– Он что же, по-вашему, прыгал, как молодой щенок, и гнулся во все стороны, как плакучая ива?
– Ну, этого я не скажу. Иногда он очень страдал, но не всегда так сильно, как он любил представлять. Если его выводили из себя, он держался так, будто он калека.
– Вы помогали ему одеваться вчера утром? – Да, но...
– Но что?
– Ничего, сэр, только я не думаю, что ему было плохо. Просто у него было такое настроение.
– У него был плохой характер, да?
– Да, инспектор. Чистый татарин, когда кто-нибудь выводил его из себя. Было непонятно, как с ним себя вести, – с готовностью объяснил Форд. – Я понимаю: звучит странно, что я не хотел входить в его комнату вчера вечером до тех пор, пока он не позвонит, но, даю честное слово, это очень странный дом, с мистером Хериардом нужно было держать ухо востро. Если он был в хорошем настроении, можно было свободно входить и выходить, как делают все лакеи, но в черные дни ему ничем нельзя было угодить, это точно.
Хемингуэй с сочувствием сказал:
– Я понял. Горячий мужик?
– И не говорите!
Вызвав такое признание, инспектор, который читал предыдущие показания Форда и имел удручающе хорошую память, ухватился за него.
– Но вы же сказали инспектору Бэкстоуну, что он не был суровым хозяином, что вы хорошо с ним ладили и вам нравится ваше место.
Форд изменился в лице, но твердо сказал:
– Ну, я сказал правду. Он же не всегда был таким. Все шло хорошо, пока никто его не расстраивал. Я здесь уже девять месяцев и не собирался уходить. Это, во всяком случае, больше, чем смогли выдержать все его предыдущие лакеи. Видите ли, я ему нравился. У меня с ним никогда не было неприятностей. Я имею в виду настоящие неприятности.
– Он никогда не бросал в вас сапогом?
– Я не возражал, – сказал Форд. – То есть это было нечасто. Простая вспыльчивость. Обычно я мог с ним справиться.
– Обычно вы могли с ним справиться, но боялись войти, пока он не позовет вас?
– Ну, ему бы это не понравилось. Разумеется, мне не хотелось злить его. Я знал, что он не в духе. Мистер Хериард был недоволен тем, что мисс Паула привезла сюда мистера Ройдона.
– Его рассердило только это?
– Это и мистер Мотисфонт. Мистер Хериард жаловался на что-то в этом роде вчера утром, пока я помогал ему одеваться.
– Жаловался вам?
– Не столько мне, сколько самому себе, если вы меня понимаете, сэр. У него это вошло в привычку – выплескивать на меня свой гнев, когда кто-нибудь в семье досаждал ему.
– На этот раз, кажется, досадили все. Лакей заколебался.
– Конечно, мистер Джозеф застрял у него в печенках: он собрал всю эту компанию на Рождество, мистер Натаниель не любил мисс Дин и был зол на мисс Паулу за то, что она потеряла голову из-за этого патлатого писаки, это он так выразился. Но было бы нечестно говорить, что он был сердит на мистера Стивена. Они обычно хорошо ладили.
– Вы хотите сказать, что он не ссорился с мистером Стивеном?
– Нет, конечно. Хозяин был такой человек, что и с ангелом бы поссорился. Но они с мистером Стивеном хорошо понимали друг друга, и между ними не было неприязни.
– В самом деле? – Хемингуэй пристально посмотрел на слугу. – Значит, у вас нет никаких оснований предполагать, что они порвали отношения из-за мисс Дин?
– Это прошло бы. – Форд спокойно встретил взгляд полицейского.
– Хорошо, это все, – коротко сказал Хемингуэй.
Как только Форд вышел, сержант Вер, молча слушавший разговор, заметил:
– По-моему, вы слишком взяли его в оборот, шеф.
– Если бы не законы нашей страны, ему пришлось бы еще хуже, – хмыкнул Хемингуэй. – Мне не нравится его история.
– Странный дом, – задумался сержант. – Мне пришло в голову, если вспомнить показания Форда инспектору Бэкстоуну, то он чуть ли не единственный в доме, кроме мистера Джозефа Хериарда, кто хочет, чтобы о Стивене Хериарде хорошо думали.
– Рад, что в твою голову залетела хоть одна мыслишка, – съязвил Хемингуэй. – А в мою с самого начала пришло, что на окнах и на ключе от ванной нашли отпечатки пальцев только Форда.
– Вполне понятно, что их должны были найти, так ведь, сэр?
