Спонсор икнул, медленно опрокинулся назад и упал на несчастного Добрыню.
Я стоял и смотрел на него, и в голове вяло крутилась мысль: как бы сдвинуть его с Добрыни, чтобы поглядеть, а вдруг Добрыня живой? Так я простоял несколько секунд, а потом раздался спасший мне жизнь крик:
– Беги! Беги, Ланселот!
Потом уж, вспоминая это мгновение, я сообразил, что кричал наш тренер Прупис – они с фельдшером были недалеко от меня, прибежали с носилками, но опоздали.
Крик Пруписа вернул меня к жизни и в одно мгновение превратил меня снова в животное – домашнего любимца, который удирает от преследующих его таких же драчунов!
Я кинулся бежать к проходу, туда, где стоял, загораживая мне дорогу, трубящий слон.
И мое бегство как бы разбудило весь стадион.
Волнами, все яростнее поднимался шум и подгонял меня.
Уже выскочив с поля и стремясь к темному квадрату выхода, я увидел бегущих мне навстречу милиционеров с дубинками в руках. На мое счастье рядовые милиционеры на стадионе не были вооружены ничем более внушительным, чем резиновые дубинки.
Не опуская меча, я пронесся сквозь цепочку милиционеров, и они прыснули в стороны.
Слон стоял неподвижно, я миновал его и на мгновение скрылся за его тушей от взглядов спонсоров, а когда я уже был в проходе под трибунами, то обернулся и увидел, как слон, прикрывший меня, медленно падает на бок, а с противоположной трибуны в мою сторону тянутся зеленые лучи – спонсоры открыли стрельбу.
Выскочив из-под трибун, я оказался в зарослях, близко подступавших к стадиону. Это были кусты лещины, на которых уже созрели орехи. Ветви стегали меня по лицу и рукам, я не выпускал меча и уже понимал, что погоня за мной, конечно же, бросится в кусты и множество милиционеров, чьи нестройные крики догоняли меня, скоро меня отыщут.
Я пробился сквозь кущу орешника и оказался на пустом пространстве – справа и слева возвышались развалины, мимо них протянулась широкая дорога, что вела от стадиона.
Я остановился. Мне было все равно куда бежать – опасность подстерегала меня со всех сторон.
И тут справа от меня в руинах я увидел человеческую фигурку, фигурка стояла в расщелине и манила меня.
Я привык доверяться жестам. Впрочем, у меня не было выбора.
Я побежал к руинам, до которых было метров сто, не больше.
Я вбежал в расщелину. После яркого дневного света глаза ничего не видели.
Я замер. Знакомый женский голос произнес:
– Иди за мной, только осторожно – здесь камней насыпано. Дай руку.
– А ты где?
– Здесь, здесь, иди!
За спиной, приглушенные стеной, перекликались голоса.
Я протянул вперед руку и встретил тонкие пальцы. Ирка влекла меня в глубь гулкого помещения.
– Сейчас будет лестница, – сказала Ирка. – Иди, не бойся.
– Погоди, – сказал я, – я меч пристегну, а то мешает.
– Да брось его!
– Нельзя, – сказал я. – Это хороший меч.
Ирка не стала спорить.
Она не отпускала мою руку, мы спустились по лестнице. Я не помню подробностей этого долгого путешествия по каким-то туннелям, трубам, железным лестницам. Мы увязали в грязи, проваливаясь в ямы с вонючей жижей, и распугивали крыс.
Ирка была рождена в таких подземельях. Она ничего там не боялась и могла передвигаться в полной темноте.
В те минуты, когда мы шли по широким туннелям и Ирка была уверена, что я не врежусь головой в какую-нибудь балку, она говорила. Ее монолог был сбивчив, но очень интересен.
– Я под Москвой каждый туннель знаю, – говорила она. Голос ее мне был так приятен, что я готов был расцеловать эту маленькую девушку. Но я был гладиатором, я убил спонсора и отомстил за смерть Добрыни.
В тот момент я еще не понимал, чего я натворил, и думал, что мой проступок обойдется – хотя, конечно же, на спонсора нельзя поднимать руку. У меня было оправдание – по крайней мере, убедительное для меня: я только защищался. И если бы еще секунду промедлил, спонсор испепелил бы меня. Может быть, от неосознания масштабов моего преступления я ничего не сказал о бое Ирке. Я не сомневался, что она все знает. На самом же деле Ирка увидела меня лишь в тот момент, когда я выбежал из кустов. На стадионе она не была и моих подвигов не видела.
