– Что‑то было, – согласился Шон.
– Она резко сворачивает, попадает в кювет, нога соскакивает с тормоза, и мотор вырубается.
– И вот тут и появляется злоумышленник.
– Которого она
– Тебя когда‑нибудь ударяли автомобильной дверцей? – Подняв воротник, Уайти накинул на него галстук и стал завязывать узел.
– Бог миловал.
– Это легкий толчок. Если ты стоишь вплотную, а миниатюрная женщина ударяет тебя дверцей от какой‑то вшивой «тойоты», такой удар ничего, кроме досады, у тебя вызвать не может. Карен Хьюз показала, что преступник находился в шести дюймах, когда выстрелил в первый раз. В шести дюймах.
Шон понял его.
– Ладно. Но может быть, она упала назад и ногой пнула дверцу? И дверца его ударила.
– Дверцу надо было открыть. Закрытую дверцу она могла пинать сколько угодно, и ничего бы не произошло. Она должна была вручную открыть ее и толкнуть рукой. Так что убийца либо отступил назад и получил удар, когда не ожидал его, либо…
– Либо очень мало весил.
Уайти оправил воротничок.
– И тогда опять всплывает вопрос о следах.
– Эти чертовы следы… – проговорил Шон.
– Да! – рявкнул Уайти. – Именно чертовы! – Он застегнул верхнюю пуговицу и подтянул узел повыше. – Представь, Шон, преступник преследует женщину по парку. Она бежит что есть мочи. Он вот‑вот настигнет ее, эта разъяренная обезьяна. Он мчится по парку. И ты хочешь сказать, что нога его ни разу не впечаталась в землю?
– Всю ночь шел дождь.
– Но ее‑то следы мы нашли, целых три. Загадка природы!
Опершись о стоявший сзади буфет и откинув голову, Шон старался представить себе всю картину: Кейти Маркус балансирует, сбегая вниз по темному склону возле кинотеатра, кусты царапают ее, волосы мокры от дождя и пота, по рукам и груди струится кровь. И вот темный, без лица силуэт преступника появляется на кромке. Он всего в нескольких шагах, бежит, подгоняемый жаждой убийства. Шону он виделся крупным, рослым, этот выродок. И по‑своему хитрым: догадался подложить что‑то на дорогу и заполучить Кейти Маркус, отправив в кювет ее машину. И ему хватило хитрости выбрать Сидней‑стрит, где его вряд ли кто‑нибудь мог увидеть и услышать. То, что его услыхала старушка Прайор, – факт удивительный, этого преступник представить себе никак не мог, потому что даже для Шона оказалось неожиданным открытие, что в этом выгоревшем квартале еще кто‑то живет. Все остальное хитрый преступник предусмотрел.
– Думаешь, он схитрил, заметая следы?
– А? – спросил Шон.
– Преступник мог убить ее, а потом вернуться и набросать земли на собственные следы.
– Возможно, но как ему упомнить, куда он ступал? И к тому же в темноте? Даже если допустить, что у него был фонарик. Такое огромное пространство покрыть, отыскать следы, идентифицировать их и уничтожить…
– Но ведь был дождь, старина.
– Да, – вздохнул Уайти. – Я бы мог списать все на дождь, если б парень этот весил фунтов сто пятьдесят, а то и меньше. В противном же случае…
– Брендан Харрис весит что‑нибудь вроде этого.
Уайти даже застонал:
– Положа руку на сердце, неужели ты считаешь этого парня способным на такое преступление?
– Нет.
– Ну и я не считаю.
– Ну а вот что твой дружок? Он довольно худенький.
– Кто?
– Бойл.
Шон подался вперед.
– Кто?
– Бойл.
Шон подался вперед.
– Мы о нем в этом смысле не говорили.
– Ну а сейчас поговорим.
– Погоди‑ка…
Уайти предостерегающе поднял руку:
– Он сказал, что покинул бар около часа. Чушь собачья. Ключами от машины в часы саданули
– Что я сказал?
– Что стоит поискать парня, чье время ушло.
– Я не…
– И я не утверждаю, что это сделал он. Даже близко не утверждаю. И все же. Есть в этом парне нечто
Шон швырнул банку в мусорное ведро.
– Ты хочешь сказать, что такой парень, как Дейв Бойл, может убить свою… кто она ему? – двоюродную племянницу своей жены из‑за каких‑то застарелых комплексов? Глупее мне ничего не приходилось слышать.
– Однажды мне пришлось арестовывать парня, убившего жену за то, что она дурно отозвалась о его кулинарных способностях.
– Ну, в браке чего не бывает, старина. Там обиды накапливаются годами. А ты заподозрил человека, сказавшего: «Меня бесит, что арендная плата взлетает до небес. Прямо хочется кокнуть парочку‑другую окрестных жителей, чтобы жилье подешевело!»
Уайти рассмеялся.
– Что, не так? – сказал Шон.
– Ну, ты так это повернул, – сказал Уайти. – Ладно. Это глупо. Согласен. И все‑таки что‑то с ним не так. Не будь в его алиби этого временного зазора, я бы слова не сказал. Не встреться он с Кейти в баре в вечер ее гибели, я бы тоже не сказал. Но алиби у него с изъянцем, и Кейти он в тот вечер видел, почему я и говорю: что‑то с ним не так. Он утверждает, что отправился потом прямо домой? Хорошо бы это подтвердила его жена. Хорошо бы жилец на первом этаже вспомнил, что слышал его шаги на лестнице в пять минут второго. Ясно? И тогда я вычеркну из памяти эту мысль. Ты на его руку обратил внимание?
Шон промолчал.
– Его правая кисть чуть не вдвое толще левой. Видно, попал совсем недавно в какую‑то переделку. Я хочу знать, что это была за переделка. Пусть мне только расскажут о какой‑нибудь стычке в баре, и я моментально отстану.
Уайти осушил вторую банку колы и кинул ее в мусорное ведро.
– Дейв Бойл, – сказал Шон. – Значит, ты всерьез хочешь взглянуть на Дейва Бойла?
– Да, бросить взгляд, – сказал Уайти. – Один короткий взгляд.
Они собрались в комнате для совещаний на третьем этаже возле офисов Отдела убийств и окружной прокуратуры. Фрил предпочитал проводить совещания здесь, потому что в комнате этой обстановка была холодной и строгой, кресла – жесткими, стол – черным, а стены – цементно‑серого цвета. Помещение не располагало к хитроумным и не относящимся прямо к делу отступлениям и нелогичным доводам. Задерживаться в этом зале сверх положенного тоже никому бы не пришло в голову: сюда приходили по делу и уходили, чтобы заняться делом.