– Да я тебя… – красный от гнева Тивал бросился ко мне, но его оттащили.
– Простите, мэтр, – спокойный голос Зигфрида вмиг прекратил поднявшийся шум, – правильно ли я понял, что в боевых действиях вы на первое место ставите именно цель, в ущерб всему остальному?
– Пожалуй, так.
– То есть, вы отрицаете такие вещи как благородство, уважение к врагу, милосердие?
– Ой, "милосердие" я знаю! – обрадовалась, прислушивающаяся к разговору Тин. Не уверен, что она поняла хоть что-то кроме этого слова, – это такой кинжал для добивания раненых!
– Фрасоро! – проворчал Зигфрид, схватившись за голову.
– Это вы сейчас ругнулись? – уточнил я.
– Нет, – улыбнулся Бернард, – так у нас называют парные клинки: "брат" и "сестра". Сейчас покажу. Вы с юной леди действительно похожи.
Пока мы недоуменно переглядываемся с Тин, он уже возвращается, выкладывая на стол пару великолепных клинков. Слабо изогнутые, обоюдоострые, с витой гардой. Один чуть больше.
– Хочу! – тут же потянулась к ним Тиана, и получила по рукам от Эла.
– Нельзя даже прикасаться к чужим клинкам без разрешения!
Минуту Бернард раздумывает. А потом с какой-то шальной, мальчишеской улыбкой опускается на одно колено, протягивая Тин перевязь с мечами.
– Я, риттер-мечник Бернард Регосский в знак признательности за спасение моих людей и помощь в бою, а также восхищения смелостью и умением этой девушки называю ее своим братом-по-оружию, и дарую право носить эти клинки!
Подозреваю, что понятия сестра-по-оружию у гальдорцев вообще не существует. Парень прямо светится от ощущения собственного благородства: девушку, да еще и простолюдинку назвал братом-по-оружию! Интересно, он понимает, как сильно ее на самом деле оскорбил? Вон, аж закаменела вся. Если она попытается оторвать ему голову, придется вмешаться. Нет, не придется – Софья уже рядом, что-то шепчет ей на ухо. Тин кивает, не понятно – Софье или Бернарду, и выходит из шатра, забрав клинки.
Целительница извиняется перед смущенным Бернардом, объясняя, что девушка просто ошалела от подобной чести и все такое.
– И все же мэтр, продолжая наш разговор: вы отрицаете такие понятия как благородство, милосердие? – голос Зигфрида все так же спокоен.
– Я не отрицаю сами эти понятия. Я считаю, что война – настолько грязное дело само по себе, что допустимо все. Можешь ударить врага в спину – ударь. Иначе он убьет твоего друга. Все средства хороши, и не может быть милосердия к человеку, который ворвался в твой дом, чтобы убивать и грабить.
– Да, но к вам будут относиться так же.
– Несомненно. Как говорится: только враг никогда не предаст.
– Но если вы пощадите врага, возможно, он пощадит вашего друга. И являя благородство, вы побуждаете других поступать так же, возвышаясь таким образом и ведя мир к справедливости и процветанию.
– Справедливость – это миф. В подобных играх побеждает тот, кто первым нарушает правила.
– Рассуждая таким образом, вы будете выигрывать битвы, проигрывая войну! – повысил голос Зигфрид, – Можно застрелить рыцаря, выкликающего поединщиков. Но враг потеряет одного воина, а вы всех. Ибо никто не будет сражаться на стороне подлеца! Людям важно чувствовать, что правда на их стороне! Тогда они готовы совершать подвиги и жертвовать собой.
– Я не готов жертвовать ими! Я не собираюсь развязывать войн и искренне считаю, что пожертвовать немногими можно, только если ты сам входишь в их число! И на войне хороши любые средства, – это не турнир и не состязание в благородстве! Отпущенный тобой враг завтра вонзит нож в спину твоего брата.
– Это рассуждения наемника, а не риттера! – командор перешел на крик.
– Да! Я лучше буду презренным наемником, который пьет за победу с живыми соратниками, чем благородным рыцарем, который смотрит в мертвые глаза тех, кто ему доверился! – я тоже уже почти кричу.
