Флора Галлент, устав стоять надо мной, повернулась, прошагала к красному кожаному креслу и присела на самый
краешек. Я бросил взгляд на ручные часы: одиннадцать сорок. Разговор с Бьянкой Фосс оборвался, когда стрелки показывали одиннадцать часов
тридцать одну минуту. Ожидание затягивалось, но вот наконец в мое ухо ворвался мужской голос:
– Алло!
– Алло!
– Говорит Карл Дрю. Будьте любезны, представьтесь, как вас зовут.
– Моя фамилия Уотсон. Джон Х. Уотсон. А с мисс Фосс все в порядке?
– Назовите, пожалуйста, свой адрес, мистер Уотсон.
– Зачем? Мисс Фосс знает, где я живу. Так с ней все в порядке?
– Я должен записать ваш адрес, мистер Уотсон. Я настаиваю. И вы сами должны это понять, потому что мисс Фосс мертва. Она подверглась нападению
прямо у себя в кабинете. Судя по вашим словам, ее убили в то время, как она говорила с вами по телефону. Поэтому я не прошу, а настаиваю:
продиктуйте мне свой адрес.
– Кто на нее напал?
– Не знаю. Откуда мне знать, черт побери? Я должен записать…
Я положил трубку – плавно, чтобы не показаться хамом, – развернулся и спросил у Флоры Галлент:
– Кто такой Карл Дрю?
– Управляющий делами. А что случилось?
Я обратился к Вулфу:
– Мои предположения почти подтвердились. Мисс Фосс убили. Прямо в кабинете. Карл Дрю сказал, что на нее напали, но не сказал – как и кто.
Вулф свирепо посмотрел на меня, потом чуть повернул голову и с тем же свирепым выражением уставился на Флору Галлент. Она одеревенело привстала
с кресла и, приняв вертикальное положение, запричитала:
– Нет. Нет. Нет, это невозможно!
– Я всего навсего процитировал Карла Дрю, – напомнил я.
– Не может быть. Он сам так сказал? Она мертва? Бьянка Фосс?
– Четко и ясно.
Флора, казалось, вот вот упадет в обморок, так что я на всякий случай привстал.
– Но как… – Она недоговорила. Потом повторила: – Но как же… – и снова замолчала. И вдруг, резко развернувшись, решительно зашагала к двери.
Вулф окликнул:
– Мисс Галлент, заберите свои деньги!
Флора Галлент, словно не услышав, вышла из кабинета, Вулф передвинул деньги мне. Я взял их и поспешил в прихожую.
Флору Галлент я застиг уже у дверей. Когда я протянул ей деньги, она, словно не замечая меня, шагнула к двери, но я решительно преградил ей
дорогу, выхватил у нее из рук сумочку, открыл, опустил купюры внутрь, закрыл сумочку и вернул владелице.
Я сказал:
– Полегче, Быстрый Палец. Дышите глубже. Кстати, норку вы нам оставляете?
– Ой, – Флора сглотнула. – А где она?
Я принес ей норку и добавил:
– По моему, за вами нужно поухаживать. Я, пожалуй, выйду и пригоню вам такси.
Флора замотала головой.
– Со мной все в порядке.
– Ничего подобного. Вы попадете под машину.
– Нет, не попаду. Не провожайте меня. Дайте мне уйти… пожалуйста.
Я понял, что спорить бесполезно, и распахнул перед ней дверь. Флора с каменным лицом вышла. Я проводил ее взглядом, опасаясь, что она может
оступиться на одной из семи ступенек крыльца, но она благополучно сошла на тротуар и зашагала на запад, в сторону Десятой авеню. Что ж, по
меньшей мере, она не утратила способности топать пешком – ведь на Десятой авеню движение было одностороннее, к тому же в сторону от центра.
Глава 3
То, что я решил возвратиться в кабинет не сразу, можно объяснить по разному. Например, тем, что я не выносил музыку, хотя звуки, которые издает
рассвирепевший Вулф, едва ли можно назвать музыкальными.