– Когда мне попадается странное дело, я не люблю вполне понятных вещей, – не согласился Хемингуэй.
– Если он здесь всего девять месяцев, не понимаю, какая ему выгода убивать своего хозяина.
– Кто сказал, что он убил его? Может быть, он рассчитывал многое выиграть, помогая Стивену, – сказал Хемингуэй. – Что я хочу знать, так это то, кто наследует деньги старика. Пойдем-ка вниз...
Джозеф встретил полицейских в холле сообщением, что поверенный Ната уже находится на пути в Лексхэм.
Поверенного не пришлось долго ждать. Около половины первого машина, которая отвозила Мод и Матильду в церковь, подъехала к дому. Из нее вышли обе дамы и коротенький полный человечек, который выглядел озябшим и недовольным. Когда его представили Хемингуэю, он едва кивнул и засеменил к огню отогревать замерзшие руки.
На шум высыпали почти все гости, так что Хемингуэй мог понаблюдать за Ройдоном, Паулой, Валерией и миссис Дин. Ни Стивен, ни Эдгар Мотисфонт не показывались из бильярдной, откуда слабо доносился стук костяных шаров. Мод отправилась наверх снять пальто и шляпу.
Джозеф вручил Блису бокал с шерри и тихим голосом заговорил с ним. Паула, которая внезапно обнаружила присутствие Хемингуэя, с минуту пристально смотрела на него, потом подошла и резко спросила:
– Вы тот самый инспектор из Скотленд-ярда?
– Да, мисс.
– Я так и думала. Я – Паула Хериард. Желаю удачи! – бросила она с коротким смешком.
– Очень любезно с вашей стороны, мисс. Должен сказать, мне она понадобится, – спокойно ответил Хемингуэй.
– Понадобится! Что вы о нас думаете?
– У меня еще не было времени сформулировать.
– Могу предупредить вас, что вы разговариваете с одной из главных подозреваемых.
– Подумать только!
– Да! – продолжала девушка, стряхивая пепел сигареты ногтем большого пальца. – Мой дядя обвинил меня в том, что я готова убить его за две тысячи фунтов. Разве вам этого не сказали?
– А вы были готовы? – с интересом спросил Хемингуэй.
– Конечно, нет! И потом, как я могла это сделать?
– Именно это меня и интересует. Неосторожные слова племянницы привлекли внимание Джозефа.
– Что я слышу, какие глупости говорит наша скверная Паула? Не воспринимайте эту молодую леди слишком серьезно, инспектор. Она просто хочет шокировать вас.
– Все в порядке, сэр, у меня очень широкие взгляды.
– Ну и замечательно. – Паула отцепила дядюшкину руку от своей талии и отошла.
– Моя племянница очень расстроена этим ужасным делом, – признался Джозеф. – Она очень любила моего брата. А теперь, инспектор, поскольку мистер Блис здесь, вы, должно быть, хотели бы как можно скорее просмотреть бумаги. Мистер Блис готов. Вы не возражаете, если будет присутствовать мой племянник? Я считаю, он имеет право взглянуть.
– Никаких возражений, – сказал Хемингуэй. – Я даже хочу, чтобы он присутствовал.
Глава 11
Вызванный из бильярдной Стивен не проявлял никакого интереса к содержимому письменного стола своего дяди. Мотисфонт, вошедший вслед за ним, удивил всю компанию, заявив, что как партнер Натаниеля тоже имеет право присутствовать. Джозефу такая бесцеремонность не понравилась, и он заметил, что едва ли личные бумаги Ната представляют интерес для его компаньона в делах. Однако инспектор, чье любезное поведение все больше и больше изумляло Валерию, сказал, что не возражает против присутствия Мотисфонта.
– Кажется, мое присутствие будет излишним, – сказал Стивен. – Если вы полагаете, что я могу что-либо прояснить, то прямо сейчас могу заверить вас: я не в состоянии этого сделать.
– Нет, нет, Стивен, ты должен побыть здесь! – Джозеф похлопал его по руке.
Как только вся компания удалилась за пределы слышимости, Валерия воскликнула:
– Никогда не думала, что человек из Скотленд-ярда может быть таким любезным!
– Слишком любезным, – насмешливо сказала Паула.
– Да, – согласился Ройдон. – Надо быть настороже с такими вежливыми мальчиками. Они просто пытаются поймать вас.
Миссис Дин громко рассмеялась и сказала, что ее девочку, слава богу, ловить не на чем. Услышав это замечание, все сразу вспомнили о делах, которые могли увести их в как можно более отдаленные уголки дома, и разошлись.
