– Туда под видом журналистов запустили одного комитетчика, который определил, что все заложники содержатся в мечети в центре села. Это самое большое Г-образное здание в центре Первомайского. Вот они и сказали, чтобы их сначала подвели к этой мечети, а потом они будут ее штурмовать и освобождать заложников. А село пусть сначала захватят другие.
– Что они – дети малые, чтобы их за ручку подводить к этой мечети? – проворчал Гарин.
– Да, это им не автобус или самолет штурмовать, когда там сидит какой-нибудь колхозник с самодельной бомбой или охотничьим обрезом, – засмеялся Златозубов.
– Чехи есть чехи.
– Да ну, в Буденновске «Альфа» нормально отработала, – сказал я. – Они тогда даже захватили полэтажа больницы, но их никто не поддержал. Вот и сейчас, наверное, не хотят подставлять свои головы.
– Они говорят, что их слишком мало, чтобы штурмовать целое село, – подтвердил начальник разведки. – Но тогда нам может сильно достаться на орехи.
– Там еще есть «Витязь», «Вега», ОМОНы, СОБРы, – вставил новенький майор.
– Вот пусть они и берут село всем своим скопом, – подытожил Стас Гарин, которому вообще-то завтра предстояло оставаться на наших позициях на валу.
– А кто этот новый майор? – спросил лейтенант Винокуров, когда мы возвращались обратно к своей дневке.
– Говорят, что замполит, и кажется, нашей бригады, – ответил ему знающий все штабные перемещения и назначения Стас. – И как его, майора, на полковничью должность поставили? Если он такой волосатый, то чего он сюда приперся?
Гуманитарки тут нет, чтобы ее тырить и потом толкать.
– Тут все понятно, за орденом или за звездочкой сюда прилетел. Это он сейчас майор, а через неделю уже подпол, как раз должность подходит для этого, – сказал я, усаживаясь на покрытый козьей шкурой ящик у костра. – Эх, как приятно сидеть на теплом. Откуда коза?
– Это наши бойчилы из дома лесника притащили, – засмеялся Стас. – Скоро от него одни голые стены останутся.
– Бедный хозяин, – вздохнул лейтенант.
– И какого хрена нас на этот вал посадили? Надо было около дома этого лесничего оборону занять: там Терек, через который они не переплывут, а жить можно в самом доме, чем здесь задницы отмораживать, – размечтался я у пылающего огня.
– Это только боевики и наше командование в теплых местах сейчас сидят, а мы вот тут кукуем, – говорил лейтенант, расстилая спальник, чтобы поспать несколько часов до своего дежурства.
* * *
Ночь прошла спокойно, нарушаемая лишь перекличкой боевиков на постах, да один раз в полночь с окраины села донесся приглушенный женский вопль. Солдат, услыхавший его, так и не смог разобрать, что именно кричали. Среди заложников было несколько женщин, в том числе и одна молодая девушка.
В понедельник 15 января к семи часам утра все уже были почти готовы. Оружие было заранее почищено, боеприпасы уложены в нагрудники, радиостанции проверены, утренний чай выпит. Штурмовая группа в количестве двенадцати человек уже стояла на тропинке в одну шеренгу, спиной к валу и лицом к костру. Все бойцы внимательно слушали, как я доводил до них поставленную задачу, маршрут и порядок выдвижения к развалинам, сигналы управления и взаимодействия между подгруппами, пути отхода. Группа была разбита на четыре подгруппы по три человека в каждой.
Была установлена очередность выдвижения к развалинам. Если кто-то был бы ранен или убит, то его тело должна была выносить его же подгруппа.
Из радиостанций были взяты только Р-853 для взаимодействия с авиацией и Р-392 для связи с нашим прикрытием. Между подгруппами из-за небольших расстояний связь должна была осуществляться голосом. Бронежилеты мы с собой не брали, так как они очень сильно сковывают передвижения разведчиков на поле боя и делают бойцов более уязвимыми для огня противника.
