Оставив позади оторопевших греков и несколько убитых троянцев, мы наконец вырвались из окружения и понеслись вперед,
преследуемые греческими воинами, успевшими сесть на лошадей.
Только трое догнали нас и остались мертвыми в поле. Остальные, утратив мужество, повернули назад, и мы выехали на равнину перед воротами
Трои.
- Почему ты сделал это, Идей? - заговорила Гекамеда. - Ведь ты страшно рисковал! Ты ранен?
Я молча сжал ее руку.
- Ты знаешь, что Ал убит? - спросил меня Кисеей.
- Нет, - печально отозвался я.
Слышавший нас Орхомен произнес почти радостно:
- Он погиб славной смертью от руки самого Аякса!
Мои спутники голосили песни, но я заставил их умолкнуть, напомнив о павших товарищах.
- Им повезло больше, чем нам, - заметил кто-то. - Такой смерти можно позавидовать.
Такова была философия троянцев.
Вскоре впереди засверкали огни Скейских башен.
Пришпорив лошадей, мы через пять минут очутились у стен города.
Проехав через ворота, я пересчитал своих спутников. Из сорока пяти человек вернулись только двадцать девять, и вряд ли хоть один из них был
цел и невредим. Покрытые кровью и пылью, в разорванной одежде, мы являли собой весьма жалкое зрелище.
На Дореонской площади мы расстались, договорившись встретиться утром. Кисеей поехал со мной к воротам дворца. Там мы спешились, и он увел
лошадей, а мы с Гекамедой направились к дому Париса.
Проходя мимо дворца, я показал ей окна моих комнат.
- Куда мы идем? - спросила Гекамеда, прижимаясь ко мне дрожащим телом. - Мне страшно - я не хочу с тобой расставаться.
- Но, дорогая, я не могу взять тебя с собой. Наши законы такие же, как на Тенедосе, - я должен прежде явиться к царю Приаму. Не бойся - я
буду недалеко, и мой друг позаботится о тебе.
С этими словами я постучал в дверь дома Париса.
Я опасался, что появится Гортина, но на мой стук отозвался один из рабов Париса.
- Кто там? - сонно осведомился он из-за двери.
- Идей - вестник царя Приама, - властным тоном ответил я. - Мне нужно поговорить с твоей госпожой - Еленой Аргиэской.
- Но сейчас уже ночь! Моя госпожа спит.
- Меня это не интересует. Иди к ней.
Раб повиновался, лишь когда я пригрозил ему всеми наказаниями в своде законов Трои. Нам пришлось долго ждать, прежде чем он вернулся и
сообщил, что Елена примет меня.
- А это кто? - воскликнул раб при виде Гекамеды. - У меня приказ пропустить только Идея.
- Пошел вон, болван! - Я сердито отодвинул его в сторону.
Поднявшись по лестнице, мы увидели Климену, которая проводила нас в покои Елены. Гекамеда робко прижималась ко мне, да и я испытывал
беспокойство, так как мое поведение было весьма дерзким. Но я зря тревожился - Елена приняла меня с приветливой улыбкой, несколько удивившись
моему потрепанному виду и с усмешкой бросив взгляд на Гекамеду.
- Елена, - заговорил я, шагнув к ней и ведя девушку за собой, - ты называла себя моим другом.
- Это так, Идей, - кивнула она.
- Тогда мне придется просить тебя о дружеской услуге.
- Тогда мне придется просить тебя о дружеской услуге. Я бы не стал этого делать, будь у меня иной выход.
Это Гекамеда - дочь Арсиноя, царя Тенедоса. Я пришел просить тебя позаботиться о ней.
- Та самая Гекамеда, которую захватил Ахилл и отдал Нестору? - спросила Елена, с любопытством глядя на девушку.
- Да.
- Каким же образом она оказалась в Трое?
- Это длинная история, - ответил я, - к тому же сейчас ночь, я не буду тебя задерживать. Расскажу обо всем в другой раз. Ты выполнишь мою
просьбу?
Не знаю, как это произошло, но Елена улыбнулась Гекамеде, та улыбнулась в ответ, и в следующий момент они уже обнимались, смеясь и плача.
Меня это вполне удовлетворило. "Они обе изгнанницы, и обе несчастны", - подумал я и повернулся, чтобы уйти, но меня остановил голос Елены:
- Не беспокойся, Идей, о Гекамеде хорошо позаботятся. Доброй ночи.
Поблагодарив ее, я оставил их вдвоем.
Глава 10
ШУТЯ И ВСЕРЬЕЗ
На следующий день я проснулся поздно и, когда поднялся со своего ложа, почувствовал такую боль во всем теле, что едва удержался на ногах.
Освежившись прохладной водой, я сытно позавтракал.
Прежде всего я рассчитывал нанести визит Гекамеде, но был вынужден отложить его, обнаружив, что едва успеваю на назначенную встречу с
Орхоменом и Эвеном в доме Киссея. Он жил неподалеку, и я не стал брать колесницу, а пошел пешком.
День был теплый и солнечный. Идя по улицам Трои с их величественными зданиями из гранита и мрамора, было трудно представить, что город уже
десятый год находится в осаде.
Все дело заключалось в том, что это не внесло значительных изменений. Конечно, время от времени происходили стычки - особенно ожесточенные,
если в них участвовал Аякс. Возможно, события приняли бы иной оборот, если бы не оскорбленный Ахилл, удалившийся в свой шатер и с тех пор не
покидавший его.
Жизнь протекала невообразимо скучно, и лишь описанное мною сражение три дня назад нарушило ее монотонность.
Дети весело играли на улицах под бдительным надзором матерей и служанок. На одной из улиц я заметил молодых ребят, маршировавших под стук
старого барабана с палками вместо мечей и мрачной решимостью на лицах. Они готовились к будущим сражениям, когда поколение их отцов покинет этот
мир. Ныне я с жалостью вспоминаю об этих бедных мальчуганах. Их время так и не наступило.
Трое моих друзей уже ждали меня. Впрочем, особого повода для встречи у нас не было, если не считать желания поговорить о событиях прошлой
ночи. Орхомен доложил во дворец о гибели Ала. Приам упрекнул его за то, что он не смог доставить в город тело брата, чем все и ограничилось.
Меня не удивило, что потеря Ала не вызвала особого волнения, - человеку, имевшему пятьдесят сыновей, должно быть нелегко даже запомнить их
имена.
Эвен сообщил, что весть о нашем подвиге разнеслась по всей Трое - разумеется, со значительными преувеличениями. Ходил слух, что мы перебили
всех греческих царей, кроме Ахилла, которого привезли в Трою пленником. Мы от души над этим посмеялись.
За разговорами и превосходными пищей и вином, которыми потчевал нас Кисеей, я почти забыл о своем намерении посетить Гекамеду. Но когда
Орхомен спросил о ней, я тут же встал и собрался уходить, оставив ему и Эвену золото для их воинов, которые так отважно послужили мне.