- Пустьбудеттак,как вы говорите, - согласился герцог Орлеанский и
пошел отдавать распоряжения к отъезду.
Оставшисьвдвоем,герцогиБеррийскийиБургундский отошли под свод
оконной ниши, чтобы без помех поговорить друг с другом.
- Чтожевы,кузенмой,обовсемэтомдумаете? - спросил герцог
Бургундский.
- Тоже,чтодумалпрежде:корольприслушивался к голосу чересчур
неискушенныхсоветчиков, и бретонский поход не мог окончиться благополучно.
Нос нами не пожелали считаться: верховодит-то теперь упрямство, прихоть, а
не здравый рассудок...
- Всеэтонадобудетпоправить,дапобыстрее,-сказалгерцог
Бургундский.-Нетсомнения,чторегентство достанется нам с вами. Ведь
племянникнаш,герцогОрлеанский,такзанят,чтонепожелает принять
правлениевсвоируки.Выпомните,что я вам говорил, когда в Монпелье
корольдалнамотставку?Ясказал,чтомы с вами самые могущественные
вельможикоролевства,ипокамывместе, сильнее нас нет никого. Настало
время - и все теперь в нашей власти.
- Посколькупользакоролевствасообразуетсяснашейсобственной
пользой,любезныйбрат,надоотстранитьот дел наших недругов. Ведь они
постараютсявоспрепятствоватьвсемнашимнамерениям,будутмешать всем
нашимпланам.Еслимыбудемтянутьводнусторону,аони в другую,
королевствупридетсянелегко:чтобы дело шло на лад, голова и руки должны
бытьвсогласии.Выдумаете,коннетабльохотностанетподчиняться
приказаниям,которыеполучит от нас? В случае войны такое несогласие могло
быпричинитьФранцииогромный вред. Шпага коннетабля должна быть в правой
руке правительства.
- Совершенносправедливо, мой брат, однако есть люди, столь же опасные
вмирноевремя, как был бы опасен коннетабль во время войны. Я говорю о Ла
Ривьере, Монтегю, Бэг-де-Виллене и прочих.
- Да-да,людей,толкнувшихкороляксовершениюстолькихошибок,
необходимо будет устранить.
- Однако не станет ли их поддерживать герцог Орлеанский?
- Вынемогли не заметить, - сказал герцог Беррийский, оглянувшись по
сторонами понизив голос, - что наш племянник занят теперь своими любовными
делами. Не будем же ему мешать, и он нам перечить не станет!
- Тише, он здесь!.. - перебил его герцог Бургундский.
Действительно,торопясьвПариж, как и полагали оба его дяди, герцог
Орлеанскийпожелалснимипроститься. Он вошел в комнату короля вместе с
герцогамиБеррийским и Бургундским; справившись у камергеров, спал ли Карл,
ониузнали,что не спал и все время метался. Герцог Бургундский сокрушенно
покачал головой.
- Да,скверныеновости,любезный племянник, - обратился он к герцогу
Орлеанскому.
Герцог Бургундский сокрушенно
покачал головой.
- Да,скверныеновости,любезный племянник, - обратился он к герцогу
Орлеанскому.
- Бог сохранит его величество, - отвечал герцог.
Онподошелк постели короля и спросил, как он себя чувствует. Больной
ничегонеответил; он дрожал всем телом, волосы его были взъерошены, глаза
гляделинеподвижно,полицу струился холодный пот; то и дело он вскакивал
насвоемложе и кричал: "Смерть, смерть изменникам!"; потом, обессиленный,
сновападалнапостель,покановый приступ лихорадки не поднимал его на
ноги.
- Намздесьнечегоделать,- сказал герцог Бургундский, - мы только
утомляемего,помочьже ничем не можем. Сейчас ему куда нужнее врачи, чем
дяди и брат. Право, нам лучше уйти.
Оставшисьскоролемодин,герцогОрлеанский склонился над постелью
брата,заключилКарлав свои объятия и с грустью посмотрел на него: слезы
навернулисьемунаглазаитихо заструились по щекам. Да и было отчего:
несчастныйбезумец, распростертый перед ним на постели, нежно его любил, и,
бытьможет,герцог упрекал себя в том, что за эту чистую, святую дружбу он
платилизменойинеблагодарностью;расставаясьсбратоми,возможно,
замышляяпротивнегоновыекозни, он вглядывался в свою душу и с горечью
сознавал,чтопосле того, как прошло первое потрясение, он вовсе не так уж
исильнобылопечаленнесчастьемсвоеговозлюбленногобрата,как ему
следовалобы.Ибоесли дурное в нашей душе побеждает хорошее, в невзгодах
другихмывсегдастараемсянайтивыгоднуюдлясебясторону,в чужих
горестяхищем,пустьинезаметный поначалу, источник нашего собственного
удовольствияиблагополучия;чувстванашипри этом притупляются, сердце
черствеет,пелена слез, застилавшая наш взор, понемногу спадает, и будущее,
казавшеесяомраченнымнавеки,начинает вдруг улыбаться нам одним из своих
бесчисленныхликов;доброе и злое начало еще какое-то время борются друг с
другом,ичаще всего в наших грешных душах побеждает Ариман, так что порою
сещевлажнымиот слез глазами, но уже с облегченным сердцем мы на другой
деньвродебыдажеинесожалеемослучившемся несчастье: так эгоизм
человеческий врачует душевные раны.
Темвременемдядикороляотдалиприказмаршалам,чтобывсе
военачальникивместес воинами тихо и мирно возвращались в свои провинции,
нечиняпо пути никаких опустошений и насилий. Они предупредили, что, если
где-либоподобноеслучится,военачальникибудутнести ответ за поступки
подчиненных.
Спустядвадня после отъезда герцога Орлеанского король тоже двинулся
впуть:его несли на удобных мягких носилках, часто делая остановки. Молва
оприключившемсяснимнесчастьеразлетеласьс удивительной быстротой:
дурныевестиивпрямьимеют орлиные крылья.