Прикосновение теплой девичьей ладошки я чувствую даже сквозь броню. И ярость уходит.
– Прикрытый лаврами разбой,
И сухопутный и морской
Не стоит славословья.
Готов я кровь отдать свою
В том жизнетворческом бою,
Что мы зовем любовью. -
Раздается в наступившей тишине, -
– Я славлю мира торжество,
Довольство и достаток.
Создать приятней одного,
Чем истребить десяток!
– Прекрасно сказано, маэстро! – салютую Котику кубком.
Сейчас мне и в самом деле не помешает выпить. Риттер тоже тянется к вину и, кивнув мне, выпивает. Киваю в ответ. Мир.
На закате хороним павших. Зигфрид читает молитву Горейшу и Райторну, прося достойного посмертия для погибших в битве. Каждый риттер, оказывается, еще и священник. Риттер-командор, таким образом, что-то вроде епископа. Дальше начинается, собственно тризна. А если быть точнее – большая пьянка. Уже через полтайса гальдорцы, затащив в свою компанию Тин пили за героическую победу, вспоминая детали этого побоища. Еще через некоторое время (в третий раз оттащив Тивала, все порывавшегося набить мне морду) к ним присоединились и литийцы.
Покинутые дамы, посидев некоторое время для приличия, разбрелись спать.
– Простите, Софья, а Тиану мы оттуда забирать не будем? – кивнул я в сторону костра, где уже перешли к песням.
– Зачем? – девушка замерла на пороге "женской половины" шатра.
– Пьяная солдатня не лучшая компания для юной леди. Как бы не обидели, – интересно, почему я об этом думать должен?
– Обидели? Её?! Сил не хватит, – похоже целительница уже спит на ходу, потому и соображает с трудом.
– Ну, знаете. Выпившие девушки такие сговорчивые… а поутру выясняется, что она на самом деле была против.
– Ах, вы об этом! Не волнуйтесь, это физически невозможно.
– То есть? – опешил я.
– В человеческом облике самки демонов вообще не имеют… этой детали. Не зря же второй облик у них называется "облик любви". А перекинувшись, Тин порвет любого насильника. Так что не забивайте себе голову глупостями и идите спать.
Так, размышляя о чудесах природы-матушки, я и уснул.
Глава 12
– Дарри, ты чего вскочил в такую рань? – приподнял голову от подушки Эл.
Ничего себе рань! Я уже успел умыться и хорошенько размяться.
– Солнце давно уже встало, собираться пора.
– Да забудь! Все равно большая часть воинов оклемается не раньше полудня.
– А что случилось?
– Доблестные воины решили показать маленькой девочке, как пьют настоящие мужчины.
– Идиоты! – послышался из-за перегородки хриплый спросонья голос.
– Доброе утро, мэтресса, – вежливо поздоровался я, – а почему идиоты?
– Тин практически не пьянеет.
– Но доблестные гальдорцы этого не знали! – счастливо засмеялся Элли, – мэтр, это нужно было видеть! Хрупкая девчушка по очереди перепила ту половину отряда что еще соображала хоть что-то, а потом фыркнула и пошла спать как ни в чем не бывало!
– А можно я еще посплю, а? – раздался недовольный голос Тин, – раз уж эти слабаки еще дрыхнут.
Элеандор недооценил чувство долга наших охранников. Они все-таки встали. Правда, похожи были скорее на десант зомби.
– Представляете, Серебряная Звезда согласилась нас сопровождать! – поделилась новостью Софья после завтрака.
– Хреново, – буркнул я, наблюдая, как Тин пытается закрепить здоровенный череп на крыше нашей кареты.
– Вас чем-то не устраивает мое присутствие? – раздалось из-за спины. Да что же это такое!
– Скажите, леди, а что вы делали в Гальдоре? Да еще и умудрились подоспеть так вовремя?
– Я не собираюсь перед вами отчитываться!
– Мэтр, на что вы намекаете? – недоуменно переспросила Софья.
