- Я не знаю, как это вышло, но кто-то позвал полицию, чтобы вывести Майкла из задней комнаты, где танцуют. Там были какие-то люди, которые встречались с Майклом в Каннах. А что такое с Майклом?
- Он, вероятно, должен им, - сказал я. - Люди обычно сердятся на это.
На площади, перед билетными кассами, дожидались две очереди. Люди сидели на стульях или просто на земле, завернувшись в одеяла и старые газеты. Они заняли очередь, чтобы утром, когда откроются кассы, купить билеты на бой быков. Тучи расходились, светила луна. Многие в очереди спали.
Не успели мы занять столик на террасе кафе Суисо и заказать фундадору, как появился Роберт Кон.
- Где Брет? - спросил он.
- Не знаю.
- Она была с вами.
- Она, должно быть, пошла спать.
- Нет.
- Я не знаю, где она.
Лицо его в электрическом свете было изжелта-бледно. Он не садился.
- Скажите мне, где она.
- Сядьте, - сказал я. - Я не знаю, где она.
- Вы лжете!
- Отстаньте.
- Скажите мне, где Брет.
- Ничего я вам не скажу.
- Вы знаете, где она.
- Если бы и знал, вам не сказал бы.
- Да подите вы к черту, Кон! - крикнул Майкл через стол. - Брет сбежала с мальчишкой матадором. У них сейчас медовый месяц.
- Замолчите!
- Да подите вы к черту, - томно протянул Майкл.
- Это правда? - Кон повернулся ко мне.
- Подите к черту!
- Она была с вами. Это правда?
- Подите к черту!
- Я заставлю вас сказать, - он шагнул вперед, - сводник проклятый!
Я замахнулся на него, но он успел увернуться от удара. Я видел, как лицо его отклонилось в сторону под электрическим фонарем. Потом он ударил меня, и я сел на тротуар. Когда я начал подниматься на ноги, он еще два раза ударил меня. Я упал навзничь под один из столиков. Я хотел встать, но почувствовал, что у меня нет ног. Я знал, что должен подняться и ударить его. Майкл помог мне встать. Кто-то вылил мне на голову графин воды. Майкл поддерживал меня, и я заметил, что сижу на стуле. Майкл тер мне уши.
- Я думал, из вас дух вон, - сказал Майкл.
- А где же, черт возьми, были вы?
- Да здесь же.
- Не пожелали вмешиваться?
- Он и Майкла сшиб с ног, - сказала Эдна.
- Но я мог бы встать, - сказал Майкл. - Я просто так лежал.
- Скажите, так бывает каждый вечер на ваших фиестах? - спросила Эдна. Кажется, это был мистер Кон?
- Уже все прошло, - сказал я. - Голова только немного кружится.
Около нас стояло несколько официантов, а кругом собралась толпа.
- Vaya, - сказал Майкл. - Ступайте отсюда. Уходите.
Официанты заставили толпу разойтись.
- На это стоило посмотреть, - сказала Эдна. - Он настоящий боксер.
- Он боксер и есть.
- Жалко, что Билла здесь не было, - сказала Эдна. - Хотелось бы мне посмотреть, как Билл свалился бы. Мне всегда хотелось посмотреть, как Билла сшибут с ног. Он такой длинный.
- Я все ждал, что он ударит официанта, - сказал Майкл, - и его арестуют. Очень был бы рад, если бы мистера Роберта Кона засадили в тюрьму.
- Ну вот еще, - сказал я.
- Что вы, - сказала Эдна. - Вы шутите?
- Нет, не шучу, - сказал Майкл. - Я не из тех, кто любит, чтобы их били. Я даже ни в какие игры не играю.
Майкл выпил рюмку фундадору.
- Я, знаете, и охоты никогда не любил. Всегда может случиться, что тебя придавит лошадь. Как вы себя чувствуете, Джейк?
- Хорошо.
- Вы мне нравитесь, - сказала Эдна Майклу. - Вы правда банкрот?
- Я отчаянный банкрот, - сказал Майкл. - Я воем на свете должен. Неужели у вас нет долгов?
- Куча.
- Я всем на свете должен, - сказал Майкл. - Я сегодня занял сто песет у Монтойи.
- Неправда, - сказал я.
- Я отдам ему, - сказал Майкл. - Я всегда всем отдаю.
- Оттого вы и банкрот, да? - сказала Эдна.
Я встал. Голоса их доходили до меня откуда-то очень издалека. Все казалось каким-то скверным фарсом.
- Я пойду в отель, - сказал я. Потом я услышал, что они говорят обо мне.
- А он дойдет один? - спросила Эдна.