Между тем в западном крыле открыли кабинет Натаниеля. Стивен включил электрическую печку и начал набивать трубку. Джозеф позволил себе слегка вздрогнуть при виде святая святых Натаниеля, с видимым усилием взял себя в руки и повернулся к Блису.
– Думаю, вы знаете, зачем мой племянник вызвал вас. Есть одно очень важное дело...
– Мне лучше сразу сказать вам, моя фирма не составляла завещания для вашего брата, мистер Хериард, – перебил его поверенный.
– Вот как? – равнодушно бросил Стивен.
– В отсутствие завещания...
– Но завещание есть! – воскликнул Джозеф. Все посмотрели на него.
– Откуда вы знаете? – спросил Мотисфонт. – Мне известно, что Нат испытывал непонятную неприязнь к составлению завещания.
– Да, да, но он написал завещание. Я помогал ему. – Джозеф посмотрел на инспектора и добавил: – Должен заметить, когда я был молодым человеком, мой отец выбрал для меня юридическую карьеру. Боюсь, я всегда был никчемным и...
– Избавьте нас от истории вашей жизни, – равнодушно отмахнулся Стивен. – Мы уже вызубрили ее, как Библию. Когда это вы помогали дяде Нату составлять завещание?
– Прошлой весной, когда он был серьезно болен плевритом, – ответил Джозеф. – Он давно об этом думал, и, честно говоря, я тоже. Вы не должны считать, что это я заставил его. Просто я убедил Пата, что это необходимо сделать, и проследил, чтобы все было законно, насколько позволили мои небольшие знания. Я думал, он переслал его вам, Блис.
Поверенный покачал головой.
– Ну, тогда понятны эти мрачные угрозы вчера вечером, – заметил Стивен.
– А что за угрозы, сэр? – спросил Хемингуэй. Насмешливые глаза Стивена мгновенно обратились на него.
– Он что-то говорил об изменениях в завещании. Я думал, это он риторически.
– Вопрос в том, где же находится завещание, если его нет у мистера Блиса? – спросил Мотисфонт.
Стивен пожал плечами.
– Может быть, в печке.
– Нет, нет, он бы не стал этого делать! – замахал руками Джозеф. – Не говори о нем плохо, Стивен! Ты же знаешь, что он никого, даже меня, не любил так, как тебя!
– Вы хотите сказать, у меня были причины предполагать, что он составил завещание в мою пользу, дядюшка?
– Вы должны были это предположить, я так думаю, – презрительно сказал Мотисфонт. – С того момента, как я приехал сюда, Джозеф все время на это намекает.
После такого выпада Джозеф сразу же перешел на сторону племянника.
– Не хочу говорить резко в такой момент, Эдгар, но это... это – чудовищное предположение! Стивен, разве я говорил тебе когда-нибудь о завещании бедного Ната?
– Нет.
– О, я столько лет знаю вашу семью, чтобы понять, как вы все держитесь друг за друга! – возразил Мотисфонт. – Я же могу сказать, что у меня, например, сложилось впечатление, что Стивен – наследник Ната, и сложилось это впечатление из тех замечаний, которые делали вы, Джо!
Хемингуэй решил, что пора вмешаться:
– Не хочу перебивать вас, джентльмены, но если завещание существует, я хотел бы его видеть.
– Его не существует, – коротко сказал Стивен. Инспектор перевел взгляд на обеспокоенное лицо Джозефа.
– Что вы на это скажете, сэр?
– Мой брат написал завещание, – ответил Джозеф. – Может быть, он впоследствии уничтожил его. Я не знаю. Но в его комнате есть сейф... Может быть, оно там?
– Сейф? – переспросил Стивен.
– Да, он спрятан за этой картиной, – ответил Джозеф. – Ты, наверное, о нем не знаешь. Нат сказал мне о нем только тогда, когда был болен, и хотел, чтобы я кое-что достал оттуда.
– Вы можете его открыть?
– Да, если он не изменил шифр.
Стивен подошел к картине, на которую показал Джозеф, и снял ее. Под ней был небольшой стенной сейф. После долгой суеты вокруг сейфа Джозеф наконец открыл замок, пригласил Блиса посмотреть на содержимое и отступил с озабоченным видом.
Блис вынул две связки документов, положил на стол и вместе с Хемингуэем принялся просматривать их. Стивен, нахмурившись, облокотился на каминную доску, в то время как Мотисфонт, которому, казалось, трудно было спокойно устоять на месте, протирал очки.
