– Будет время подумать и об этом. – Миссис Дин оглядела комнату. – У его дяди, должно быть, целое состояние. Для того чтобы содержать такой дом, мелочами не обойдешься. Но мне не нравится это убийство, Вал. Конечно, все может кончиться благополучно, но я не хочу, чтобы моя девочка выходила замуж за убийцу.
– Я была бы не в состоянии это сделать, правда? – Валерия широко раскрыла свои прелестные глазки.
– Конечно нет, крошка, я думаю о помолвке. Но не стоит спешить. Ты же понимаешь, маме еще нужно подумать о Мейвис.
– Не понимаю, какое отношение имеет Мейвис к браку со Стивеном?
– Прекрати говорить глупости, детка! – помрачнела миссис Дин. – Бог знает, как трудно найти подходящего мужа для одной дочери, не говоря уже о двух! Твоя встреча со Стивеном у Кру-исов – просто удача; хотя я, естественно, не хочу, чтобы мои птенчики выходили замуж без любви, но молодые богатые наследники не валяются на дороге. Нам придется подождать.
– Стивен не сделал бы мне предложение, если бы ты его, скажем так, не заставила, – упрекнула Валерия родительницу. – На самом деле, лучше бы он его не делал.
– Ты же знаешь, мама не любит, когда ее девочки говорят в такой вульгарной манере. И ей не нравится этот надутый вид. Ты просто должна поверить, что мама лучше знает, и лучше быть веселой, крошка.
– Не понимаю, как можно быть веселой в таком доме? Ужасное место! Паула говорит, здесь витает зло.
– Глупости! – отрезала миссис Дин. – А сейчас беги, не заставляй маму слушать подобный вздор!
Валерия поспешно шмыгнула за дверь, но через минуту появилась снова, с побледневшим лицом и вытаращенными глазами.
– Мама! – выдохнула она. – Произошло самое ужасное! Они приехали! Двое! Я видела их с лестницы!
– Бог мой, Валерия, почему бы им не приехать? Кто они?
– Инспектор из Скотленд-ярда! Я слышала, как он представлялся Старри! И с ним еще какой-то тип! Мама, неужели нам нельзя уехать домой? Неужели ты не можешь избавить меня от всего этого?
– Войди и закрой за собой дверь, – приказала миссис Дин. – А теперь выпей воды и прекрати говорить глупости! Не удивляюсь, что вызвали Скотленд-ярд. Тебе нечего беспокоиться. Никто не думает, что ты имеешь отношение к убийству.
– Нет, думают! Из-за этого противного портсигара!
– Какого еще портсигара?
– Стивена. Он бросил мне его в гостиной, а потом его нашли в комнате мистера Хериарда. Но я не приносила его туда!
– Конечно, нет, и полиция поймет это. Ты просто должна рассказать им все, что ты знаешь, и перестань беспокоиться. Помни, мама здесь, она о тебе позаботится!
– Я умру, если мне придется отвечать еще на какие-нибудь вопросы! Вчерашний полицейский был ужасно груб, а этот, наверное, будет еще хуже, – обреченно заломила руки Валерия.
В этот момент предмет ее опасений изучал Джозефа со Стивеном, вышедших встретить его. У Джозефа в руках был обрывок мишуры. Он пояснил, что разбирает елку.
– У нас сейчас не то настроение! – тяжко вздохнул он.
– Вам надо было послать это чудо природы в местную больницу, – сказал Хемингуэй. – Они бы обрадовались.
– Правильно! – обрадовался Джозеф. – Почему я не догадался об этом? Это как раз то, чего захотел бы мой брат! Это нужно сделать! А что скажешь ты, Стивен?
– Делайте с этой проклятой штукой все, что хотите! – отрезал Стивен.
Инспектор посмотрел на него с интересом.
– Мистер Стивен Хериард? Стивен кивнул.
– Да. Что вы хотите делать? Посетить место преступления или допросить всех снова?
– Если вам все равно, сэр, я хотел бы сначала побывать на месте преступления. Может быть, вы покажете мне? Это вы нашли тело мистера Хериарда?
– Идите с моим дядей, – неприязненно процедил Стивен. – Он был вместе со мной и может рассказать столько же, сколько и я. Только более литературно...
– Стивен! – умоляюще одернул его Джозеф.
– Не беспокойтесь обо мне, сэр! – весело сказал Хемингуэй. – Вполне понятно, что молодой человек не хочет снова идти в эту комнату.
