— Вот и нет, — возмутилась она. — Это он виноват. Это все его идея...
— Ну-ну, — сказал полицейский. — Хватит. Что я хочу знать, так это, где вы взяли кровать? В какой части Лондона, если быть точным.
— Она вообще не из Лондона, — сказал Чарльз.
— Тогда откуда?! — взорвался полицейский.
— Из Бедфордшира, — ответила Кэри.
Полицейский вскочил. Кэри услышала, как он сердито отдувается в темноте.
— Шуточки?
— Вовсе нет, — сказала Кэри.
— И вы хотите мне сказать, что протащили ее всю дорогу от самого Бедфордшира?
Полицейский вздохнул. Кэри поняла, что он старается сдержаться.
— На поезде привезли?
— Нет, — сказала Кэри.
— Тогда на чем, позвольте спросить?
— Ну... — замялась Кэри. Она снова подумала о мисс Прайс. — Понимаете, мы не можем вам сказать.
— Или вы мне рассказываете, как эта кровать попала сюда из Бедфордшира, или идете со мной в полицейский участок.
— Хорошо, — сказала Кэри, чувствуя, что слезы жгут ей глаза. — Я скажу. По волшебству, если хотите знать!
Наступило молчание. Угрожающее молчание. Кэри даже испугалась, что полицейский ударит ее своей дубинкой. Но, когда он заговорил, голос его был спокоен.
— Ах, вот как? По волшебству. А теперь послушайте, что я вам скажу. Вы, конечно, знаете о том, что существует закон? Закон может быть добрым, но есть нечто, чем закон быть не может, — он сделал глубокий вдох, — закон не может быть посмешищем. А теперь, все трое, вылезайте из-под одеяла. Пойдете со мной в участок!
ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК
Ребята не сразу поняли, что пришли. Кэри не замечала дороги, погрузившись в глубокое уныние — каждый шаг, отделяющий их от кровати, уменьшал шансы на спасение. Пол величественно восседал на руках у полицейского, безразличный ко всему происходящему. А Чарльз, оказавшийся в Лондоне босиком, считал каждый бугорок на мостовой.
И вот — полиция. За длинной стойкой сидел седой полицейский без фуражки. Лампа под зеленым абажуром освещала его суровое, осунувшееся лицо, лицо солдата. Кэри задрожала.
— Ну что там у вас, сержант? — устало спросил седой офицер. — Я думал, на сегодня все.
— Да вот, сэр, дети. Мне показалось, что лучше привести их сюда. На улице были, с кроватью, сэр. Мешали движению, нарушали общественный порядок, ну и все такое.
Инспектор потянулся к вешалке за своей фуражкой.
— Ну, так запишите их имена, адреса, разыщите родителей. — Он замолчал и медленно обернулся. — На улице с чем?
— С кроватью, сэр.
— С кроватью?
— Так точно, сэр, железная такая кровать, с шишечками.
Инспектор с любопытством взглянул на Кэри. Неожиданно Кэри поняла, что ей нравится его лицо, нравится прищуренный взгляд его глаз и усталые складки у рта. Ей ужасно захотелось, чтобы он не смотрел на нее, как на преступницу. Он поглядел на всех троих еще немного, потом обратился к сержанту:
— А где сейчас кровать?
— Там, на улице, сэр. Маркэм-сквер.
— Лучше послать за ней фургон. А детишек передайте миссис Воткинс, пока не найдете родителей. Я устал как собака, сержант. Судебное заседание в 9.30, не забудьте. Мне понадобитесь вы и сержант Коулз.
— Слушаю, сэр. Спокойной ночи, сэр.
По дороге к двери инспектор еще раз взглянул на ребят. «Он поговорил бы с нами, если бы не так устал», — подумала Кэри. Ох, если бы их ругали, она бы не так боялась. Кэри чувствовала, что оказалась во власти чего-то большего, чем какой-то полицейский, чего-то громадного, перед чем сами полицейские испытывали благоговейный страх. Она догадывалась, что это и есть тот самый «закон» — закон, «который не может быть посмешищем».
Сержант говорил по телефону:
— Да, трое. Нет — только накануне вечером... Нет, он ушел. Устал, говорит, как собака... От чашечки горячего чайку я бы не отказался, если готово... Так точно.
Потом он вытащил блокнот и записал их адрес.
