"Ящик разбейте о голову начальника изыскательской группы, - посоветовала она столичному функционеру, - а бессмертник отправьте к нам на буровую, как и указано в комплектной ведомости доставки технологического груза. У меня все". У нее все! "Напрасно ты надерзила столице, начальство мне этого не простит". "Ну... как-нибудь. Пострадаешь за Аэлиту". - "Нет Аэлиты! Понимаешь? Взорвали! Для кого теперь эти бессмертные веники?!" - "Для нас!" выкрикнула она мне в лицо и выбежала из диспетчерской. Вечером я долго вызывал ее по звуковому каналу внутренней связи. Разговора не получилось. Она пропела мне из своей каюты грудным контральто: "И тех страдальцев не забудь, что обрели венец терновый, толпе указывая путь - путь к возрожденью, к жизни новой..."[Стихи А. Н. Плещеева]. Последние слова утонули в рыданиях. Она сама утонула в рыданиях. "О, черт! - подумалось мне тогда. - Пустынный, пыльный, сухой, морозный ярданг, а какие здесь страсти бушуют!.."
Я разжал кулак, выпустил платиновую цепочку на стол и покинул каюту.
Мне оставалось осмотреть жилище Фикрета. Вдруг в отдалении прозвучал женский смех. И вроде бы голоса... Я подкрутил на темени гермошлема регулятор усилителя слышимости и шагом разведчика прокрался в фойе, откуда вела наверх винтовая лестница. Ничего не было слышно, кроме шороха моих осторожных шагов.
В какое из двух помещений третьего яруса заходить в первую очередь, выбирать не пришлось: дверь в диспетчерскую была закрыта, а из распахнутой двери, ведущей в лабораторию, призывно падал свет... Я переступил порог.
За пультом лабораторного терминала сидела Светлана. Двое в белых халатах прильнули к ней с обеих сторон, обняв за плечи. Светились экраны, мерно пощелкивал рентгеноструктурный анализатор.
- Вот вы где!
Двое из этой троицы вздрогнули и обернулись (Светлана продолжала смотреть на экраны). Не сразу я узнал Дмитрия Жмаева и Карима Айдарова: халаты и лица их были испачканы кровью. На глазах Айдарова красовалась карнавальная полумаска...
Несколько секунд мы оторопело разглядывали друг друга, Я машинально поднял лицевое стекло. Издав торжествующий вопль, они внезапно бросились ко мне с протянутыми красными руками. Я попятился. Они ухватили меня и с громкими возгласами потащили на середину лаборатории. Ошеломленный нападением, я почти не сопротивлялся, но уже прикидывал, кому и куда нанесу первый удар. В суматохе я очень близко увидел испачканное лицо Айдарова, оскал белых зубов и по сумасшедшему острый блеск глаз. То, что я принимал за карнавальную полумаску, оказалось лиловым разливом чудовищных подглазных синяков. Крепко сжав меня с двух сторон, Айдаров и Жмаев в каком-то радостно-безумном возбуждении пытались кружиться, пританцовывали и оглушительно орали, призывая Светлану включаться в этот дьявольский хоровод. Я не мог понять, чего они от меня хотят, но успел отшатнуться, когда Светлана вдруг поднесла к моему лицу колбу, наполненную свежей кровью. Изловчившись, оттянул кислородную маску и рявкнул что было мочи:
- Прекратить эйфорию!!
Рявкнул я просто от страха, не ожидая, что крик мой подействует. Но он подействовал. Безумцы отпрянули, Светлана выронила колбу.
Сосуд, глухо звякнув, стукнулся об пол, и часть его содержимого выплеснулась мне на ноги. Ломким от возбуждения голосом я спросил:
- Что здесь происходит?!
Все трое молча переглянулись. Мне показалось - с недоумением.
- Кто вас избил, Айдаров?
Карим ощупал свои "фонари" красными пальцами.
- Пустяки, - сказал он. - Это Коля резко так от меня отмахнулся. Нам представлялось, что ни одно лицо на буровой не станет резко возражать против традиционного обмазывания...
- Николай рассеял это заблуждение, - Добавил Жмаев.
Я переводил взгляд с одного на другого. Я их боялся. Обоих. Мне очень не нравился шалый блеск в их глазах.
