Ангела. Кроме того, вместе с королем на юг должны были отправиться в качестве
заложников кардинал Борджа и принц Джем, удивительная и драматичная жизнь которого достойна отдельного описания.
Младший сын султана Мехмеда II, принц Джем (или, как его называли турки, Джем султан) после смерти отца претендовал на престол Оттоманской
империи. У него нашлось достаточно сторонников, чтобы собрать войско, и Джем пошел войной на своего старшего брата – Баязида, законного
наследника султана. Но Джему не повезло – его армия была разбита наголову в первой же битве, и принц, спасая собственную жизнь, бежал на Родос,
к рыцарям иоаннитам. Гроссмейстер ордена принял беглеца с великой радостью – иоанниты воевали с турками уже много лет. Остров Родос был одним из
аванпостов христианского мира в восточном Средиземноморье, и рыцарям приходилось туго. А принц Джем, даже разбитый в бою, сохранил массу
приверженцев в исламских странах, и в случае смерти Баязида получил бы реальные шансы на отцовский трон.
Д'Обюссон, гроссмейстер ордена иоаннитов, прекрасно понимал, какую ценность представляет собой сын Мехмеда II. Он окружил его царским почетом и
вниманием, а через некоторое время, опасаясь дипломатических осложнений – султан вполне мог потребовать выдачи брата как мятежника и
государственного преступника, – переправил принца во Францию. «Покуда Джем жив и находится в нашей власти, Баязид не осмелится поднять оружие
против христиан, и мы сможем беспрепятственно наслаждаться благословенным миром» – так писал гроссмейстер французскому королю.
В Европе с появлением злосчастного принца разгорелись страсти – все государи, враждовавшие с турками, наперебой старались заполучить его в свои
руки. Этого добивались и венгерский король, чьим владениям постоянно угрожала султанская армия, и Фердинанд Испанский, еще не окончательно
освободивший от мавров юг страны, и Ферранте, также живший в постоянном ожидании турецкого десанта на Сицилию.
Иоанниты забеспокоились – драгоценная добыча могла ускользнуть, и тогда конец всем надеждам на перемирие с турками. А когда прошел слух, что
Баязид предлагает французскому королю огромные деньги за выдачу мятежного брата и уже начаты соответствующие переговоры – терпение гроссмейстера
иссякло. Он приказал известить принца о нависшей опасности и переправить его из Франции в Рим, полагая, что там рыцари смогут обеспечить ему
более спокойную жизнь. Карл VIII, не желая идти на открытый конфликт с иоаннитами, отпустил Джема, и мусульманский принц перебрался в Ватикан,
ко двору папы Иннокентия.
Султан Баязид, немало раздосадованный невозможностью незамедлительно снять голову брата соперника, предложил папе компромисс: 40 тысяч дукатов
за каждый год, безвыездно проведенный принцем в Риме. Такой вариант устраивал и гроссмейстера, и жадного Иннокентия, и самого Джема. Он остался
в Вечном городе и жил в одном из ватиканских дворцов, окруженный всевозможными почестями, пользуясь относительной свободой.
После смерти Иннокентия положение не изменилось. Султан исправно платил обусловленную сумму, а принц, по видимому, смирился со своей участью.
Его часто видели в обществе Александра и герцога Гандия.
Такова предыстория. Но теперь, когда французы заняли Рим, до Карла дошел слух, будто папа решился на последнее средство и готов обратиться к
туркам за военной помощью против захватчиков. Этим и объясняется желание короля заполучить Джема, ставшего в глазах европейских властителей чем
то вроде живого талисмана. Александр же был глубоко оскорблен самим подозрением, что римский папа способен заключить военный союз против
христиан с султаном неверных, однако спорить не приходилось.
А Баязид был чрезвычайно напуган перспективой выдачи его брата Карлу VIII. Планы короля начать большую войну с турками не составляли особого
секрета, а при таком повороте событий Джем мог стать действительно опасным. И вот султан направил папе тайное послание, предлагая святейшему
отцу любым образом избавить принца от тревог и горестей этого бренного мира. Означенная услуга, насущно необходимая для покоя повелителя
правоверных, оценивалась в 300 тысяч полновесных золотых дукатов.
Префект Сенигаллии, Джованни делла Ровере, сумел перехватить гонца. Он немедленно переслал письмо султана своему брату – кардиналу Джулиано
делла Ровере, и уже на следующий день французский король ознакомился с его содержанием. Теперь он скорее готов был сжечь Рим, чем отказаться от
мысли получить турецкого принца.
Папа сгоряча отклонил королевский ультиматум, но Карл напомнил его святейшеству о том, что подобное упорство в окружении многотысячной армии,
послушной воле короля, неуместно. Прижатый к стенке, Александр VI согласился, и 15 января 1495 года стороны подписали договор. Французский
король получил обоих заложников и замок св. Ангела, обязавшись при этом «уважать и защищать все права святого отца». На следующий день в
консистории состоялось чисто театральное действо: римский папа дал официальную аудиенцию христианнейшему королю Франции. Карл VIII, как и
подобает доброму католику, поцеловал туфлю его святейшества и пастырский перстень на его руке. Затем папа и король провели несколько минут в
краткой душеспасительной беседе о вопросах веры. К чести высоких сторон надо отметить, что оба удержались от усмешек и иных проявлений иронии в
ходе встречи.
Проведя в Риме еще двенадцать дней, французы выступили по направлению к Неаполю. Прощание Карла со святейшим отцом вновь было отмечено всеми
признаками взаимного уважения и привязанности. А кардинал Борджа, которому предстояло совершить вместе с королем вынужденную прогулку на юг,
даже сделал его величеству богатый подарок – шесть великолепных боевых коней.
Армия остановилась на ночлег возле городка Веллетри, и здесь король принял испанского посла дона Антонио да Фонсека. Фердинанд и Изабелла решили
прийти на помощь своим неаполитанским родственникам, оставленным в час беды всеми итальянскими союзниками. Дон Антонио передал Карлу требования
испанской короны – прекратить поход на Неаполь и вернуться во Францию. В противном случае Испания объявляет ему войну.
Очень вероятно, что Чезаре знал об испанском демарше и строил свое дальнейшее поведение с учетом вероятного развития событий в ближайшем
будущем. Во всяком случае, в ту же ночь, переодевшись конюхом, он выбрался из лагеря и под покровом темноты дошел до деревушки, где его уже ждал
с лошадью один из горожан Веллетри, успевший ранее перекинуться несколькими словами с молодым кардиналом. Вскочив в седло, Чезаре помчался в
Рим.
Возвращаться прямо в Ватикан было бы неразумно. Известив отца о своем бегстве из плена, Чезаре остановился в доме некоего Антонио Флореса –
высокопоставленного судейского чиновника. Антонио был доверенным лицом кардинала и часто оказывал ему разные услуги. Теперь, в минуту опасности,
он без колебаний предоставил кров, отдых и поддержку своему другу, и Чезаре Борджа вспомнит об этой ночи – Антонио, облеченный саном
архиепископа Авиньонского, получит должность папского нунция при французском дворе.
Через день Чезаре выехал в крепость Сполето, комендантом которой он был уже больше года. А в Риме тем временем поднялась тревога – перепуганные
жители, прослышав о дерзком побеге кардинала, ждали возвращения разъяренного короля.