Джозеф вздохнул:
– Хорошо, инспектор, я покажу вам. Хемингуэй последовал за ним на лестницу. Он окинул это благородное сооружение взглядом знатока и заметил, что нигде не видел лестниц лучше. – Считается безупречным экземпляром эпохи Кромвеля, – с усилием сказал Джозеф. – Боюсь, я ничего не понимаю в этом. Мой брат очень гордился домом.
– Увлекался стариной?
– Да, это было почти хобби. – Джозеф посмотрел на инспектора через плечо, изобразив на лице храбрую улыбку. – Я любил подразнить его этим! И вот что случилось!
– Наверное, вы воспринимаете все гораздо острее, чем остальные, – посочувствовал Хемингуэй.
– Возможно. Не хочу показаться эгоистичным, но у молодежи вся жизнь впереди. А я чувствую себя таким одиноким...
С тех пор как унесли тело Натаниеля, спальню не трогали. Джозеф болезненно вздрогнул при виде одежды брата, все еще лежащей на стуле. Он отвернулся и прикрыл глаза рукой, пока опытный взгляд инспектора скользил по комнате.
Хемингуэй уже видел фотографии, но, когда Джозеф немного оправился от нахлынувших на него чувств, попросил его описать положение тела. Он задавал много вопросов, и Джозеф скоро разговорился. Недоброжелатель мог бы подумать, что он почти упивался рассказом. Его собственное потрясение и потрясение Стивена не потеряли красок при пересказе. У Джозефа была хорошая память, и с небольшими подсказками он смог воссоздать для Хемингуэя сцену преступления. Он даже наградил его двумя различными теориями, объясняющими положение, в котором был найден портсигар Стивена, что, как впоследствии заметил Хемингуэй сержанту, было уже слишком.
– Приятный старикан, – позволил себе заметить сержант.
– Вполне, но он, похоже, сведет меня с ума еще до того, как я разберусь во всем этом, – покачал головой Хемингуэй. – Если я буду подозревать одного из его благословенных родственников, он не будет спать всю ночь, но придумает множество в высшей степени неубедительных причин, которые якобы объясняют их действия. Что ты думаешь об этом деле?
Сержант потер подбородок.
– Ну, я бы сказал, дело довольно дохлое! – отважился он.
– Не то слово! – воскликнул Хемингуэй. – Этого просто не могло произойти!
– Но произошло, – без особой нужды констатировал сержант.
Хемингуэй прошел в ванную и оглядел вентиляционный люк.
– Через эти лопасти мог пролезть только подросток, – заключил Вер. – У парня, которого мы видели, это бы не получилось.
– Никто бы не смог, не поцарапав краски ботинками.
– Каучуковые подошвы, – предположил сержант.
– Может быть, ты прав. Предположим, кто-то проник этим путем. Но как?
– Думаю, наверх он мог бы взобраться по лестнице. У садовника в сарае должна быть лестница для подрезки деревьев.
– Меня не это интересует. Я хочу знать, как он смог просочиться в это в высшей степени неудобное отверстие после того, как взобрался по лестнице?
Сержант посмотрел на вентилятор и вздохнул.
– Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр.
– И то хорошо. Он должен был пролезть головой вперед, но внутри не за что уцепиться. Значит, он ввинтился вовнутрь, стукнулся башкой об кафельный пол, поднялся как ни в чем не бывало и поплелся убивать старика, который даже ничего не услышал.
– Дверь могла быть закрыта. Старик мог быть глуховат.
– Он должен был быть глухим как пень. Не говори глупостей!
– Я не понимаю, как кто-нибудь мог проникнуть внутрь через эту вытяжку, сэр, – подумав, сказал сержант. – Похоже, он все-таки вошел через дверь.
Хемингуэй спустился со стула и вернулся в спальню.
– Хорошо. Предположим, он гак и сделал. Тело лежало спиной к двери, что бы это ни значило.
Сержант нахмурился.
– А что это значит, сэр?
– Ничего, – ответил Хемингуэй. – Можно подумать, что Натаниель стоял спиной к двери, кто-то прокрался в комнату и убил его ударом в спину. Но может оказаться, что его убили, когда он стоял лицом к двери, и повернулся он только перед тем, как упасть. Может быть, он пытался достать до звонка у камина. Я беседовал с полицейским врачом, тот сказал, что удар в правую часть спины, в область поясницы, не вызывает мгновенной смерти. Так что положение тела не очень важно.
