Они тоже отошли в глубь леса и уселись вокруг небольшого костерка, который разжег кок Рубби, чтобы подкрепиться съедобными корешками и корнеплодами.
Рубби протянул Ромске испеченный на острие палаша клубень сладкой картошки. Та, откинувшись на ствол поваленного дерева, принялась жевать, задумчиво глядя в небо. Покусывая травинку, к ней подошел боцман.
— Эй, капитан, что будем делать? — спросил он. Ромска выплюнула плохо пропеченный кусок картошки и спросила:
— Делать? Нет, приятель, делать я ничего не собираюсь. Чешуйчатая морда отвечает за сухопутную часть операции. Вот пускай теперь у него голова болит о том, что и как нужно делать.
Боцман услышал какой-то шорох в кустах, обернулся и сказал:
— Похоже, сюда идет сам генерал. Сдается мне, он намерен с тобой поговорить.
Генерал надзирателей взглядом приказал боцману отойти, а сам сел рядом с Ромской. Помолчав, он сквозь зубы произнес:
— Мож-жет быть, ты была права, друж-жищ-ще. Отшвырнув недоеденную картофелину в сторону, Ромска вскочила и поспешила спросить:
— «Дружище»? Я не ослышалась? Мне кажется, в твоем голосе что-то изменилось. Ладно, выкладывай, какой у тебя план.
Аббат Дьюррал и мышь-полевка Фиалка сидели на берегу ручья. Поев булочек с сыром и запив их сидром, теперь они просто отдыхали. Настоятель снял сандалии и опустил задние лапы в прохладную воду. Довольно вздохнув, он сказал:
— Какое наслаждение! Что может быть лучше для усталых ног, чем прохладная проточная вода. Фиалка, рекомендую, попробуй.
Полевка с сомнением поглядела на бурлящую воду.
— Честно говоря, я не люблю ходить с мокрыми ногами, — осторожно возразила она, — а полотенец, чтобы их вытереть, у нас с собой нет.
И все-таки аккуратно отставив сандалии, полевка опустила задние лапы в воду. Она вздрогнула, а затем даже взвизгнула:
— Ой-ой-ой! Холодно — аж колется! Но, честно говоря, вы, как всегда, правы, лапки действительно отдыхают. Пойду немножко прогуляюсь босиком вдоль самого берега.
Луссак и Фрадл — двое надзирателей из отряда Ласка Фрилдора — безуспешно пытались поймать сетью хоть какую-то птицу. Обнаружив неподалеку ручей, обе ящерицы пошли вверх по течению в поисках какой-нибудь заводи, где могла бы оказаться рыба. Неожиданно Фрадл вскинул лапу и прошептал:
— Тих-хо. Я слыш-шал чьи-то голос-са. Пригнувшись, ящерицы двинулись вперед. Вскоре из-за стены осоки и камыша они разглядели одетых в зеленые плащи старую мышь и молодую полевку, весело плескавшихся в прохладной проточной воде. Луссак облизнулся и сглотнул слюну.
— Еда, — прошипел он. — Наконец-то.
Но стоило ему приготовиться к броску, как Фрадл просто повис у него на лапе и торопливо прошептал:
— Нет, это будут пленники для генерала Лас-ска.
Фиалка и настоятель сидели на берегу, вытирая задние лапы о нагретую солнцем траву.
— Ах, как вы были правы, уважаемый настоятель, — щебетала Фиалка. — Как здорово! Очень хорошо, что вы настояли, чтобы я… Ай!
Большой кусок крепкой рыболовной сети накрыл их обоих. Несчастных зверюшек потащили прочь от ручья в густой кустарник. Дрожа от страха и не понимая, что происходит, старая мышь и молоденькая полевка вдруг оказались перед двумя зловонными пастями огромных ящериц, которые не могли им привидеться даже в самом страшном кошмаре.
— Молч-чать! — скомандовали ящерицы. — Вес-сти с-себя тих-хо, или мы вас-с убьем!
ГЛАВА 15
П осле обеда на кухне было тихо. Только в одном углу работали повара, им помогали дежурные. Усевшись на мешки с зерном, Мартин и Ролло подробно расспрашивали Пижму.
— Попытайся, пожалуйста, вспомнить что-нибудь еще из своего сна, — попросил летописец.
