Я благодарю ее доброжелательной улыбкой, которая смущает ее до глубины души.
Вечером Оливьери позвонили люди, с которыми он хотел встретиться тайно. Он впустил их через черный ход, чтобы не привлекать внимания сторожа и его жены. Визит закончился его смертью, а убийцы ушли тем же путем, но дверь за собой только захлопнули.
— Прекрасно, — бормочет знаменитый Сан-Антонио, — давайте перейдем к следующей главе… Ваш хозяин был любителем виски, насколько я знаю?
Они смотрят на меня, совершенно ошарашенные, поскольку мой вопрос в такой момент кажется им совершенно неуместным.
— Да, точно, — отвечает наконец Альбер.
— Откуда он получал виски?
— Прямо с фабрики. У него был друг шотландец, поставлявший ему скотч. Мне кажется, он платил дешевле и считал, что эта марка лучше остальных.
— Я хочу увидеть это виски.
Альбер кивает, бесшумным шагом идет в салон и возвращается с едва начатой бутылкой “Мак-Геррела". Я снимаю пробку и нюхаю виски. Это хорошее, без примесей.
— Других нет?
— Есть, в погребе… Нам привезли партию на прошлой неделе.
— Кто?
— Национальная компания железных дорог.
— Ладно! Пошли в погреб.
Эти люди понимают все меньше и меньше.
В два часа ночи является полицейский, будит их, они обнаруживают, что хозяин убит, а он, не занимаясь убийством, расспрашивает их о виски… Согласитесь, что для лакеев этого многовато.
Меня по-прежнему ведет длинный Альбер.
Мы проходим в кладовку и спускаемся по каменной лестнице в подвал. В винном погребе со сводчатым потолком свежо, все аккуратно расставлено. Вдоль одной стены лежат почтенные бутылки в ящиках с этикетками. В глубине высятся ящики с шампанским и ликерами.
Альбер замирает, как только что в кабинете, когда увидел, что его хозяин отбросил копыта.
Он смотрит на меня с таким мучительным выражением, будто забыл орфографию своей фамилии.
— Эй, Альбер, у вас что, головокружение?
— Это немыслимо… — говорит он.
— Что?
— Недавно здесь стояли четыре ящика скотча, а сейчас они исчезли!
Я хватаю его за руку:
— Что вы говорите, барон?
— Клянусь, это правда, господин комиссар. Я спускался сюда перед ужином за бутылкой бургундского, и они тут стояли… Вот здесь, видите?
"Здесь” пусто. На квадрате земли выделяются следы, оставленные тяжелыми ящиками, которые волокли.
— Они были открыты?
— Всего один. Месье Оливьери подарил шесть бутылок одному своему другу.
— Месье Пти-Литтре, издателю?
Зенки у шестерки становятся размером с тарелку.
— Откуда вы знаете? — бормочет он. Я отвечаю ему загадочной улыбкой.
Глава 3
Четыре часа! Старик сидит в своем кабинете в зеленом свете лампы, безукоризненный, чисто выбритый, при галстуке. Он полон внимания.
Я только что сделал ему полный отчет о происшедших событиях, и он задумчив. Есть от чего, — В общем, — резюмирует он, — этот Оливьери получил бутылки скотча, содержащего героин. Он об этом не знал, поскольку подарил несколько штук своему другу. Возможно, эти бутылки служат для контрабанды наркотиков?
— Это очевидно. Те, кто их получали, должны были затем извлекать героин при помощи химических процессов, которые вам с радостью опишет Фавье. Возможно, выпаривая виски. Или, что также возможно, наркоманы пили виски таким, каким оно было, что усиливало действие наркотика.
— Гениально, — соглашается Лысый, гладя свой кумпол. Наступает молчание.
— Продолжим наши рассуждения, — решает Старик. — Эти ящики с “приправленным” виски были отправлены Оливьери по ошибке.
— Контрабандисты заметили свою ошибку и захотели ее исправить. Дела для Оливьери обернулись плохо. Они его убили и завладели ящиками.
В общем, дело несложное.
— Эта история относится к компетенции Скотленд-Ярда, — с сожалением вздыхает Старик. — Утром я позвоню старшему инспектору Моррисону.