– Дверь закрыли еще до убийства, сэр?
– Неизвестно, потому что никто не знает, когда его убили. Если бы я положился на воображение, а этого я не сделаю, я бы сказал, что Натаниель сам закрыл дверь.
– Почему, сэр?
– Есть свидетельские показания. Их всегда надо учитывать. Наполовину брехня, но кто знает. На этот раз все свидетели соглашаются, что Натаниель был в плохом настроении. Братец Джозеф говорит, что он пытался успокоить Ната, но тот его за это еще и обругал. До половины лестницы он шел за ним. А теперь, если бы ты был Натаниелем да еще в самом ворчливом состоянии, а за тобой бы шел Джозеф, что бы ты сделал?
– Не знаю, – вытаращил глаза сержант.
– На это я только могу ответить, что Джозеф тебе нравится больше, чем мне. Если бы такой зануда тащился по пятам за мной, я запер бы дверь и еще подпер комодом.
Сержант улыбнулся, но осмелился сказать:
– Это только предположение, сэр.
– Да, именно поэтому я рассматриваю его не более как возможность, – ответил Хемингуэй, направляясь к двери. – Если я прав и Натаниель сам запер дверь, нам не надо гадать, использовал ли убийца карандаш и кусок веревки, чтобы закрыть ее за собой, потому что открыть ее он так бы и не смог. Более того, у некоторых даже не хватило ума исследовать следы на двери.
– На таких дубовых дверях следов, наверное, не остается? – предположил сержант. – Не то что на крашеном картоне, в него веревка врезается.
– Да, но под лупой они все равно будут видны даже дубовым головам. Если бы их нашли, то, значит, убийца обнаружил, что дверь закрыта, и повернул ключ снаружи.
– С помощью отмычки, – кивнул сержант. – Так я и думал. Только на ключе нет царапин. Если бы не это, я бы решил, что использовали отмычку.
– Не только это, и других причин хватает, – насмешливо перебил его инспектор. – Ты имеешь дело не с профессиональным взломщиком, парень. Здесь работал любитель. А кто когда-нибудь слышал о любителе, который использует орудие профессионала?
– Я об этом не думал, но, может быть, оно случайно попало к нему в руки, – заспорил сержант.
– Может быть, но, скорее всего, нет, – ответил Хемингуэй. – Из тысячи непосвященных едва ли один имеет представление о существовании инструмента, с помощью которого можно повернуть ключ с другой стороны, не говоря уже о том, чтобы знать, как он называется.
– Почти все знают, что он существует, – настаивал сержант. – Про название не скажу, но...
– Нет, они скорее пойдут в ближайшую слесарную мастерскую и попросят сделать щипцы для выщипывания бровей, такие, чтобы можно было открывать ими закрытые двери, – насмешливо сказал Хемингуэй.
Сержант покраснел.
– Ну, во всяком случае, это тоже мысль. Предположим, у кого-нибудь в доме есть щипцы для выщипывания бровей?
– Не собираюсь предполагать ничего в таком роде, – ответил Хемингуэй. – Во-первых, они не выдержат, потом, они недостаточно гибкие; наконец, у них горизонтальная нарезка, а нужна вертикальная, они ключа не удержат. Попробуй еще!
– Ну хорошо, сэр, если не использовали отмычку, тогда что? Убийца должен был как-то попасть в комнату. Это мы знаем. Или, если до убийства дверь была открыта, то нужно было ее закрыть, а нет никаких следов трюка с карандашом и веревкой.
– От тебя помощи не дождешься, – подытожил Хемингуэй. – Ты задавал себе вопрос, почему убийца был так озабочен тем, чтобы закрыть дверь?
Вер подумал.
– Мне это как-то не приходило в голову, – согласился он. – Сейчас, когда вы спросили, сэр, мне это кажется странным. По-моему, в этом не было особого смысла, разве что запутать нас.
– Может, и так. – Хемингуэй задумался. – Должен сказать, пока это ему удалось.
– Он рисковал, так ведь? В, озиться с замком, когда любой мог увидеть его?
– Тот, кто совершил это убийство, пошел на чертовский риск, я так считаю. Если я правильно запомнил, мисс Хериард видели возле двери в пеньюаре.