Другая причина могла состоять в том, что я решил повременить с возвращением из чувства
такта: я отлично понимал, в каком состоянии пребывает Вулф, и подумал, что лучше пока оставить его наедине с самим собой. Я лично предпочитаю
второе объяснение. Как бы то ни было, я сразу зашагал к лестнице, но не успел преодолеть и нескольких ступенек, как услышал его громовой рык:
– Арчи! Иди сюда!
Я круто развернулся, спустился, пересек прихожую и остановился на пороге кабинета.
– Да, сэр? Я собирался подняться к себе – проверить, не течет ли кран.
– Пусть течет. Сядь.
Я послушно просеменил к своему вращающемуся стулу и уселся.
– Жаль, – с сожалением произнес я. – Три сотни долларов, конечно, ерунда, но…
– Замолчи.
Я едва заметно пожал плечами. Вулф поерзал в кресле, устраиваясь удобнее, потом вперил в меня колючий взгляд.
– Должен тебя поздравить, – сказал он, – план ты разработал хитроумный. Заманить меня к телефону, чтобы я мог подтвердить, что в момент убийства
вы с мисс Галлент находились здесь, в кабинете, это не только остроумно, но и дьявольски смело. Даже дерзко. Однако боюсь, что твое
безрассудство возобладало над осторожностью. Возможно, тебе грозит смертельная опасность, а мне, признаться, придется без тебя несладко – ведь
ты сядешь в тюрьму надолго. Поэтому я хотел бы помочь тебе, если это в моих силах. Даже большему недоумку, чем Кремер, сразу станет ясно, что вы
с мисс Галлент рассчитали все по минутам: убийца нанес роковой удар во время разговора мисс Фосс со мной; следовательно, говоря языком судейских
крючков, вы вступили в заговор с убийцей. Значит, теперь наша задача состоит в том, чтобы отвести от тебя подозрения. Но как? Ты, несомненно,
обдумал это?
– Да, разумеется.
– И?
– Думаю, что дело швах. Безнадега. Я влип по самые уши. И грозит мне вовсе не каталажка, а скромненький заряд в шесть тысяч вольт. Я понимаю,
что причиняю вам неудобство, но это ничто по сравнению с неудобством, которое ожидает меня. Жаль, конечно, ведь работать на вас –
непревзойденное удовольствие. – Я закинул ногу на ногу. – Послушайте. Я понимаю – вы исходите желчью. Да, я впустил ее, каюсь. Я… ээ э, уговорил
вас принять ее – был грех. Если у вас приступ злобы пожалуйста, злитесь сколько душе угодно, выпускайте пары, срывайтесь на меня, пфыкайте, но
покончим с этим.
– Желчью я вовсе не исхожу, а глагола «пфыкать» не существует.
– Хорошо, беру его назад. Значит, дело даже хуже, чем я предполагал: вместо пфыканья или гррычания вы фиглярничаете. Скажите лучше все, что обо
мне думаете.
– Нет. Таких слов в моем лексиконе нет. Ты понимаешь, во что мы влипли?
– Разумеется. Если эту Фосс и впрямь убили, а это наверняка так, то Флора безусловно расскажет фараонам, где она была, когда это случилось. К
нам тут же нагрянут гости, а на суде мы с вами будем главными свидетелями. И даже не свидетелями, а слухателями – ведь мы не видели, а слышали,
как ее убили. Ничего, зато мы заслухательствуем время убийства с точностью до минуты. Вам придется провести нескончаемые часы на жесткой скамье
в зале суда. Я понимаю, как вы страдаете, но не виню вас. Валяйте, выкладывайте все, что обо мне думаете.
– Ты признаешь свою ответственность?
– Нет. Мне просто не повезло.
– Это тебя не оправдывает. Человек должен отвечать за свои поступки, а не надеяться на везение. Как давно ты знаешь эту женщину?
– О, уже целых девятнадцать часов. Она поймала меня на Тридцать восьмой улице вчера, в пять часов дня.