То она маленькая визжит в ванне, а вот ей уже восемь лет, и она на велосипеде возвращается из школы. Вот она улыбается, а вот дуется. А вот она с лицом, перекошенным злобой, а вот она смущена – никак не выходит пример с делением. Они сидят за кухонным столом, и он помогает ей. Он видел Кейти и старше, в последующие годы: вот они на качелях с Дайаной и Ив, нежатся на солнце в погожий летний день. Все трое – нескладные подростки с непропорционально длинными ногами и в пластинках для исправления зубов. Он видел Кейти в спальне – лежит ничком на кровати, а Сара с Надин навалились на нее. Он видел ее в прогулочном костюме. Видел рядом с собой в его «гран‑маркизе» – подбородок дрожит от напряжения в желании избежать кювета в тот первый раз, когда он учил ее вождению. Он видел, как она кричит, капризничает и откровенно злится, и почему‑то эти картины трогали больше, чем безмятежные и полные благолепия.
Он видел ее, и только ее, видел постоянно. Но слез все‑таки не было.
Они придут, шептал внутренний голос, просто ты в шоке.
Но шок начал проходить, возражал он внутреннему голосу, когда Тео затеял со мной идиотский разговор.
А если шок проходит, значит, скоро ты что‑то почувствуешь.
Я уже чувствую.
Это печаль, говорил голос, это скорбь.
Нет, это не скорбь. И не печаль. Это ярость.
Ты и это почувствуешь. Но это пройдет.
Я не хочу, чтобы это проходило.
Дейв забирал Майкла из школы. Они шли домой, когда, повернув за угол, он вдруг увидел Шона Дивайна с еще одним парнем, стоявшим прислонившись к черному «седану», припаркованному возле дома Бойлов. Черный «седан» имел знаки администрации штата и огромное количество антенн на крыше, казалось, достаточное даже для связи с Венерой, и Дейв, еще издали едва кинув взгляд на спутника Шона, понял, что, как и Шон, это полицейский. У него был типичный для полицейского подбородок – чуть отвисший и выступающий. Он стоял в позе полицейского: расслабленно, слегка покачиваясь на пятках, но готовый в любую минуту ринуться вперед. И если все это не убеждало, то стрижка под горшок на голове сорокалетнего мужчины в сочетании с темными очками в золотой оправе сомнений не оставляли никаких.
Дейв стиснул руку Майкла, и в груди у него похолодело, словно кто‑то, окунув в ледяную воду лезвие ножа, прижал его к легким Дейва. Он чуть было не остановился как вкопанный, ноги словно приросли к тротуару, но что‑то внутри толкнуло его вперед, однако, как он надеялся, походка его в глазах посторонних не изменилась, шел он по‑прежнему плавно, не спотыкаясь. Голова Шона повернулась в его сторону, взгляд его, вначале безмятежный и рассеянный, когда он узнал Дейва, изменился: зрачки сузились, нацелившись на него. Они оба одновременно улыбнулись – Дейв улыбнулся во весь рот, но и улыбка Шона была достаточно широкой, и Дейв даже удивился этому выражению искренней радости на лице Шона.
– Дейв Бойл! – воскликнул Шон, отделяясь от капота машины и протягивая ему руку. – Сколько же мы не виделись?
Дейв пожал его руку и несколько удивился вторично, когда Шон хлопнул его по плечу.
– Да, порядочно лет накапало, – сказал Дейв. – Годков шесть, наверное?
– Ага. Что‑то вроде этого. Ты хорошо выглядишь, старина.
– Как поживаешь, Шон? – И Шон почувствовал, как его охватывает теплая волна радости, хотя умом он понимал, что лучше ему отсюда бежать без оглядки.
Но почему? Ведь их осталось так немного, друзей детства. И виной тому не только банальные причины, такие, как наркотики, тюремные сроки или полицейские преследования. Существуют и другие – переезды в пригороды, в другие манящие штаты, стремление быть как все: слиться с толпой игроков в гольф и шары, мелких предпринимателей с женами, выкрашенными в платиновый цвет, и широкоформатными телевизорами.