- Лучше проводим его.
- Я дойду, - сказал я. - Не ходите со мной. Мы еще увидимся.
Я пошел прочь от кафе.
Они остались за столиком. Я оглянулся на них и на пустые столы. За одним из столиков сидел официант, подперев голову руками.
Когда я шел через площадь к отелю, все выглядело иначе и по-новому. Никогда я не видел этих деревьев. Никогда не видел шестов с флагами, не видел фасада театра. Все изменилось. Такое чувство у меня уже было однажды, когда я возвращался домой с загородного футбольного поля. Я нес чемодан с моим спортивным снаряжением и шел по дороге от вокзала к городу, в котором жил всю жизнь, и все было по-новому. В садах сгребали сухие листья и жгли их на обочине, и я остановился и долго смотрел. Все было непривычно. Потом я пошел дальше, и мне казалось, что ноги мои где-то далеко и что все предметы приближаются ко мне издалека, и я слышал, как ноги мои шагают где-то на большом расстоянии от меня. В самом начале игры меня ударили каблуком по голове. Вот так же я сейчас переходил площадь. Так же поднимался по лестнице отеля. На то, чтобы подняться по лестнице, потребовалось много времени, и мне казалось, что в руке у меня чемодан. В моей комнате горел свет. Билл вышел ко мне в коридор.
- Послушай, - сказал он, - поднимись и зайди к Кону. С ним что-то стряслось, и он спрашивал тебя.
- Ну его к черту.
- Ступай. Ступай, зайди к нему.
Мне не хотелось взбираться еще выше.
- Что ты так смотришь на меня?
- Вовсе я на тебя не смотрю. Ступай наверх и зайди к Кону. С ним что-то неладно.
- А ты не пьян ли? - сказал я.
- Да, пьян, - сказал Билл. - А ты все-таки ступай наверх и зайди к Кону. Он хочет тебя видеть.
- Ладно, - сказал я. Вот только по лестнице взбираться не хотелось. Я поднимался по лестнице и тащил свой воображаемый чемодан. Я прошел по коридору до номера Кона. Дверь была закрыта, и я постучался.
- Кто там?
- Барнс.
- Войдите, Джейк.
Я отворил дверь, вошел в комнату и поставил свои чемодан. В комнате было темно. Кон лежал ничком на кровати в темноте.
- Хэлло, Джейк.
- Не называйте меня Джейком.
Я стоял у двери. Точно так же я тогда пришел домой. Теперь мне нужно было горячую ванну. Полную горячую ванну, чтобы вытянуться как следует.
- Где ванная? - спросил я.
Кон плакал. Лежал, уткнувшись лицом в подушку, и плакал. На нем была белая рубашка "поло", как те, что он носил в Принстоне.
- Я виноват, Джейк. Пожалуйста, простите меня.
- Еще чего.
- Пожалуйста, простите меня, Джейк.
Я ничего не ответил. Я просто стоял у двери.
- Я себя не помнил. Вы же понимаете, как это вышло.
- Ну ладно.
- Я просто не мог этого вынести.
- Вы назвали меня сводником.
Мне было все равно. Я хотел горячую ванну. Я хотел очень полную горячую ванну.
- Я знаю. Пожалуйста, забудьте про это. Я просто себя не помнил.
- Ну ладно.
Он плакал. Голос у него был смешной. Он лежал в белой рубашке на кровати в темноте. В рубашке "поло".
- Я завтра утром уеду.
Теперь он плакал беззвучно.
- Я просто не мог этого вынести. Я прошел через муки ада, Джейк. Это был сущий ад. С тех пор как мы сюда приехали, Брет обращается со мной так, как будто я ей совсем чужой. Я просто не мог этого вынести. Мы жили вместе в Сан-Себастьяне. Вы, должно быть, знаете. Я не могу этого вынести.
Так он и лежал на кровати.
- Вот что, - сказал я. - Я пойду приму ванну.
- Вы были моим единственным другом, и я так любил Брет.
- Ну, - сказал я, - до свиданья.
- И все это ни к чему, - сказал он. - Все ни к чему.
- Что именно?
- Все. Джейк, скажите, что вы больше не сердитесь.
- Да нет, - сказал я. - Ладно.
- Я так измучился. Я прошел через муки ада, Джейк. Теперь все кончено. Все.
- Ну, - сказал я, - до свиданья. Мне пора.
Он повернулся, сел на край постели, потом встал.
- До свиданья, Джейк, - сказал он. - Вы подадите мне руку?
- Конечно. Почему же нет?
Мы пожали друг другу руки. В темноте я не мог разглядеть его лица.