И неспособна лгать. Иначе она придумала бы что-нибудь посложней.
Итак, она слышала, как сэр Лэмпсон просил Владимира узнать, где находится "Провидение". Значит, комиссар не зря интересовался баржей, которая прибыла из Мо в воскресенье вечером, незадолго до смерти Мэри Лэмпсон. Почему-то полковник хотел нагнать именно ее. Какая связь существовала между "Южным Крестом" и тяжелой баржей, которую медленно тащили две лошади?
Двигаясь на велосипеде вдоль канала и все с большими усилиями нажимая на педали, Мегрэ строил разные предположения, но они приводили только к отрывочным или неприемлемым заключениям.
Но разве гневные обвинения Негретти не бросали свет на историю со значками?
Не один раз Мегрэ пытался восстановить, куда ходили и откуда возвращались участники событий, разыгравшихся на канале в течение ночи; твердо он знал одно: Вилли Марко мертв.
Всякий раз комиссар чувствовал: в его версиях что-то не сходится. Ему казалось, что в них не хватает еще одного действующего лица, которым был не полковник, не мертвец, не Владимир.
И вот обитатели "Южного Креста" теперь вновь встретятся с кем-то на борту "Провидения". С кем-то, кто, очевидно, причастен к преступлению. А может быть, и к двум преступлениям. Разве нельзя предположить, что этот кто-то принимал участие и во втором убийстве?
Ночью расстояния на бечевнике преодолеваются быстрее, тем более на велосипеде.
- Вы ничего не слышали этой ночью? Не заметили ничего необычного на борту "Провидения", когда эта баржа проходила здесь?
Комиссар и без того занимался неблагодарной работой, а тут еще опять заморосил дождь.
- Ничего.
Расстояние между Мегрэ и "Южным Крестом" все увеличивалось. "Южный Крест" терял у каждого шлюза не меньше двадцати минут, а Мегрэ, хоть ему и тяжело было ехать в одиночку по пустынной дороге, упрямо продолжал путь.
Он проехал уже сорок километров. Смотритель шлюза в Сарри сказал:
- Моя собака залаяла, но я не придал этому значения и сразу заснул.
- Вы знаете, где ночевала баржа "Провидение"?
Собеседник что-то мысленно подсчитал.
- Постойте. Я не удивлюсь, если она уже дошла до Поньи. Хозяин баржи хотел сегодня вечером быть в Витриле-Франсуа.
Еще два шлюза. Ничего! Мегрэ оба раза пришлось подниматься наверх к смотрителям: чем дольше он ехал, тем оживленней становилось движение. В Везиньоле очереди ждали три судна. В Поньи их было семь.
- Ничего я не слыхал, - проворчал смотритель шлюза Поньи, - но очень хотел бы знать, какой наглец взял мой велосипед.
Комиссар вытер пот с лица. Он задыхался, ему было жарко. Он проехал пятьдесят километров, не выпив и кружки пива.
- А где же ваш велосипед?
- Откроешь затворы, Франсуа? - крикнул смотритель коноводу, а сам повел Мегрэ к своему дому.
В кухне речники пили белое вино, которое подавала им женщина, держа на руках грудного ребенка.
- Вы не будете на нас жаловаться, правда? Продавать вино, конечно, запрещается, но ведь все это делают. Не из-за денег даже, а скорее - чтобы оказать услугу. Вот поглядите... - Смотритель шлюза указал на дощатый чулан в стене. Двери в нем не было. - Видите велосипед? Это женин. Я всегда ей говорил, что его нужно убирать на ночь, но она считает, что от него в доме грязь. А пропал - и мы как без рук.
Я всегда ей говорил, что его нужно убирать на ночь, но она считает, что от него в доме грязь. А пропал - и мы как без рук. Ведь до ближайшей бакалеи отсюда четыре километра. Обратите внимание: тот, кто его брал, - странный человек Я мог бы сразу и не заметить. Но вчера к нам на целый день приехал мой племянник. Он работает механиком в Реймсе. А у меня цепь лопнула. Он починил ее и все смазал. Вчера на машине никто не ездил. А сейчас смотрите: левая педаль сломана и шина выглядит так, словно на ней проехали не меньше ста километров. Вы что-нибудь понимаете? Но велосипедом кто-то пользовался и, приведя его назад, не дал себе труд почистить его. А ведь дождь лил всю ночь. Вы же видели, какая грязь на дороге!
- Какие баржи ночевали поблизости?
- Минутку... "Мадлена", должно быть, пошла в Ла-Шоссе: зять ее хозяина держит там закусочную "Милосердие" - да, эта баржа ночевала здесь, пониже моего шлюза.
- Она пришла из Дизи?
- Нет. Эта баржа шла вверх по течению от Соны. Остается только "Провидение". Баржа прошла здесь вчера в семь вечера. Направлялась в Оме - там хорошая гавань.
- У вас есть другой велосипед?
- Нет. Но этим все-таки можно пользоваться.
- Я вас попрошу запереть его где-нибудь. Не ездите пока на нем. Если понадобится, возьмите где-нибудь напрокат. Могу я на вас рассчитывать?
Из кухни выходили речники, и один из них крикнул смотрителю:
- Так-то ты нас угощаешь, Дезире?
- Минутку. Я разговариваю с месье.
- Как вы думаете, где я смогу догнать "Провидение"?
- Ну, эта баржа идет пока еще быстро. Вряд ли вы нагоните ее ближе Витри-ле-Франсуа.
Мегрэ уже было отъехал, но вернулся, отыскал в своей велосипедной сумке гаечный ключ и отвинтил обе педали с велосипеда смотрителя.
Смотритель шлюза в Дизи шутя сказал:
- Когда уже нигде нет дождя, существуют все-таки два места, где он наверняка льет, - Дизи и Витри-ле-Франсуа.
Мегрэ приближался к городу, а дождь заморосил вновь, мелкий, ленивый, бесконечный.
Облик канала менялся. На берегах появились заводы, и комиссар долго ехал в толпе рабочих, выходивших с одного из них.
Кое-где шла разгрузка барж, другие ждали своей очереди.
Каждый километр - цементный завод, или карьер, или печь для гашения извести. А дождь смешивал белую пыль, рассеянную в воздухе, с грязью дороги. От цементной пыли все тускнело: черепичные крыши домов, деревья, трава.
От усталости Мегрэ уже качало из стороны в сторону.
Он непрестанно думал о деле, хотя ему казалось, что он ни о чем не думает. Он старался связать концы с концами, но не мог пока что соединить их в надежный узел.
Когда он увидел шлюз Витри-ле-Франсуа, спустилась ночь, испещренная огнями многочисленных барж. Их стояло в длинной очереди друг за другом около шестидесяти.
Слышались крики, ругательства, иногда на ходу передавались новости.
- Эй, "Самум"! Твоя невестка из Шалон-сюр-Сон просила передать тебе, что увидится с тобой на Бургундском канале. С крестинами подождут. Привет от Пьера!
У ворот шлюза суетились люди.
А над всем этим расстилался туман, сквозь который едва различались фигуры, перемещавшиеся от одной баржи к другой.
Мегрэ читал названия, написанные на корме.