Существуют и другие – переезды в пригороды, в другие манящие штаты, стремление быть как все: слиться с толпой игроков в гольф и шары, мелких предпринимателей с женами, выкрашенными в платиновый цвет, и широкоформатными телевизорами.
Нет, их и вправду осталось раз‑два – и обчелся, и в груди Дейва шевельнулись гордость, и счастье, и застарелая печаль, когда, сжав руку Шона, он вспомнил, как Джимми спрыгнул вниз на рельсы метро, и вспомнил их совместные субботы и время, когда все еще было впереди.
– Прекрасно поживаю, – сказал Шон, и это прозвучало вполне искренне, хотя улыбка его показалась Дейву чуть кривоватой. – А это кто?
И Шон наклонился к Майклу.
– Это мой сын Майкл, – сказал Дейв.
– Привет, Майкл. Рад с тобой познакомиться.
– Привет.
– Я Шон, папин старый‑старый приятель.
Дейв мог видеть, как голос Шона зажег в Майкле некий огонек. Голос Шона определенно обладал этим свойством – увлекать, как увлекают голоса ярмарочных зазывал и рекламных агентов, и, услышав его, Майкл оживился, видимо представив себе эту картину: папу и этого высокого, уверенного в себе незнакомца, когда они были детьми и играли на этих же улицах и мечтали о чем‑то, подобном мечтам Майкла и его друзей.
– Очень приятно, – сказал Майкл.
– Взаимно, Майкл. – Шон пожал руку Майклу и, выпрямившись, встретил взгляд Дейва. – Красивый парнишка, Дейв. Как Селеста?
– Превосходно, превосходно. – Дейв силился вспомнить имя девушки, на которой женился Шон, но вспомнил только, что встречал ее в колледже. Лора? Эрин?
– Передавай ей привет от меня.
– Конечно. Ты все еще в полиции штата?
Дейв щурился, потому что солнце выглянуло из‑за тучи и лучи его со всей силой ударили в черный лакированный бок правительственного «седана».
– Ага, – сказал Шон. – Вот, кстати, сержант Пауэрс, Дейв. Мой босс. Из Отдела убийств.
Дейв потряс руку сержанту Пауэрсу, чувствуя, как слово «убийство» неприятно повисло в воздухе.
– Как дела?
– Хорошо, мистер Бойл. А у вас?
– Все в норме.
– Дейв, – сказал Шон, – если у тебя найдется минутка, мы бы очень хотели быстренько задать тебе пару вопросов.
– Угу. Конечно. А в чем дело?
– Мы не могли бы войти в дом, мистер Бойл? – Сержант Пауэрс дернул подбородком в сторону входной двери квартиры Дейва.
– Конечно. – Дейв опять взял за руку Майкла. – Идите следом, ребята.
На лестнице возле квартиры Макалистера Шон сказал:
– Слыхал я, что квартирная рента даже здесь подскочила.
– Даже здесь, – подтвердил Дейв. – Хотят превратить нас в Стрелку. От антикварных магазинов уже продыху нет.
– В Стрелку, да, наверное, – с сухим смешком проговорил Шон. – Помнишь дом моего отца? Так его превратили в кондоминиум!
– Ну да? – удивился Дейв. – Такой красивый дом был.
– И все потому, что он продал его до того, как взлетели цены.
– Так, значит, теперь это кондоминиум, – сказал Дейв, и голос его гулким эхом прокатился по лестничной площадке. Он покачал головой. – Хлыщи, купившие его, небось за долю заплатили больше, чем получил твой старик за целый дом!
– Похоже, что так, – сказал Шон. – Ну а что поделаешь, правда?
– Не знаю, но должен же быть какой‑то способ их остановить. Оттеснить их, вернуть назад, туда, откуда они родом. Вот пускай и убираются туда подобру‑поздорову со своими сотовыми телефонами! Знаешь, что как‑то раз сказал один мой приятель? Он сказал, что району этому не хватает хорошенькой волны преступлений, чтобы кончилось все это блядство! – Дейв засмеялся.