Если бы орден вынужден был послать адепта убить какого-то бедолагу только за то, что тот стал нежелательным свидетелем, то сначала адепту подробно объяснили бы необходимость такого решения. И заказали бы молебен о том, чью кровь пролить орден вынужден силой обстоятельств. Адепт, его учитель и тот, кто отдал приказ убить, провели бы ночь на церковном покаянии, и лишь затем приступили бы к подготовке операции. Вы же низводите жизнь и смерть до уровня хлыста в руках надсмотрщика. Кем — или чем — в таком случае становитесь вы сами?
Кийриас отшатнулся, ладонью прикрыл лицо. Как будто пощёчину получил. Николаю стало жаль учителя.
— Какой ещё молебен? — сердито спросил он Гюнтера. — Гирреанец еретик. А мы — честные лаоране.
— В таких случаях орден заказывает два молебна — и в таниарской церкви, и в лаоранской. В большинстве государств Иалумета запрещённых религий нет.
Николай не ответил. Коротко глянул на учителя и тут же отвернулся. «Он стал совсем чужим», — понял Кийриас. Мысль резанула болью.
— Я сегодня же пойду в церковь, — сказал Кийриас. — И вы в Гирреане тоже зайдите к таниарцам, пусть будет настоящая поминальная служба или как там у них называется такой обряд… — Кийриас подошёл к Николаю, крепко сжал плечо. — Смерть гирреанца действительно необходима. Он ни в чём не повинен, но вот такая злая судьба ему выпала. Не нам с ней спорить. И не наш это грех. Ни на мне, ни на тебе, ни на твоём Гюнтере не будет невинной крови. Это судьба. А калеке воздастся за его страдания в посмертии. Он вкусит блаженство если не в лазоревом чертоге Лаорана, то в золотых садах Таниары. А мы… Мы не виноваты в нашей судьбе.
— Да, учитель, — ответил Николай. На Кийриаса он смотрел с прежней преданностью.
— Гирреанца уберу я, досточтимый, — сказал Гюнтер. — И не беспокойтесь за калеку. Ему не будет больно. Парню и так досталось слишком много. Лишние мучения ни к чему. Он даже не успеет ничего понять. Не испугается и, тем более, не будет страдать перед смертью. Всё произойдёт очень быстро. Я знаю, как это сделать. Только… — Гюнтер запнулся. — Досточтимый, пусть Коля останется здесь! Я всё сделаю сам. Из-за меня всё началось, мне и расплачиваться.
— Гюнт! — Николай как мусор стряхнул руку Кийриаса, шагнул к побратиму. Кийриас побледнел, судорожно стиснул рубашку на груди.
— Гюнт, мы же… — начал Николай.
— Я всё сделаю сам, — отрезал Гюнтер. — Ни к чему тебе мараться.
Он взял планшетку, билеты.
— Если Коля останется здесь, его казнят за неповиновение, — сказал Кийриас. — Ты презираешь меня, Гюнтер, и ты прав. Я не смог защитить вас от неправедного суда.
— Досточтимый, я вовсе не…
— Помолчи, — остановил его Кийриас. — И не спеши принимать решения. Сам ведь говорил — безобразия можно унять и без драки.
— О чём вы?
— Сдай билеты и погуляй немного по городу. Здесь есть на что посмотреть, где развлечься. Плимейра — приятное местечко.
Кийриас подошёл к Николаю.
— Ты — полунищий крестьянин из глубокой провинции, я — потомственный чиновник, всю жизнь прожил в одном из лучших городов империи. Пропасть между нами казалась мне огромной. Ты делал неправильные ударения в словах и не умел толком пользоваться столовыми приборами. А я не хотел за твоими плебейскими манерами видеть тебя самого.
— Учитель…
— Нет, — перебил Кийриас. — Учителя из меня не получилось, потому что ничему полезному я тебя так и не научил. Даже не сподобился показать, как джентльмены разговаривают, как ведут себя за столом. А ведь тебе бы это пригодилось… Умному парню нельзя всю жизнь торчать в плантационных старшинах… Нехорошо.