– Вы же не думаете, что это была женщина, сэр? – не поверил сержант.
– Могла быть. Перестань питать дурацкие иллюзии по поводу женщин! Я знал таких бабищ, перед которыми спасуют несколько стай тигров. Одно кажется совершенно ясным – Натаниель не ожидал, что его убьют. Следов борьбы нет – ни один стул не сдвинут с места. Он не был готов, не знал, что убийца хочет с ним сделать.
– Это совсем не значит, что преступление совершила мисс Хериард, – возразил сержант. – Убитый вряд ли мог заподозрить любого из своих гостей.
– Он бы сразу насторожился, если бы его дверь попытались вскрыть, – нахмурился Хемингуэй. – Нет, похоже, убийца вошел обычным путем, открыто, убил старика, потом вышел и закрыл дверь способом, который нам пока неясен. Как-то мне не верится во все это.
– Почему, сэр?
– У меня такое чувство, что все произошло по-другому. Зачем преступнику понадобилось запирать дверь? Нечего говорить: «Чтобы запутать полицию», здесь нет особого смысла. Если труп находят в закрытой комнате, что из этого следует?
– Самоубийство, – с готовностью ответил сержант.
– Правильно. Но если хотят, чтобы убийство выглядело как самоубийство, то не убивают жертву ударом в спину, а потом не вытаскивают нож. В данном случае никто не пытался создать иллюзию самоубийства, поэтому закрытая дверь отпадает. – Хемингуэй внимательно посмотрел на выломанную панель в косяке. – Мне пришло в голову, а была ли она вообще закрыта?
Сержант Вер как следует подумал над этим предположением.
– Трое утверждают, что была.
– Четверо, если считать мисс Хериард, – согласился Хемингуэй.
– Четверо – слишком много для сговора, – уверенно сказал сержант.
– Лакей утверждает, что на его стук не ответили. Не помню, чтобы он говорил, что пробовал открыть дверь.
– Вы хотите сказать, – медленно выдавил сержант, – он мог только постучаться, а замок вышиб Стивен Хериард. Ключ он повернул потом, когда никто не смотрел на него?
– Ничего похожего я не думаю, – сказал Хемингуэй. – Я еще ничего не решил.
– А что вы скажете о портсигаре, сэр?
– С первого взгляда дело складывается не очень хорошо для мистера Стивена.
– Да, но все очень запутано, так ведь, сэр? Я хочу сказать, масса свидетельств, что последней портсигар держала мисс Дин.
– Слушай! – остановил сержанта Хемингуэй. – Я могу допустить, что Стивен пришел в эту комнату поговорить с дядей и выкурить сигарету, хотя, заметь, это маловероятно, но я не могу поверить, что это сделала мисс Дин. Приведи-ка лучше лакея.
Форд, появившийся вслед за сержантом, зашел в комнату без особой охоты и заметно нервничал. В своей жизни он не встречался со следователями из Скотленд-Ярда. Хотя он и смог посмотреть в глаза инспектору, голос его заметно дрожал.
Когда Хемингуэй спросил лакея, пытался ли он открыть дверь в комнату хозяина, Форд на минуту задумался, прежде чем ответить, что просто повернул ручку.
– Что вы понимаете под словами «повернул ручку»? – не отставал Хемингуэй.
– Я старался не шуметь, инспектор. Я подумал, а вдруг мистер Хериард не хочет, чтобы его беспокоили. Дверь не открывалась...
– И что вы тогда сделали?
– Ничего. Я хочу сказать, я просто стал ждать у боковой лестницы, я уже говорил другому инспектору.
– Вот как? Интересно получается: лакей, который должен был помочь одеться своему хозяину, после того, как на его стук не ответили, и убедившись, что дверь заперта, ушел и даже не подумал о том, что все это несколько странно.
Форд запнулся от волнения.
– Я подумал... это необычно. Не то чтобы необычно, но именно так никогда раньше не случалось. Правда, мистер Хериард не всегда хотел, чтобы я ему помогал. Только когда его мучил ревматизм...
– Мне сказали, что так и было – кивнул Хемингуэй.
Форд глотнул.
– Да, сэр, но...
– Поэтому вы могли с уверенностью сказать, что вы нужны, правда? Человек, которого мучает ревматизм, не может, например, наклониться, чтобы завязать шнурки на ботинках.
– Да, – угрюмо согласился Форд, – но я считаю, мистер Хериард это придумал.