Через два месяца они вступили в брак и поселились в поместье по Нью-Джерси. С тех пор прошло полгода.
Все это Джад выведал за шесть визитов, но до сих пор так и не понял, что ее тревожит, она скупо и неохотно отвечала на его расспросы.
– Вы беспокоитесь по поводу вашего мужа, миссис Блейк? – спросил он при первой встрече.
Последовало молчание.
– Вы с мужем физически совместимы? – не оставлял своих попыток Джад.
С недоумением:
– Да…
– Вы подозреваете его в связи с другой женщиной?
Как бы развеселившись:
– Нет!
– У вас есть любовник?
Сердито:
– Нет.
Он задумался, стараясь подобрать возможные подходы и опрокинуть невидимый барьер. Решился на массированную атаку: идти напролом, пока не почувствует, где зарыта собака.
– Вы ссоритесь по поводу денег?
– Нет. Он очень щедрый.
– Есть проблемы с родственниками?
– Он – сирота. Мой отец живет в Калифорнии.
– Вы или ваш муж увлекаетесь наркотиками?
– Нет.
– Вы подозреваете мужа в гомосексуализме?
Тихий, беззлобный смех, словно ручеек журчит по камушкам:
– Нет.
Он ринулся дальше, другого выхода не было.
– Вступали в половую связь с женщинами?
С упреком:
– Нет.
Джад затрагивал алкоголизм, фригидность, страшащую ее беременность и прочие вопросы, пришедшие на ум. И каждый раз она смотрела на него задумчивыми, умными глазами и просто качала головой. А когда настаивал, пытаясь загнать в угол, она сопротивлялась:
– Пожалуйста, потерпите. Не надо так круто.
Окажись на ее месте кто-то другой, он скорее всего отказал бы ему. Но в данном случае считал себя обязанным помочь. И их встречи продолжались.
Вскоре Джад уступил, предоставив ей возможность говорить на любую тему. Она объехала с мужем десятки стран, встречалась с необыкновенными людьми. У нее был острый ум и великолепное чувство юмора. Как обнаружилось, им нравились одни и те же книги, одна и та же музыка, одни и те же спектакли. Она по-дружески относилась к Джаду, но ни разу не показала, что он для нее несколько больше, чем просто врач. Горькая ирония судьбы: многие годы он подсознательно искал такую женщину, и теперь, когда она вдруг появилась, вынужден лишь облегчать ее проблемы и отправлять обратно к мужу.
Итак, Анна Блейк вошла в кабинет. Джад пододвинул стул к дивану и ждал, когда она ляжет.
– Нет, – сказала она спокойно. – Я заглянула только узнать, не могу ли помочь.
Он не сводил с нее глаз, не произнося ни слова. От неожиданного участия потеплело на душе, страшное напряжение, в котором он пребывал второй день, вдруг стало отпускать. И возникло желание все ей рассказать. О давящем кошмаре, о Макгриви и его идиотских подозрениях. Но, увы, это невозможно. Он врач, она пациентка. Хуже того: он ее полюбил, полюбил недосягаемую женщину, мужа которой в глаза не видел.
Она смотрела на него, а он лишь кивал головой, опасаясь вымолвить хоть слово и ненароком выдать себя.
– Мне так нравилась Кэрол, – сказала Анна. – Кому нужно было убивать ее?
– А у полиции есть версии?
«И еще какие! – подумал Джад с горечью. – Если бы только Анна знала…»
– Да, кое-какие прикидки есть, – ответил он.
– Понимаю ваше состояние сейчас, поэтому хотела выразить свое глубокое сочувствие. Хотя не была уверена, что застану. Я не собиралась приходить. Тем не менее пришла. И поскольку мы оба здесь, почему бы немного не поговорить о вас?
Анна помолчала. Сердце Джада бешено забилось: «Боже! Молю тебя, не дай ей меня покинуть!»
– На следующей неделе мы с мужем уезжаем в Европу.
– Замечательно, – еле выдавил из себя он.
– Боюсь, зря отняла у вас время, доктор Стивенс. Простите.