— Дядя…
— Тем более нет, — качнул головой Кийриас. — Ни один нормальный дядя не станет обращаться с племянником так, как я обращался с тобой. Понимание всегда приходило ко мне слишком поздно. И всегда было похоже на вспышку.
Зато теперь никаких тёмных пятен не осталось. Кроме одного.
Кийриас отошёл к окну.
— Я должен разобраться, почему на самом деле приказано убрать этого несчастного гирреанского уродца. И почему голову убитого нужно доставить ни куда-нибудь, а именно в Каннаулит.
— Вы очень рискуете, — сказал Гюнтер.
— Я устал от осторожности. В Гирреан мы поедем все трое. Или не поедем вообще. Мы будем знать, что делаем, и зачем мы это делаем. Хватит играть вслепую!
Кийриас повернулся к Николаю и Гюнтеру.
— А самое главное — я не хочу стыдиться перед вашими родителями за своё учительство.
Гюнтер ответил недоверчивым взглядом исподлобья.
— У меня нет родителей.
— Если их нет среди живых, то это не означает, что их нет вообще.
— Ну да, ну да, — зло усмехнулся Гюнтер. — Утешительная сказочка, придуманная теми, кто никогда не терял близких. Особенно заживо.
— Досточтимый Найлиас обязательно придёт в братство! — горячо сказал Николай. — Скоро он поймёт нашу правоту.
Кийриаса закогтило ревностью. Но поздно что-либо исправлять. Николай отдал сердце другому учителю. «Я сам виноват, — понял Кийриас. — Когда он был готов отдать мне и сердце, и душу, я отвергал его. И тем более никогда и ничего не предлагал в дар ему. А теперь ни я, ни мои подарки Николаю не нужны. Всё, что я могу для него сделать, так это немедля освободить от опеки… Пусть переходит на самостоятельную жизнь. И Гюнтера забирает! Если не в младшие братья, так в ученики. А я возьму другого воспитанника и попытаюсь стать для него настоящим учителем и дядей. Стоп! Ведь для полного посвящения надо провести в братстве пять лет, а Николай здесь всего три года. Хотя это пустяки, парень он толковый, экзамен сдаст. Но сначала мне надо вернуть ему долг. Если из-за моего слабодушия Николай вынужден разбираться с гирреанцем, так пусть действует как полноправный братианин, а не слепая кукла».
— Идите прогуляйтесь, — велел Кийриас ученикам. — К вечеру вернётесь. В шесть часов. А я пока свяжусь со старшими братьями.
Николай и Гюнтер поклонились, вышли на улицу.
— Странный у досточтимого Кийриаса дом, — сказал Гюнтер.
— Учитель получил его в наследство всего два месяца назад. А поскольку живёт он на служебной квартире, дом стал только лишней морокой.
— И тогда досточтимый передал его братству, а старшие решили оборудовать дом для конспиративных встреч категории вип. Глупая идея.
— Почему? — обиделся Николай. — Братству необходимы деньги, а значит и люди, которые готовы их пожертвовать. Принимать таких меценатов надо в достойной обстановке.
— Вот именно, что в достойной. Вип-гостиную надо устраивать там, где она не привлечёт внимания — в дорогом отеле или клубе. А здесь она выглядит слишком вызывающе. Представь, если вдруг в дом Кийриаса заглянет инспектор коммунальной службы. Как прикажешь объяснять ему такие роскошества? К тому же сам факт визита богача в простенький квартал станет главной темой местных сплетен как минимум на неделю. Вряд ли меценат согласится ради братства переодеваться в дешёвые тряпки и пользоваться общественным транспортом. Как явка дом провалится после первой же встречи.
Николай досадливо цвикнул углом рта.
— Действительно, глупо. Столько денег свинье под хвост…
Гюнтер немного подумал.
— А ты знаешь, ведь всё ещё можно исправить. Если сделать вид, что богачи собираются там небольшой компанией два раза в неделю, в одно и то же время, и занимаются какой-нибудь безобидной, но странной для взрослых успешных людей чепухой… Например, строят из бутылочных пробок модель средневековой крепости… Соседи и местная полиция посплетничают об этом месяца два, а потом привыкнут и перестанут обращать внимание.