданного лета осталось всего несколько часов, и в преддверии этого события…»
Бросив ошарашенный взгляд на электронные часы, я увидел цифры – 31.05. 21.45. Вот это да! Я дрых почти двое суток! Два дня без перерыва! Выходит, организм взял тайм-аут, чтобы подлечить себя. Понятно, откуда такая слабость. Он исчерпал большую часть резервов. Релаксация прошла успешно, но отняла все силы.
Наскоро сварганив ужин и не пожалев продуктов, я сел его уминать, попутно соображая, что теперь делать.
«Приедут парни, и что я им покажу? Заживленное в короткие сроки тело? Добытое золото? И что? Идти в Периметр за новой добычей, зная, что там ждет? Не дело это… Придется, когда окончательно подживут раны, пойти туда еще раз. Выяснить, будет ли Периметр всегда так встречать непрошеных гостей, или это единичный случай…»
Подумав так, я поморщился. Идея, конечно, верная, только лезть снова в эту мясорубку желания не было. Впрочем, о желании здесь речь не идет. Периметр не зря возник в моем мире. За ним могут прийти и его создатели. А от них хорошего ждать не стоит.
Доев, помыл тарелки и, чувствуя слабость в теле, потопал обратно в спальню. По пути глянул на телефон. Он был поставлен в беззвучный режим и только фиксировал звонки. На дисплее мигала цифра 3. Три звонка за то время, пока я спал. Интересно, кто звонил? Может, парни?
Ткнув кнопку, я открыл страницу с номерами звонивших. И присвистнул. Все три звонка сделаны с одного номера. Хорошо знакомого. Звонил Генка, главный заводила Наташкиной компании. Что ему надо?
Преодолевая нежелание, я поднял трубку и нажал автодозвон. Пошли длинные гудки…
На том конце трубку сняли после первого гудка. Женский голос, излишне нервный и громкий, спросил:
– Слушаю…
Иринка, подружка Гены. Когда она была у него дома, то всегда брала телефон.
– Это Артур. Генка звонил мне…
– Артур… – перебила она. – Мы тебе уже два часа звоним. У нас тут такое!
Странно. Нет, не то, что у них происшествие. А то, что они позвонили мне. Ведь после прошлого разговора они не давали о себе знать. Но сейчас…