А перо в бок получить не хочешь?
— Да ладно тебе, Ромала, — Леля попятилась, я же только так, пошутила, блин.., спи себе, коли сон идет!
— То-то! — цыганка усмехнулась, показав полный рот золотых зубов. — Знай, шалава, свое место!
Вдруг она повернулась и уставилась долгим изучающим взглядом на Катю.
— А ты, молодая, как сюда попала?
— Как попала? — обиженно отозвалась за Катю Леля. — Как все, так и она! На «воронке» привезли!
— Отвянь! — махнула рукой цыганка. — Не с тобой разговариваю! Дай руку, молодая, я тебе погадаю!
— Не слушай ее, Катюха, — проговорила Леля, она тебе такого наговорит — уши завянут!
Однако Катерина, как загипнотизированная, подошла к цыганке и послушно протянула ей раскрытую ладонь.
— Не эту, молодая, левую дай! — поправила ее цыганка и склонилась над Катиной рукой.
— Есть у тебя любимый человек, — начала она низким завораживающим голосом, — только он сейчас далеко…
— Очень далеко! — с тяжелым вздохом согласилась Катерина. — Так далеко, что просто ужас!
— Но ты не переживай, он вернется! Только тебе самой до того придется много перенести…
Цыганка на мгновение отстранилась, словно испугавшись того, что увидела на Катиной руке, и затем продолжила:
— Бойся человека с черными волосами!
— Кукушкина! — послышался голос милиционера. — Прекрати срочно свое мракобесие! А то я тебе сейчас незаконный промысел припаяю, статью сто семьдесят шестую!
— Что ты, Вовик, такой сердитый? — снова подала голос Леля. — Пошутить не даешь, травкой не угощаешь, погадать Ромале — и то не позволяешь! Что ты, блин, прямо как не родной?
— Я тебе сказал, Петухова, — будешь выступать, припаяю двести сорок четвертую статью!
— Да такой и статьи-то нет, — проворчала Леля, но на всякий случай все же замолчала.
* * *
Капитан Яблоков вернулся отчего-то очень недовольный. Не обращая внимания на Ирину, он стал доедать яблоко. Ирина с тоской смотрела в окно. Вдруг дверь кабинета распахнулась.
На пороге возник юный милиционер Таранькин с растерянным и виноватым видом.
— Андрей Васильевич, — проблеял он, обращаясь к капитану, — я извиняюсь, тут…
— Ну что там у тебя, Таранькин? — недовольно проговорил Яблоков, убирая недоеденное яблоко в ящик стола. — Ты, это, разве не видишь, что у меня процесс? Допрос, это, знаешь ли, занятие тонкое, психологическое, он, это, суеты не любит, а ты, это, врываешься…
— Андрей Васильевич, я не хотел… — пискнул Таранькин, и его тут же отодвинули в сторону.
На пороге возникла Жанна в самом своем впечатляющем виде. На ней был строгий деловой костюм, если, конечно, можно назвать строгим и деловым костюм цвета подгнивающих экзотических фруктов с юбкой настолько короткой, что капитан Яблоков на мгновение зажмурился.
На другой женщине такая юбка показалась бы вызывающей, но на Жанне она выглядела уместно и официально. Еще Жанна по своему обыкновению нацепила несколько килограммов серебряных украшений ручной работы и вооружилась роскошным итальянским портфелем из кожи антилопы. Пальто, отороченное шиншилловым мехом, она небрежно перекинула на руку.
— Ташьян, — представилась она и положила на стол перед капитаном визитную карточку с золотым обрезом.
Яблоков громко сглотнул.
Ему захотелось откусить от яблока, которое лежало в ящике стола. Он даже представил, как с хрустом вгрызается в сочную мякоть, и рот невольно наполнился слюной. С тех пор, как капитан бросил курить, яблоки действовали на него успокаивающе. Однако он не позволил себе продемонстрировать слабость перед этой расфуфыренной особой.
Капитан нахмурился, нервно побарабанил пальцами по столу и спросил:
— Вам, гражданка Ташьян, кто пропуск выписал? Или, это, к нам уже просто так с улицы зайти можно?