— Это что же получается, — сообразил он, проведя несколько минут в молчаливых и напряженных подсчетах, — вы были возле собственного дома?
— Мамы нет, — поспешно ответила Кэри, надеясь удержать его от звонка.
— Но вы же сказали, что кровать из Бедфордшира?
— Да, — подтвердила Кэри. — Дом заперт.
Полицейский что-то писал. «Прямо возле своего дома, — бубнил он себе под нос. — Это другое дело».
— Ну что же, — сказал он, закрывая блокнот. — Пока что идемте со мной.
Он повел ребят по коридору, через заднюю дверь, в совершенно темный внутренний двор.
— Смотрите под ноги, — предупредил он.
Пол взял Кэри за руку.
— Мы идем в тюрьму? — прошептал он.
— Не знаю, — шепотом ответила Кэри. — Думаю, что да.
— Проходите, — сказал сержант. И ребята в темноте протиснулись мимо него в какую-то дверь. Сержант включил свет.
— Миссис Воткинс! — позвал он.
Миссис Воткинс, суетливая женщина в красной шерстяной кофте и белом переднике, имела мало общего с Тюремной Надзирательницей, которую ожидала увидеть Кэри. Гораздо больше она походила на гардеробщицу или нянечку в больнице. И комната, в которую она провела ребят, напоминала скорее больничную. Там стояли кровать, два кресла, стол и аспидистра [3] в горшке. Миссис Воткинс уложила Пола в кровать и укрыла одеялом. Потом повернулась к Чарльзу и Кэри.
— Какао или чай? — спросила она их.
— Что вам проще, — поколебавшись, вежливо ответила Кэри.
— Сержант пьет чай.
— Тогда чай, — робко согласилась девочка. — Большое спасибо, — прибавила она.
С минуту миссис Воткинс смотрела на Кэри.
— Потерялись, что ли? — полюбопытствовала она.
Кэри, сидя на краешке кресла, смущенно улыбнулась.
— Не совсем.
— Напроказничали? — спросила миссис Воткинс.
Кэри покраснела. Слезы навернулись ей на глаза.
— Не совсем, — пробормотала она.
— Ну ладно, — ласково сказала миссис Воткинс, — сидите тут тихонько, будьте хорошими детьми, и получите по чашке отличного чая.
— Спасибо, — невнятно ответила Кэри.
Когда дверь закрылась за миссис Воткинс и в замке повернулся ключ, Кэри разрыдалась. Чарльз смотрел на нее с несчастным видом, а Пол, усевшись в постели, с интересом спросил:
— Ты чего плачешь, Кэри?
— Это все ужасно, — всхлипывала Кэри. Она прижимала к глазам носовой платок, но слезы никак не хотели останавливаться.
— Не думаю, — заметил Пол. — Мне нравится эта тюрьма.
Чарльз кинул на него свирепый взгляд.
— Конечно, дома бы тебе в это время чая не дали.
— И совсем не потому, — неуверенно возразил Пол. — Мне нравятся тюрьмы такого типа.
— Ну, это еще не тюрьма. Это полицейский участок.
— А, — сказал Пол и оглядел комнату, но уже с меньшим энтузиазмом.
— Пол, — сказала Кэри через некоторое время, когда они выпили чаю и миссис Воткинс снова оставила их одних, — я тебе уже говорила, что это было глупое желание. Я тебя предупреждала. А теперь мы потеряли кровать. Полицейский позвонит маме. Мама будет ужасно переживать. Тетка Беатриса узнает. Нас заставят все объяснить. Мисс Прайс попадет в беду. Мы нарушим наше обещание. Волшебство кончится. И никто больше не захочет нам верить...
Пол был серьезен.
— Теперь ты видишь, Пол? — Голос Кэри звучал так, словно она опять собиралась расплакаться. — А попадет нам с Чарльзом. Скажут, что мы тебя втянули. Что мы уже достаточно большие и должны лучше во всем разбираться. Понимаешь?
Пол заметно посветлел лицом.
— Да, — сказал он.
— Мы заперты. И ничего сделать не можем...
Ребята услышали, как во двор въехала машина. Скрипнули тормоза, раздались чьи-то голоса.
— Еще кого-то привезли! — взволнованно воскликнул Пол.
Чарльз подошел к окну, но не решился тронуть штору:
— Нас заметят...
— Я знаю, что надо делать! — сказала Кэри. — Выключай свет.