И синевато-серые глаза инженера-коллектора в этом смысле мне тоже не нравились. И аномальная растрепанность ее выбившихся из-под лабораторной шапочки волос...
- Не сердись, Вадим, - сказала она и, небрежно встряхнув волосами, уронила шапочку на пол - Мы нашли то, чего не искали и о чем никто из нас не мечтал, ну и... слегка обалдели от радости.
- Это заметно.
- Не сердись. Нас теперь на руках носить надо.
- Это я вам почти гарантирую. - Я взглянул на часы. Если Адам не ошибся в расчетах, аэр медикологов уже здесь.
- На руках, - настаивала Светлана. - Всех! И тебя.
- Уж как меня понесут, вы себе даже не представляете.
- Тебя - впереди. Как знамя.
- А можно узнать, с чего это у вас такая радость?
- О! Наша скважина первой на этой планете нефть дала!
Я подумал, что ослышался.
- К-какая еще нефть?
- Хорошая нефть, малосернистая. Состав и плотность мы уже определили. - Она кивнула в сторону терминала: - Иди взгляни. Данные там, на экранах.
Абсурд. Я не двинулся с места. Нефть на мертвой планете под двухкилометровым панцирем мерзлых пород - полный абсурд. Вода и жидкая углекислота - пожалуйста, хоть целое море. Но нефть!.. Это немыслимо. Сотни геолого-разведочных скважин на Марсе пробурено, в том числе четыре глубокие, и ни малейших нефтепроявлений! Да их и не ждали. Никто никогда здесь прогноза на нефть не давал.
- Где Песков? - спросил я. - Где Султанов?
- Ты хотя бы понял, что я сказала?
- Не волнуйся, Светлана, не надо. Спокойно...
- Да какое тут, к черту, спокойствие?! - удивилась она. - Нефть! Понимаешь? Большая химия Марса! Индустриальное производство хозяйственных и строительных материалов прямо на месте! Сырье для пищевых синтезаторов! Почва для планетарной фитокультуры!..
- Не спорю, - вставил я. - Открытие нефти, безусловно, превратило бы Марс в объект немедленной колонизации. Но... увы.
Я развел руками, и возбуждение в глазах Светланы угасло. Пригладив волосы, она направилась к выходу.
- Нефть у твоих ног, - бросила она мне у порога, и ее каблучки зацокали по ступенькам винтовой лестницы.
Я решился на неприятный эксперимент: нагнулся, окунул палец в лужицу и понюхал эту кроваво-красную жидкость. Специфический запах нефти буквально парализовал меня. Айдаров и Жмаев с белозубыми улыбками на жутких лицах стояли поодаль и, видимо, ждали развязки. В голове у меня словно бы что-то перевернулось наоборот - вдруг стало понятно, что произошло сегодня на буровой.
Я медленно отстегнул перчатки и, ощущая легкое головокружение, начал снимать с себя гермошлем.
- Кровельный пласт проткнули, а там - горизонт под давлением, рассказывал Дмитрий, помогая мне раздеваться. - Нефть на самоизлив пошла. Фикрет глазам не поверил: нефть на нефть не похожа.
- Не растерялся наш ветеран, - вставил Карим, - нас с Димой по тревоге вызвал, Колю окриком из шока вывел, и они вдвоем эту струю перекрыли.
- Тут и мы подоспели, - продолжал Дмитрий. - А когда стали физиономии друг другу нефтью мазать, у Николая нервный срыв случился...
- Высотный костюм оставьте на мне, - сказал я. - Только тяжи ослабьте... Так, спасибо. Где Николай?
- В каюте Фикрета, - ответил Карим.
- Фикрет его там успокаивает, - пояснил Дмитрий.
- Главное - нефть дали! - Карим улыбнулся страшным лицом. Автономию Марсу, считай, обеспечили.
- Автономию, говоришь? - Я поднял колбу с остатками нефти, снова понюхал. - Струйку дали - и уже автономия?
- Фонтан! - многозначительно сказал Айдаров.
С колбой в руке я сбежал по лестнице на второй ярус. Голова немного кружилась. Нефть - она кому угодно голову вскружит. Спрыгнув с последней ступеньки, я увидел Светлану. Она стояла, опершись спиной о дверь своего жилища, и смотрела куда-то мимо меня. И непонятно было, чего - или кого? - она ждала.