– Я же выросла тут – какая облава или уничтожение, мы туннелями уходили. Даже когда нас газами травили, спасались в метро.
– Где?
– Скоро увидишь, – сказала Ирка.
– Я ничего не увижу.
– У меня фонарик есть, – сказала Ирка.
– Так зажги его!
– Опасно – мало ли кто может быть под землей?
– Но спонсору сюда не пролезть.
– У спонсоров есть друзья.
Я почувствовал, что мы вышли в обширный зал. Голос Ирки зазвучал иначе, как бы раскатился по пустому пространству. В лицо потянуло свежим, холодным воздухом.
– Мы тебя не сразу хватились, – говорила Ирка. – Думали, что ты уже у Маркизы. Как договаривались. Я приехала к ней через два дня – где мой любимец? Нет любимца. Мы послали человека к Машке-мадамке, а она говорит: «По докладу Лысого, любимец сбежал по дороге в лесу».
– И вы поверили?
– Нет, конечно, но где тебя найдешь?
– Я погибнуть мог, пока искали!
– Но ведь не погиб? – Ирка засмеялась, эхо подхватило ее смех.
– А теперь фонарик можно зажечь? – спросил я.
– Хочешь посмотреть? – Ирка включила фонарь и повела его лучом по стенам и потолку зала, в который мы попали. Может быть, на иного человека, который видел много дворцов, этот зал не произвел бы впечатления, но я даже рот раскрыл от удивления – длинный зал подземного дворца был обшит белым и светлым мрамором, там стояли колонны, на стенах и потолке была пышная лепнина.
– Почему здесь жили? – спросил я. – От кого прятались?
– Глупый, – сказала Ирка, – это станция метро. Сюда приходил поезд, люди садились в него и ехади до следующей станции.
– Подземный поезд?
– Неужели тебе твои жабы не рассказывали? – Ирка выключила фонарик, и только тут я сообразил, что не успел взглянуть на нее.
– Ничего мне не рассказывали! А почему под землей?
– Потому что на земле было много машин и они ездили медленно.
В голосе Ирки я уловил раздражение учителя, возникающее от глупых вопросов тупого ученика. Поэтому замолчал.
Ирка снова включила фонарик. Выключила. Как будто давала сигнал.
– Спускайся сюда, – сказала Ирка. – Осторожно, ногу не сломай. Дай-ка я тебе снова посвечу.
Внизу вдоль платформы тянулись рельсы. Я прыгнул, выронил меч, и он звонко ударился о рельс.
– Потише, – сказала Ирка.
Она направила луч фонарика в темный круг туннеля. Мигнула – раз, два. Выключила фонарик.
– Нет их пока, – сказала она.
– Кого?
– Наших. Они должны за нами приехать.
Она насторожилась. Вскочила. Где-то наверху послышался скребущий звук. Далеко-далеко хлопнуло, словно ветром закрыло дверь.
– Спускаются, – сказала Ирка.
– Кто?
– Менты. Видно, ты им насолил? Насолил, что ли?
– А может, случайно? – спросил я. – Кто-нибудь случайно идет.
Удивительно, но в тот момент я не вспомнил об убитом спонсоре.
Шум сверху приближался.
– Им легче, – сказала Ирка. – Они через главный вход.
Отсвет фонаря ударил в стену над нами. Слышны были голоса.
– Побежали, – сказала Ирка.
Наши преследователи появились в противоположном от нас конце платформы. Пригибаясь, мы побежали прочь.
– Стой! – раскатился по туннелю крик. – Стой, стрелять буду!
Ирка теперь бежала, светя вперед фонариком. Было трудно бежать по шпалам – если не видишь, сломаешь ногу. Мой длинный меч порой путался в ногах, норовя повалить меня. Сзади слышался шум погони: голоса, какие-то металлические удары, постукивания.
– Плохо, – сказала Ирка, остановившись перевести дух. – Они дрезину заводят – в две минуты догонят! А наших все нет!
Мы побежали по шпалам. Туннель бесконечно уходил вперед. Дыхание у меня срывалось. Сзади слышался мерный шум работающего станка.
В стене туннеля Ирка углядела нишу.
