– Он передал мне.
Брин не могла долго выдерживать пристальный взгляд Габриэля.
– Тогда не понимаю, почему ты здесь.
Он напрягся и резко подался вперед, крепко взяв ее за руки. Его ноздри гневно раздувались. Брин инстинктивно дернулась назад, стараясь высвободиться, но он не позволил ей сделать это.
– Я здесь, чтобы закончить разговор, начатый неделю назад.
Она заговорила умоляющим тоном:
– Габриэль…
– Брин, не пытайся вытравить мысли обо мне или о том, что мы больше никогда не увидимся, – рассерженно предупредил он, – потому что, уверяю тебя, это бесполезно. Я не позволю этому случиться.
Она еще раз попыталась высвободить руки, и снова безрезультатно. Сглотнув ком в горле, Брин произнесла:
– Я не понимаю, о чем ты…
– Прекрасно понимаешь, – фыркнул Габриэль.
Румянец выступил на ее щеках. Она прошипела:
– Габриэль, не устраивай сцену.
Несколько человек за соседними столиками бросали любопытные взгляды в их сторону, очевидно почувствовав резкость в голосе Габриэля.
Он мрачно улыбнулся:
– Мы бы сейчас об этом не говорили, если бы ты не была такой трусихой и пришла в «Архангел» несколько дней назад.
Она ахнула:
– Я же сказала: у меня было очень много работы в кафе.
– Так много, что даже не выдалось свободной минутки на звонок своему любовнику?
– Габриэль! – раздраженным тоном предостерегла она, вырываясь наконец из его рук. Она оглянулась вокруг и в ярости посмотрела на него. – Ты не мой любовник!
– Так близка ты не была ни с одним мужчиной, – безапелляционно констатировал он.
Как Брин жалела, что рассказала ему так много!
Габриэлю и самому не нравился этот разговор. Но за эту неделю он так был измучен ее молчанием, что, казалось, не мог теперь отказать себе в удовольствии пощекотать ей нервы.
Просто снова видеть Брин, наблюдать, как она читает журнал в глубине кафе, любоваться ее розовыми щечками, длинными пушистыми ресницами, шелковистостью воинственно торчащих прядей оказалось достаточным, чтобы у него перехватило дух. В джинсах при одном только взгляде на нее стало тесно.
Но в этот раз он не позволит Брин снова его отшить.
– Во сколько ты сегодня заканчиваешь? – спросил он.
Она моргнула.
– Габриэль…
– Мы поговорим об этом либо в моей квартире сегодня вечером, либо здесь и сейчас, но обязательно сегодня вечером, – заверил он ее.
Она отрицательно покачала головой:
– Я устала, Габриэль.
– Думаешь, я не устал?
Она болезненно поморщилась:
– Я не понимаю.
– Я не очень хорошо сплю всю эту неделю, так как ожидаю твоего решения относительно нашего дальнейшего общения.
– «Нас» нет, – устало вздохнула она.
– Боюсь, у тебя проблемы с памятью.
Она покачала головой.
– После своего возвращения я ни разу тебе не позвонила. Разве этот факт не говорит сам за себя?
Габриэль невесело улыбнулся:
– Это говорит о том, что ты просто трусиха, вот и все.
Она вздернула подбородок.
– Ты второй раз подряд называешь меня трусихой, и мне это не нравится.
– Тогда докажи, что это не так, и дай согласие на свидание сегодня вечером.
Брин с жалостью посмотрела на него:
– Мы не дети, чтобы доказывать свою смелость, Габриэль.
– Именно поэтому тебе и стоит перестать вести себя так глупо. – Его глаза сердито блестели. – Я никуда не уйду, Брин, и не собираюсь делать вид, что на прошлой неделе между нами ничего не произошло. Произошло, Брин. Признай это.
Брин давно уже осознавала свою полную неспособность сопротивляться этому мужчине. В тот вечер именно Габриэль первым прервал их ласки – сама она была уже не в состоянии. И сегодня ей вновь хватило одного только взгляда на него, чтобы понять, что она по-прежнему хочет его.