– Скажите, какова вероятность того, что знаменитая наемница, которая известна своими подвигами на территории Литии и баронств, окажется именно в Гальдоре, на перевале "левой руки" и именно в тот момент, когда на нас напали йотуны? Которых, кстати, в этих местах не видели уже давненько. Я специально уточнял.
– Вы меня в чем-то обвиняете? – угрожающе спросила Талиона.
– Подозреваю. Имею право, между прочим, – я пожал плечами, – но все недоразумения можно легко разрешить. Дайте слово, что не собираетесь покушаться на жизнь или здоровье Алисии тайСевенторн, а также ее спутников, и не собираетесь препятствовать доставке упомянутой леди в замок лорда-риттера Дерека Лагорского.
– А если нет? – в голосе зазвучала насмешка.
Угу, а рука как бы невзначай легла на рукоять меча. Привычно соединяю наши с Элли сознания в одно целое, но парень рвет связь.
– Даркин, ты с ума сошел? – орет он, вскакивая на ноги, – какое "блокируй Солу, если что", разорви тебя Разрушитель? Успокойся немедленно! И прекрати отращивать когти, демон ты недоделанный!
– Что за шум? – в шатер вваливается похмельный Бернард. Выглядит он еще хуже, чем его люди. Под глазами круги, рубашка застегнута не на ту пуговицу, но в руке меч.
– Ничего страшного, пока, – успокаивает его целительница.
Некоторое время Софья сочувственно смотрит на рыцаря, а затем, приподнявшись на цыпочки, аккуратно касается его висков. Пару секунд риттер прислушивается к чему-то внутри себя, а затем расплывается в блаженной улыбке:
– Мэтресса, вы – чудо! – от избытка чувств он чмокает не успевшую отскочить Софью в макушку, – теперь я знаю, как выглядит богиня милосердия!
– Риттер, хватит шутить! – хмурится девушка, пытаясь скрыть смущение, – лучше разнимите этих двоих.
– А что случилось? – участливо интересуется молодой человек.
В паре слов Софья обрисовывает суть конфликта.
– Всего-то? – риттер искренне удивлен, – леди, ну дайте вы ему это слово! Чего зря ссориться? Утро такое хорошее!
– Ладно! – Тали явно недовольна, но ссориться с мечником не хочет, – я, Талиона тайМиронис, даю слово, что не собираюсь причинять вред леди Алисии или препятствовать ее доставе к жениху. Довольны, господин зануда?
– Вполне, – киваю я, – приношу извинения за некорректное поведение. Работа, ничего личного.
И снова дорога вьется меж скал. О, почти стихи! "И снова дорога вьется меж скал/ И вот караван наш в засаду попал/ Разбойников много…", но мы в тельняшках, ага! Что-то меня занесло. Это, наверное, на меня так созерцание украшенной черепом кареты действует. Сразу видно – целительница едет, не некромант какой-нибудь! Нужно еще посоветовать Тин огоньки в глазницах зажечь – все встречные труповоды от зависти подохнут.
– Мэтр, о чем задумались? – выглянула из кареты Софья.
– Стихи сочиняю.
Девушка поперхнулась. Из кареты послышался заливистый смех. Софья, правда, выглядела скорее озадаченной и немного испуганной.
– Что серьезно? Ничего, если я отвлеку вас от этого занятия?
– Да, конечно, в чем дело? – целительница иногда чересчур серьезно относится к своему обещанию помочь мне стать нормальным человеком, но обычно по пустякам меня не дергает.
– Не могли бы вы пересесть в карету? Я хотела бы с вами поговорить.
Все любопытнее и любопытнее. Цепляю поводья Кошмара к какому-то декоративному элементу кареты и пересаживаюсь внутрь, с удивлением обнаружив там еще и леди Алисию. Тиана тут же выбирается наружу. Судя по звуку, она устроилась прямо на крыше. Ее место занимает Эл. Весело. Что ж, подождем, что скажет Софья.
– Господа, мы должны помочь Алисии бежать! – оп-па, такого поворота я не ожидал.