— Я бы с радостью, Ролло. Я попытаюсь. Помню, что видела Мартина Воителя из древних времен. Он все говорил, говорил что-то, но я запомнила не все.
Самым важным, как я поняла, было пожелание искать и не сдаваться. Потом он еще говорил о дружбе и верности…
Да, и еще он упомянул, что в один прекрасный день «Слезы» придется вернуть их истинному владельцу. Простите, но как-то больше ничего не могу вспомнить. До чего же я злюсь на себя за то, что не могу припомнить слово в слово все, что он мне сказал. Мартин понимающе кивнул:
— Не волнуйся, Пижма. Когда дух Мартина Воителя захочет, нам все станет абсолютно ясно и понятно. Сейчас самое главное для нас — это разгадать нашу загадку. Давайте прочитаем стихотворение еще раз.
Пижма развернула потертый пергамент.
— Мне кажется, что самое важное скрыто вот в этих четырех строчках, — сказала она. — Вот послушайте:
Ступай, найди подарок.
А та слеза, одна,
Не спрятана далёко,
И всем она видна.
Вооружившись очками, Ролло еще раз перечитал про себя таинственное стихотворение.
— Нет сомнений в том, что оно адресовано брату Хиггли, — заявил он. — А не спросить ли нам его, что он думает по этому поводу?
В этот момент брат Хиггли и Кротоначальник появились на пороге винного погреба, откуда они выкатили солидный бочонок ежевичного вина.
Предводитель кротов разогнулся и зафыркал:
— Хур-хур-р, Хиггли! Тепер-рь пер-ретащим бочонок в тот угол.
В это время со стороны зерновой кладовой послышался голос Ролло:
— Уважаемый брат Хиггли, не уделите ли нам минутку?
Оставив Кротоначальника одного перекатывать бочонок, брат Хиггли подошел к друзьям. Физиономия его расплылась в добродушной улыбке.
— Вовремя вы, ребята, — рассмеялся он. — Как я ловко избежал лишней работы! Пускай крот бочки таскает. Ладно, говорите, чем могу быть вам полезен?
Командор выдр поднялся на стену, где ему тотчас же доложили дежурные:
— Ни одной чайки в округе не видно. Все чисто. Командор только покачал головой:
— Смотрите внимательнее. Пару дней еще подежурим. Может быть, чайки просто наблюдают за нами издалека.
Уловив краем глаза какое-то движение на опушке леса, он опустил глаза и увидел выходившую на поляну хорьчиху. Весь ее внешний вид — латунные серьги, татуированные лапы, потертая морская одежда — говорил о том, что она принадлежит к племени морских пиратов.
Хорьчиха приветливо помахала лапой выдре:
— Эй, ты, вислохвостый! Что это за местечко? Случайно не Рэдволл?
Шкипер сразу же насторожился:
— А если и так, хитроносая? Тебе-то какое дело?
— Да так, просто интересно. Ты не обижайся. Шкипер фыркнул, оскорбленный бестактностью хорьчихи:
— Ну ты даешь! Чтобы я обиделся из-за того, что какой-то пират назвал меня вислохвостым? Да если бы я сейчас был внизу, я бы этим хвостом тебе так врезал, не хуже любого весла получилось бы!
На делано добродушной физиономии Ромски промелькнуло злобное выражение.
— Ну ты, толстяк отъевшийся! Хорошо тебе говорить оттуда, сверху. А спуститься боишься, пес речной?
Командор погрозил ей кулаком:
— Знаешь, пират, много детей было у моей матери, но, честное слово, дураков среди моих братьев и сестер не водилось. Признавайся, где твоя сабля, где кинжал? Спрятаны в травке где-нибудь поблизости? А еще на шаг дальше дюжина-другая твоих приятелей? Так что выкладывай все, что хотела сказать, и проваливай отсюда.
Тут на стену поднялась ежиха Тизель с полной корзиной еды для дежурных.
— Добрый день, уважаемый командор. Я тут принесла кое-что перекусить для вас и ваших друзей. Ой, а кто это там, внизу?
Командор ткнулся носом в корзину и, довольный, улыбнулся:
— Не беспокойся, я сам закончу беседу с этой невоспитанной зверюгой. А вот за еду спасибо.
Прищурившись, Командор вытащил пращу и раскрутил ее над головой.
— Я тебе еще раз говорю, пират: выкладывай, зачем пришла, если не хочешь получить камнем в лоб.