Спустя некоторое время Блис сказал:
– Эти бумаги по большей части паевые сертификаты и не имеют отношения к делу. А вот и завещание. – Он пренебрежительно добавил: – Кажется, оно в порядке.
– Ради бога!.. – раздраженно сказал Стивен. – Если завещание есть, то давайте узнаем наше положение! Кто наследник?
Поверенный сурово посмотрел на него поверх очков.
– Это, как вы, без сомнения, могли предположить, очень короткий и невразумительный документ, – сказал он. – Если бы со мной посоветовались... Но этого не сделали.
– Не стоит волноваться, – виновато сказал Джозеф. – Мой брат не позволил бы мне послать за вами. Но надеюсь, я забыл не все, чему меня учили, и правильно его составил...
– Завещание, разумеется, еще должны утвердить, – холодно сказал Блис. – Если речь идет о такой крупной сумме, то я бы, естественно, посоветовал вызвать поверенного. Но я хорошо знаю особенности характера мистера Хериарда.
– Кто наследник? – требовательно спросил Стивен.
Блис выглядел оскорбленным, а Мотисфонт пробормотал что-то о соблюдении элементарных приличий. Однако инспектор поддержал Стивена и сказал, что тоже хотел бы знать, кто является наследником.
– Здесь указаны две суммы. – Блис обвел взглядом собравшихся. – Мисс Паула Хериард получает пятнадцать тысяч фунтов; мистер Джозеф Хериард – десять тысяч. Все остальное состояние, включая дом и поместье, переходит к мистеру Стивену Хериарду безо всяких условий.
Минуту в комнате было тихо. Стивен повернул голову и пристально посмотрел на дядю.
– На кой черт вам это понадобилось? – сердито сказал он.
Даже Блис выглядел удивленным. Хемингуэй наблюдал за молодым человеком с интересом знатока. Джозеф сказал:
– Не мне, старина, а Нату. Я только помогал ему...
– И подбили его оставить состояние мне, так я полагаю!
Дикие, насмешливые ноты в голосе Стивена заставили Мотисфонта раскрыть рот. Инспектор переводил взгляд с жесткого лица Стивена на озабоченное Джозефа и ждал.
– Стивен, я не могу слышать, как ты говоришь о Нате! – простонал Джозеф. – Ты же знаешь, кем ты был для него! Мне не надо было его подбивать! Он всегда этого хотел. Я только убедил его, чтобы он написал нормальное завещание.
– Это очень мило с вашей стороны, Джо! – сказал Мотисфонт, не в состоянии сдерживать себя. – Не каждый так поступил бы на вашем месте.
– Дорогой Эдгар, надеюсь, вы не считали меня злобным чудищем из сказок!
– Нет, но я мог бы предположить... Вы же брат Ната, в конце концов! Всего десять тысяч! Никогда бы не поверил!
Джозеф улыбнулся одной из своих странных улыбок:
– Боюсь, для меня это слишком большая сумма. Я никогда не умел обращаться с деньгами. Можете назвать меня непрактичным старым дураком, но я чувствовал бы себя неловко, если бы Нат оставил мне больше.
Его точка зрения была такой необычной, что никто не смог ничего ответить. Спустя некоторое время Блис откашлялся и спросил, желает ли инспектор просмотреть бумага его покойного клиента.
Джозеф вздохнул:
– Если вы должны, значит должны. – Плечи его поникли. – Меня ужасает мысль, что в бумагах бедного Ната будут копаться!
– Не вижу в этом никакого смысла, – скривил губы Мотисфонт. – Они наверняка не прольют света на убийство.
– Кто знает, сэр, – сказал Хемингуэй вежливо, но твердо.
Однако содержимое стола Ната не представляло особого интереса. Очевидно, Натаниель был методичным человеком, – все его бумаги были аккуратно сложены. Нашли письмо от Паулы, датированное ближайшим месяцем. Беспорядочный почерк Паулы покрывал четыре страницы, но, за исключением обиды на дядину скупость – он не согласился немедленно поддержать творения Виллогби Ройдона, – в письме не было ничего, что говорило бы о ее враждебном отношении к старику. Все остальные личные письма не имели никакого отношения к делу, и, просмотрев их, инспектор перешел к деловой переписке, которую разбирал Блис. С точки зрения Хемингуэя, эти бумаги не представляли большого интереса. Пока он пробегал их взглядом, Блис изучал несколько документов, которые были вложены в один конверт. Он быстро взглянул в сторону Мотисфонта и молча положил их перед Хемингуэем.