– Сюда! – приказала она.
Ниша была неглубокой, около метра, к ней вели ступеньки, внутри была запертая дверь.
– Теперь молчи.
Мы вжались в нишу, надеясь, что нас не увидят. Дрезина с преследователями приближалась. Я не знал, что такое дрезина, но мог догадаться, что это какой-то автомобиль для поездок под землей.
Яркий свет прожектора конусом тянулся вперед, освещая туннель, ржавые рельсы, шпалы, скрытые водой, скользкие стены, потеки воды, тонкие струйки, льющиеся кое-где сверху…
– Заметят, черт возьми! – прошептала Ирка. – Они эти туннели не хуже нас знают. И наши опоздали!
Как бы в ответ на ее жалобу с противоположной стороны туннеля тоже донесся постук колес, и встречный прожектор, не такой, правда, яркий, добавил света в туннеле. Лучи прожекторов столкнулись, и обе дрезины начали тормозить – визг тормозов был так ужасен, что я постарался еще глубже забраться в нишу. Ирка высунула нос наружу и тихо ругалась. Я даже не подозревал, что девушка может знать такие слова.
Я понимал, что пассажиры обеих дрезин были ослеплены встречными прожекторами и обе стороны не готовы к стычке.
Дрезины столкнулись, так и не успев окончательно затормозить.
Практически перед самой нишей.
Раздались крики, ругательства, зазвенели мечи, раздался выстрел, еще один – вспышки выстрелов на мгновения освещали туннель, столкнувшиеся платформы, которые, оказывается, и звались дрезинами, и людей, прятавшихся за дрезины от пуль.
– Эх, пушки нет! – сказала Ирка.
– Я пойду? – сказал я. Хотя и не представлял, что могу сделать в мокром туннеле.
– Дурак, – сказала Ирка. – Тебя сразу пристрелят. Это же не бой гладиаторов. Без тебя обойдутся.
Бой у наших ног продолжался – порой пули ударялись в край ниши, и тогда я пытался затащить Ирку поглубже. Она была права – человек с мечом, оказавшийся между двух огней, будет подстрелен, как индюк.
Выстрелы гулко звучали в туннеле. Кого-то ранило, и он принялся завывать, кто-то охнул, слышно было, как, расплескав, воду, скопившуюся между рельсами, туда рухнуло тело. Все это заняло секунды – пули стучали по металлу дрезин…
И неожиданно для меня от дрезины с ментами послышался голос:
– Хватит! Расходимся.
– Добро, – ответил человек от другой дрезины. – Откатывай назад.
– А стрелять не будете?
– А вы не будете?
– Мы не будем.
– Ну, смотрите!
– Давай, давай, поспешай.
Стрельба прекратилась. В свете прожекторов было видно, как обе враждующие группы взбираются на свои дрезины.
Заревели моторы дрезин, и обе, все еще соединенные лучами прожекторов, покатились назад. Казалось, они старались разделиться, оборвать светящуюся нить.
– Ну вот и обошлось, – сказала Ирка. – А я думала, что не обойдется. Счастливый ты, Тим.
Я удивился – меня давно уже никто не звал Тимом.
Я был Ланселотом.
– Меня Ланселотом в школе зовут, – сказал я. – Я под этим именем в боях выступал.
– Ланселот?
– Это был древний отважный рыцарь, – сказал я. – Он защищал обиженных и боролся со злыми волшебниками.
– Хорошо, пускай будет Ланселот, – согласилась Ирка.
Стук колес обеих дрезин затихал в глубине.
– Подождем, – сказала Ирка. – Сейчас наши вернутся. Чего менты тебя искали?
– Наверное, потому, что я убил спонсора.
Ирка ответила не сразу. Видно, решила, что ослышалась.
– Ты? Жабу убил?
– Он раздавил моего товарища, – сказал я, оправдываясь.
– А о других ты подумал?
– Так я виноват, а не другие.
– Не знаю, – сказала Ирка, спрыгивая на рельсы, – спонсоры жутко злые. Они могут заложников взять. Был такой случай, еще до тебя одного спонсора нашли мертвым. Это не в Москве было, а в Твери. Тогда они набрали заложников – человек двести – и всех расстреляли.
– Он хотел меня убить, – сказал я. – Что же было делать?