— Нет, почему же просто так! — Жанна незаметно бросила Ирине ободряющий взгляд. Пропуск мне выписал полковник Арбузов. А что?
У вас есть какие-то возражения?
— Против Всеволода Родионовича у меня, это, никаких конкретных возражений не имеется, капитан снова побарабанил пальцами и плотнее задвинул ящик, из которого соблазнительно пахло яблоком, — только его кабинет, вообще-то, на третьем этаже.
— Вы меня так и будете на ногах держать? осведомилась Жанна, весьма высокомерно взглянув на Яблокова, чему очень способствовало то, что он сидел, а она стояла.
Она все-таки добилась того, что капитан окончательно смутился и предложил ей стул.
Усевшись и закинув ногу на ногу, Жанна уставилась на Яблокова своими глубокими черными тазами.
— И что конкретно вы инкриминируете моей подруге? — наконец проговорила она, посчитав, что психологическая обработка довела капитана до необходимой кондиции. Однако он сумел справиться с эмоциями и проговорил со сдержанной строгостью:
— Как я понял из вашей визитной карточки, вы не адвокат, а нотариус..
— А я этот вопрос задаю не как адвокат, а как частное лицо.
— А частным лицам я в служебное время ни на какие вопросы не отвечаю. И не думайте, что упоминание полковника Арбузова…
Неожиданно на столе у капитана зазвонил телефон. Он снял трубку, послушал и тоскливым голосом проговорил:
— Да, Всеволод Родионович.., так точно, Всеволод Родионович.., я все понял, Всеволод Родионович…
Затем он повесил трубку, выдвинул ящик стола, достал оттуда яблоко и с хрустом в него вгрызся. При этом его лицо сделалось сосредоточенным и удовлетворенным. Только после этого повернулся к Жанне и сказал:
— Да ничего я вашей подруге не инкриминирую! Пока. Она, это, была слишком близко к месту преступления. И, опять же, есть свидетельница, которая слышала как ваша подруга и.., и ее подруга…
— Которая также моя подруга, — вставила Жанна.
— Как обе ваши подруги обсуждали план убийства. Так и говорили, что собираются, это, кого-то убить. Но я, — капитан повысил голос, — все равно ничего им не инкриминирую! Вам это понятно?
— Понятно, — кивнула Жанна.
— А если понятно, так будьте добры, скажите это Всеволоду Родионовичу, а то он опасается, что мы с вами не найдем, это, общего языка.
— А если так, — продолжила настырная Жанна, — то почему вы задерживаете моих подруг?
На каком основании?
— На основании статьи сто четвертой уголовно-процессуального кодекса! — рявкнул капитан. Я хочу, чтобы ваша подруга оказала посильное содействие следствию, а для начала объяснила смысл странного разговора, который слышала свидетельница Перепелкина!
— Что за разговор? — Жанна повернулась к Ирине;
Ирина, которая до этой минуты молчала, не желая мешать Жанне, в чьи способности верила безоговорочно, послушно отозвалась:
— Я жаловалась Катерине, что у меня проблемы с сюжетом, и вдруг, глядя на человека за соседним столиком, придумала, как выбраться из этого тупика. Дело в том, что этот человек был очень похож на моего героя, и я поняла, что его нужно убить…
— Ага! — капитан Яблоков подпрыгнул на стуле. — Между прочим, это чистосердечное признание!
— Никакое это не признание, — Жанна презрительно скривилась, — просто моя подруга…
— Вот эта, — уточнил капитан, — или та, вторая?
— Эта, эта! Так вот она — писательница, между прочим, автор популярных детективов.
Жанна достала из своего антилопового портфеля книгу в яркой глянцевой обложке и протянула капитану:
— Вот видите? «Поцелуй анаконды», автор Ирина Снегирева.
Яблоков с интересом уставился на книжку, потом на Ирину, после чего повернул книжку обратной стороной и внимательно сличил помещенную сзади фотографию с оригиналом.