Я смотрю на него, он на меня, все в самой глубокой тишине. Наконец я начинаю смеяться, как тип, который составил себе состояние, создав фабрику для производства рюкзаков для горбатых.
— Что с вами? — удивляется Безволосый, стараясь сохранить серьезность.
— Я думаю, патрон, что наши мысли параллельны, как два рельса…
— То есть?
Лысый уже улыбается.
— То есть нам обоим хотелось бы ради престижа французской полиции довести расследование этого дела до конца и принести парням из Ярда решение в виде подарка, обвязанного трехцветной ленточкой.
Босс встает, проходит по кабинету и кладет свою изящную руку (не могу назвать ее клешней) на мое мощное плечо.
— Мы друг друга поняли! — говорит он. — Итак?
— Итак, я совершу поездку в Шотландию, — отвечаю. — Вы этого хотите?
— Да, мой дорогой друг. Но я вам рекомендую действовать с крайней осторожностью. Вы будете там находиться неофициально, совершенно неофициально.
Старик всегда боится скандала. Он любит, чтобы мы совершали наши подвиги тихо и с достоинством.
— Эта необычная контрабанда начинается с завода, где производят это виски, поскольку бутылки, содержащие героин, имеют ненарушенную оригинальную пробку.
— Возможно…
— Съездите туда Разоблачите преступников, раскройте все ходы и сообщите мне. Наши коллеги с того берега Ла-Манша слишком часто насмехаются над нами.
— Я сделаю все возможное и невозможное.
— Я знаю…
Он придвигает к себе бутылку виски и внимательно всматривается в маленькую белую этикетку, приклеенную с обратной стороны.
— “Мак-Геррел” производит дама, — говорит он. — Некая Хелен-Дафна Мак-Геррел, проживающая в Майбексайд-Ишикен возле Глазго.
Я записываю имя дамы в записную книжку. Босс уже листает расписание авиарейсов.
— Есть самолет компании “Эр Франс” на Глазго в семь двадцать две. Я велю забронировать вам место.
— Два места, — поправляю я, Он хмурится, что составляет его единственное физическое упражнение за день.
— Вы собираетесь взять с собой помощника?
— Поскольку я не могу рассчитывать на помощь британской полиции в моем неофициальном задании, а помощь мне может понадобиться, мне нужен напарник.
— Вы правы. Кого вы возьмете? Мои раздумья длятся недолго.
— Берюрье.
Старик кивает, потом спрашивает с легкой двусмысленной улыбкой:
— Скажите, мой милый, почему вы все время берете себе в помощники инспектора Берюрье? Слава богу, в нашей Службе хватает людей.
Месье Голова-как-задница впервые задает мне этот вопрос, и я смущен.
— Ну, — бормочу, — это трудно объяснить. Видите ли, босс, Берю не особо умен. Он грубиян, выпивоха, драчун, но вместе с тем имеет качества, которые делают из него самого ценного помощника. Во-первых, он предан мне как собака; во-вторых, он добрый, смелый, упрямый. А иногда его хитроватый здравый смысл не хуже гениальности. Кроме того, он мне нравится. Я его поддразниваю, и это успокаивает мои нервы…
Старик поднимает руку:
— О господи, да остановите вы ваш панегирик! Берите с собой Берюрье. Я велю забронировать два места.
— Мне бы хотелось иметь машину по прибытии в Глазго, — говорю.
— Я это улажу. Билеты и валюту вам доставят в аэропорт.
— Хорошо.
Пожав друг другу руки, мы расстаемся.
Заря начинает разбрасывать искры солнца, когда я покидаю контору. Смотрю на часы. Мне осталось три часа, чтобы съездить собрать чемодан и заехать за Берю.
Доезжаю до Сен-Клу. Дверь дома открыта, что внезапно напоминает мне, что я приютил у себя киску. Черт возьми! Хорош я хозяин. Привожу девицу домой, бросаю в тот момент, когда уже собрался сыграть с ней в почтальона и прачку, и в четыре утра собираюсь вытащить ее из постели и выбросить на мокрую парижскую мостовую…
Так не делают.
Поднимаюсь в спальню.