– Ну что вы! – воскликнул Джад вдруг севшим голосом. Она бросает его в беде. Конечно, не подозревая этого. Внутри все переворачивалось от физической боли – вот оно, расставание.
Навсегда…
Анна открыла кошелек и вынула деньги. После каждого визита она платила наличными, в то время как другие пациенты присылали чеки.
– Нет, – вырвалось у Джада. – Вы заглянули сюда как друг. Я… очень вам признателен.
И тут сделал то, чего не позволял себе ни с одним пациентом:
– Пожалуйста, приходите еще!
Она спокойно воззрилась на него:
– Зачем?
«Потому что я не в состоянии отпустить тебя так быстро, – думал он. – Потому что уже никогда не встречу такую, как ты. Потому что нестерпимо жаль, что не встретил тебя раньше, первым. Потому что я люблю тебя». Вслух же сказал:
– Мне кажется, нужно подытожить нашу работу. Побеседовать еще, дабы удостовериться, что у вас все в порядке.
Она озорно улыбнулась:
– То есть мне нужно сдать выпускной экзамен?
– Что-то в этом роде. Договорились?
– Ну, если вы хотите, конечно. – Она встала. – Я чувствую себя виноватой, у вас со мной ничего не получилось. Но уверена – вы замечательный врач. Если вам когда-либо понадобится моя помощь, я приду.
Анна протянула руку, и он ее взял. Рука была теплая, крепкая. Он ощутил, как между ними пробежал электрический ток, некогда ему знакомый, и взмолился, чтобы она ничего не заметила.
– До пятницы, – произнесла Анна.
– До пятницы!
5
Остаток дня прошел как в тумане. Некоторые пациенты упоминали об убийстве Кэрол, хотя заняты были только собой и своими бедами. Джад старался сконцентрироваться, но мысли разбегались. Надо прослушать все записи, вдруг на что-то не обратил внимания.
В семь часов, отпустив последнего пациента, Джад подошел к потайному шкафчику и налил крепкого скотча. Виски взбодрило, и он вспомнил, что не завтракал и не обедал. При мысли о еде тошнота подступила к горлу. Он сел на стул и стал думать об убийствах. В историях болезни не было ничего, что могло бы заставить кого-либо из пациентов пойти на преступление. Если это шантажист, он вполне мог попытаться выкрасть их. Но шантажисты – трусы, спекулирующие на слабостях людей, и если Кэрол застала взломщика на месте преступления, скорее всего он убил бы ее быстро, одним ударом, а не стал бы мучить. Здесь что-то другое.
Джад долго сидел, перебирая в уме события последний двух дней. Наконец тяжело вздохнул – ничего заслуживающего внимания. Взглянул на часы и удивился, как уже поздно.
Лексингтон-авеню была пустынна, только вдалеке маячил одинокий пешеход. Джад поймал себя на мысли об Анне: что она сейчас делает? Наверное, дома обсуждает с мужем, как прошел его рабочий день. Или уже в постели и… «Прекрати!» – сказал он себе.
На улице машин не было, поэтому, не дойдя до перехода, Джад решил взять наискосок, чтобы поскорее попасть в гараж. На середине проезжей части он услышал шум и обернулся. В десяти футах прямо на него мчался огромный черный лимузин с выключенными фарами. Громко шуршали шины, пытаясь справиться с гололедом.
«Пьяный идиот, – подумал Джад. – Разобьется ведь!» В поисках спасения он бросился к тротуару. Слишком поздно – водитель вильнул следом, набирая скорость, в явном намерении сбить его.
Последнее, что осталось в памяти, – сильный удар в грудь, отдавшийся, как раскат грома. В меркнущем сознании темная улица взорвалась вдруг ярким пламенем. И в это мгновение Джад понял, почему убили Джона Хэнсона и Кэрол Робертс. Бурная радость охватила его: «Нужно сказать Макгриви». Потом свет померк. Наступила тишина и полная тьма.
Сообщение из больницы о наезде на пешехода поступило на коммутатор в начале одиннадцатого и было тут же переключено на бюро сыска. В эту ночь работы в участке было невпроворот. Погода способствовала разбойным нападениям и изнасилованиям. На опустевших улицах хозяйничали преступники.