В восемь тридцать утра моя группа уже залегла на нашем левом фланге, ожидая приказа на штурм. За рощицей, левее по валу, заняла исходную позицию и группа Златозубова. Почему-то к нашей цепи по тропинке подошел комбат с Костей Козловым, тащившим на спине «плеер», – так мы называли Р-153 из-за ее больших размеров.
– Как вертолеты дадут первый залп – в атаку пойдет вторая рота. Когда они достигнут фермы, тогда и вы вперед, – уточнил нашу боевую задачу комбат.
Минутная стрелка медленно подходила к своей отметке. Пара Ми-24, до сих пор кружившая где-то в стороне, как-то незаметно подобралась с севера от села и зависла неподалеку от нас на высоте ста метров; сгорбившись, нацелилась на село.
Первомайское тоже замерло в тревожном ожидании. Слышался только мерный рокот двигателей боевых вертолетов. Нам были хорошо видны в профиль как вертолеты, так и летчики, сидевшие в своих кабинах. Я прижимал к уху наушник Р-853, словно надеясь услышать нечто важное, и наконец-то дождался.
– С Богом, – услыхал я голос одного из летчиков.
От малозаметного движения пилота ближний вертак слегка качнуло, и под его крылом появилось дымное облачко. И в ту же секунду раздалось звонкооглушающее: «Ба-бах!» От серого тела вертолета вперед метнулась длинная сигара управляемой ракеты «Штурм», слегка поднырнула и, выровняв полет, устремилась к селу.
«Ба-ба-бах!» – и в сторону села понеслось еще несколько трех-четырехметровых сигар, несущих в себе добрый заряд взрывчатки.
– Окраина села тоже ожила разноцветными огнями разрывов и ответных очередей боевиков.
Еще не успела отстреляться первая пара двадцатьчетверок, как комбат повернулся к нам и резко выдохнул:
– Вперед!
Я первым перемахнул через вал и зигзагами побежал по направлению к силосной яме, находившейся как раз посередине нашего пути, между виадуком и развалинами. Я также первым достиг виадука; у меня из дополнительного вооружения была только «Муха», а остальные бойцы, исключая пулеметчика и гранатометчика, несли по одному огнемету. Петляя и пригибаясь, подбежала моя первая подгруппа, следом – вторая.
В воздухе уже царила невообразимая какофония: рокот вертолетов, выстрелы и громкие хлопки пролетающих над нами ракет, ответная стрельба боевиков и сухой треск над головами от пролетающих пуль. Вертолетные пары, поочередно занимая огневую позицию, наносили «Штурмами» удар за ударом по крайним домам. Радуевцы тоже не оставались в долгу и яростно отстреливались.
Перескочили мы и через виадук и угодили в глубокую канаву, глубиной метра в два, всю заросшую камышом. Перед нами метрах в пятидесяти стояло сенохранилище – это было сооружение из бетонных плит, установленных в виде двух перевернутых букв «П», если смотреть с торца. С внешних сторон стоящие вертикально плиты поддерживались земляной насыпью, а две внутренние плиты между собой тоже были присыпаны грунтом, образуя по склонам закрытое пространство, защищенное с флангов бетонными плитами, а по фронту земляной насыпью.
Отправленный на доразведку сенохранилища боец Баштовенко осмотрел обратные склоны и просигналил: «Путь свободен».
Два разведчика выскочили из канавы и, согнувшись, побежали к укрытию. Вслед за ними через минуту побежал и я. Над головой стоял громкий и противный треск ломаемых сухих веток. Добежав до защищенного места, я сел перевести дух и дал сигнал следующей подгруппе на выдвижение. Сначала на поверхности показался пулемет Калашникова, а затем из канавы был вытолкнут и его владелец. Помогавшие ему бойцы второй подгруппы немного замешкались в камышах, но вскоре тоже побежали в нашу сторону.