Она поджала губы.
– В сложившихся обстоятельствах это был бы джентльменский поступок.
– Брин, оскорблениями ты не прогонишь меня, – спокойно заверил он. – Это слишком важно для нас обоих. Эта неделя в ожиданиях и догадках была нестерпимо мучительна. – Он нервно провел рукой по своим волосам.
Она пристально посмотрела на Габриэля, заметив мешки у него под глазами на слегка осунувшемся лице. Брин стало ясно, что для Габриэля эта неделя тоже была нелегкой.
– Габриэль, почему ты не согласишься оставить меня в покое? – простонала она.
– Потому что мы должны попробовать нормально общаться, – упрямо не сдавался он. – И я не собираюсь отказываться от этой возможности.
Она покачала головой:
– Когда-то мы уже попробовали. У нас не получилось.
– Все может измениться. – В его глазах застыла боль, когда он потянулся через стол, чтобы снова взять ее за руки. – Ты говорила с мамой?
– О тебе?
– Естественно, не обо мне, – сказал он в ответ на ее удивление. – Но она подтвердила тебе то, что я говорил о твоем отце?
– Даже если подтвердила, то что? – Ее щеки зарделись, и она старалась не смотреть ему в глаза. – Ничего не меняется от того, что я узнала, кем был мой отец и что он натворил.
– Это означает, что мы можем больше не возвращаться к теме прошлого. Его нельзя отменить или переделать, потому что оно уже было, но, если мы… если мы хотим быть вместе, мы должны распрощаться с ним. А я хочу тебя, Брин, и дрожь твоей руки от моего прикосновения подтверждает то, что ты тоже хочешь меня. – Он крепче сжал ее дрожащие пальцы, словно боясь, что она вырвет руку. – Сейчас важно только это.
– А потом? Что потом, когда страсть пройдет, Габриэль? – В ее глазах заблестели слезы. – Что будет с нами?
– Почему ты думаешь, что страсть пройдет?
– Не знаю… Мне так кажется.
– Когда это случится, тогда и разберемся, – твердо заявил он. – А пока я хочу, чтобы мы были вместе, и давай посмотрим, что из этого выйдет. Как ты думаешь, у нас получится? – Он нежно гладил ее руку.
Получится ли? Пристально глядя на нее, он понимал, что прошедшая неделя оказалась сущим адом и для Брин. Они были рады видеть друг друга сегодня, но оба пытались это отрицать. Смогут ли они наслаждаться отношениями, не замечая боли прошлых утрат?
Сможет ли она?
Глава 9
– Проходи и чувствуй себя как дома. Я принесу Цвино, – произнес Габриэль, видя, что она нерешительно замялась в дверях гостиной его квартиры.
У него отлегло от сердца, когда Брин наконец перестала упрямиться, и они договорились снова встретиться после работы в десять; он старался выглядеть уверенным, однако в душе до самой последней минуты сомневался, что Брин согласится.
Габриэль ждал ее в машине. Чуть позже десяти часов она в компании нескольких коллег появилась на пороге кафе. Он молча вышел из машины, чтобы открыть ей дверцу, – всю недолгую дорогу к его дому они тоже не проронили ни слова.
«Она похудела», – отметил он про себя, когда Брин все-таки решилась войти в гостиную. Черные джинсы уже не так идеально сидели на ней, как неделю назад, из-под ворота черной рубашки проглядывали ключицы, а ее серые глаза выглядели огромными. Габриэль еще раз убедился, что эта неделя была нелегкой для них обоих.
Выражение его лица смягчилось, когда Брин устало рухнула в удобное кресло из коричневой кожи.
– Много дел? – спросил он, разливая вино в два бокала.
– Очень. – Она взяла протянутый бокал и с наслаждением сделала глоток. – У тебя шикарное жилье, – добавила она, с одобрением оглядев эту холостяцкую обстановку комнаты и развешанные по стенам картины.