– Бежать, – сказала Ирка. – Мы должны бежать и прятаться. Мы пока слабые, и нас мало.
– Я не люблю бегать, – сказал я.
– Но пока что только этим и занимаешься! – Ирка безжалостно засмеялась.
Стук колес приближался.
За-нами возвращалась дрезина.
ГЛАВА 5
Любимец под землей
Путешествие на дрезине показалось мне очень долгим. Может, потому, что меня подавляла и удручала бесконечность этих туннелей, страшная гулкая темнота редких, едва освещенных мраморных станций и сознание того, что все виденное мной – лишь малая часть подземного города, частично затопленного, частично разрушенного, но в большей своей части сохранившегося.
Этого я, конечно, тогда не знал, но масштабы подземного города мог ощутить, не подозревая еще, что эти подземелья не раз еще дадут мне приют.
У дрезины был бензиновый мотор, но так как с топливом было плохо, большую часть пути мы ехали, пользуясь мускульной силой, качая рычаги, соединенные с колесами, – как бы тащили сами себя за уши.
В основном в этой части подземного мира рельсы сохранились прилично – только в одном месте пришлось остановиться перед уходящим вперед озером, на краю которого рельсы обрывались. Два человека спрыгнули с дрезины и вытащили из воды отрезок рельса – оказывается, его нарочно убирали, чтобы остановить милиционеров, ловивших жителей подземелья.
Разговаривали на дрезине мало – спешили доставить раненого к своим. Ирка кое-как перевязала его в темноте, на ходу, но рана, видно, была серьезной, и раненый стонал.
От темноты и однообразной тряски я задремал. Меня растолкала Ирка.
– Пора, – сказала она. – Приехали.
Замедляя ход, дрезина выехала из туннеля в невероятных размеров дворец, освещенный слабо и таинственно.
Непонятным для меня образом туда поступало электричество.
Дрезина затормозила у платформы, раненого понесли на руках к низкой двери у начала платформы, а я вышел в зал, о подобном которому мог лишь мечтать какой-нибудь древний король. Могучие, но легкие колонны, расширяясь, вливались в своды потолка, и они были подобны могучим дубам в лесу – лишь вместо неба я увидел мозаичные картины, очевидно, изображавшие исторические сцены.
В одном конце зала начиналась и вела наверх широкая дворцовая лестница – по ней Ирка и повела меня. Через тридцать ступеней мы оказались в другом зале меньшего размера. Здесь Ирка оставила меня, велев ее дожидаться.
Я присел на корточки у стены и положил свой меч на каменный отшлифованный пол, стараясь не шуметь – такая торжественная тишина царила в том дворце.
Ждал я недолго. Нельзя сказать, что дворец был совершенно пустынным. Я слышал, как подъехала еще одна дрезина и по лестнице взбежали три тепло одетых человека, не обратившие на меня внимания. Затем по крутой узкой тройной лестнице вниз сбежал милиционер без фуражки, прижимавший ко лбу окровавленный платок.
Меня клонило в сон, но, как назло, стоило мне смежить веки, как сразу перед глазами вставала громада спонсора, достающего пистолет, чтобы меня убить. Я снова кидался на него с мечом и просыпался…
Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем меня растолкала перепуганная Ирка.
– Вставай! – закричала она. – Ты что, с ума сошел? Ты что наделал?
– Я? Я ничего…
– Ты столько людей подставил!
– Да ты скажи толком!
– Сейчас скажу, сейчас скажу, сейчас узнаешь! – Голос ее звучал угрожающе.
Она втащила меня в дверь, за которой был белый коридор. В конце его стоял вооруженный автоматом человек в кожаном костюме. Ирка не стала отвечать на его вопрос, оттолкнула его, и мы оказались в комнате.
В креслах вокруг низкого овального стола, на котором стояли бутылки и стаканы, расположились Маркиза, надсмотрщик Хенрик и незнакомый мне клоун, похожий на Ахмета. Ирка остановилась в дверях, не отпуская моей руки.
– Он ничего не понимает, – сказала она решительно. – Он совершенный и законченный идиот.
– Погоди, не все сразу. – Маркиза, не вставая с кресла – в кресле она была куда больше похожа на красивую женщину, – протянула мне руку с очень длинными пальцами. – Положи на пол свой меч. Садись, любимец. И расскажи сначала, что ты натворил на стадионе.