– Это не совсем мой дом. – Он пожал плечами. – Мы все тут живем, когда бываем в Лондоне. Не волнуйся, Брин, Микаэля и Рафаэля сейчас нет, – с сожалением произнес он, заметив в ее глазах тревогу. – Микаэль в Париже, Рафаэль в Нью-Йорке.
Она чуть повеселела.
– Какие же красивые у вас имена!
Он кивнул:
– Наше фамильное поместье в графстве Беркшир называется Приют Архангела – и уверяю тебя, какие только шутки мне не приходилось выслушивать.
Она несмело улыбнулась, но быстро приняла серьезный вид.
– Я пришла к тебе только затем, чтобы сказать: нам следует раз и навсегда прояснить ситуацию… Что ты делаешь? – ахнула она, увидев, что Габриэль ставит свой бокал на журнальный столик и нагибается, чтобы развязать шнурки ее кроссовок.
Он изобразил притворное удивление:
– Снимаю твою обувь.
– Зачем? – Она попыталась, но не смогла выдернуть ногу из его рук.
Стянув один кроссовок, он занялся другим. Сняв и его, Габриэль выпрямился.
– Думаю, у тебя болят ноги после целого дня беготни в кафе?
– Да.
Он кивнул:
– Тогда тебе должен понравиться массаж ног.
– Массаж ног… Габриэль, перестань. – Она попыталась убрать ногу, но он обхватил ее двумя руками и начал нежно растирать ноющие мышцы. – Габриэль! – На сей раз она запротестовала не так убедительно и даже тихо застонала от удовольствия, пока его пальцы продолжали нежно массировать ее кожу.
– Нравится? – спросил он.
– Да. – Она откинула голову назад, закрыв глаза.
Габриэль продолжал растирать и массировать ее миниатюрные ноги. Габриэль с умилением отметил ярко-красный педикюр. Брин понимала, что должна помешать ему делать этот массаж: его поза на коленях перед ней была весьма сексуальной, и эта опасная близость только усиливалась чувственным прикосновением его пальцев к ее ногам.
Она должна остановить его. Но не станет этого делать, потому что все происходящее ей очень нравилось.
Брин никогда раньше не думала, что ее ноги являются эрогенной зоной, но оказывается, это так. Тепло ласковых рук Габриэля постепенно достигло и других частей ее тела: соски затвердели и набухли, лоно увлажнилось.
– Ты не думал, что тебе стоит начать заниматься массажем профессионально? – с удовольствием промурлыкала она, все еще не открывая глаз. – Ты мог бы заработать целое состояние!
Габриэль хмыкнул.
– У меня уже есть состояние. К тому же, – добавил он, нежно гладя ее лодыжки и икры, – мне интересно массировать только твои ножки.
Брин приоткрыла один глаз, ее сердце бешено стучало. Габриэль посмотрел на нее томным взглядом манящих карих глаз.
– Мне кажется, хватит. Спасибо тебе. – Она убрала ногу и калачиком устроилась в кресле, подальше от ласковых рук Габриэля. Но он вовсе не собирался подниматься с колен, и ее пульс участился. – Уже поздно, Габриэль, – решительным тоном произнесла она. – Мне скоро нужно будет уходить.
Габриэль выпрямился и взглянул на нее:
– Ты сказала маме, что мы снова встретились?
– Ты серьезно? – Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. – Конечно нет! – возмущенно запротестовала Брин.
Он прищурился.
– Почему?
– Не будь дураком, Габриэль, – выпалила она, довольная тем, что он невольно отстранился от нее, и таким образом она смогла утаить дрожь. – Мама не знала, что мы были знакомы. Я никому не рассказывала о том вечере, когда ты подвез меня домой.
– О вечере, когда я поцеловал тебя.
Она скорчила забавную рожицу.
– Я удивлена, что ты вообще помнишь об этом.
– Такое не забудешь, – мрачно заверил он.
Брин бросила на него колючий взгляд.
– Как-то не очень верится.
Габриэль ответил ей пылким взглядом:
– Время было неподходящее, но и тогда мне уже было недостаточно одного лишь поцелуя.