заслуги перед родиной.
- Не нужно, Михаил Сергеевич, правда, - Катя боится, что рыдания в ее
голосе превратятся в рыдания настоящие и крепко сжимает волю в кулак. – Я
просто отдохну на ближайших выходных, и все будет в порядке. Простите,
что я так… облажалась. Я ума не приложу…
- Хватит оправдываться. В твоем деле важны показатели, а не оправдания.
Используйпомощников,секретариат,анетянивсенасебе,какраньше.
Бюджеты позволяют, - уже несколько грубо, по-хозяйски чеканит директор. –
И помни вот что – еще один такой промах – и я просто вынужденбуду, чтобы
невыглядетьидиотомпередкоммерческимиключевыми,применить
санкции. Я этого не хочу, но ты знаешь, чего стоит для нас каждая сделка
сейчас,когдакаждаямелкаясошкахочет,чтобывсеработалочерез
собственныйюридическийотдел,пустьисостоящийизпустоголовых
выпускниц юрфаков строительных колледжей. Не подводи меня. Я же тебя не
подвожу, правда?
Катя кивает.
- Я пойду?
-Давай,дорогая.Иподумайотом,чтобывзятьотпуск.Ей-богу,ты
устала .
Катямолчакивает,выходитизкабинета,вручнуюзакрываетдверьи
какое-то время придерживает ее, словно из-за дверного проема сейчас может
вырваться нечто ужасное.
Катя думает, что, наверное, хотела бы завести собаку. Даже не так – она
хотела бы, чтобы у нее просто уже быласобака. Небольшая, типа мопса.
Забавная и злая, как крокодил. Впрочем, нет, думает Катя, к черту маленьких
животных. Они омерзительны. Все маленькое, серое, жалкоеомерзительно.
Маленькиесобаки.Маленькиегрызуны.Маленькие мужчины–дажене
столько с токи зрения роста, сколько по моральным качествам. Нет, Кате не
нужно карликовое убожество – таковых вокруг и так слишком много. Она
любит больших зверей, и даже кота своего любила именно потому, что он
был огромным, тяжелым и пушистым. Ей нужна большаясобака. Хотя бы
шарпей. А лучше сразу весь ротвейлер .
Дверь кабинета отделов контроля ключевых сделок и аудита и контроля
торговыхоперацийнемногоприоткрыта,ииз-занеераздаютсяпустая
болтовня, приглушенный, но все такой же наглый смех и шипение кофеварки.
Здесь работают совершенно иначе, нежели этажом ниже, думает Катя. А на
первом этаже тогда вообще должен быть галера с рабами.
Ротвейлера неплохо было бы брать с собой на работу, подумывает Катя,
открывая дверь. В конце концов, даже на переговоры по ключевым сделкам
дляукрепленияимиджакомпании–мол,мызащищаемнашисделки,
начинаясмоментаподписаниясопроводительныхдокументов.Апосле
подписания клиенты хотят, чтобы все шло ровно и гладко, ведь они платят
деньги не за то, чтобы самостоятельно ковыряться в нюансах сделок, а чтобы
узнать,поитогу,чтовсеразработано,вседокументыоформленыв
соответствиисдействующимзаконодательством,чтовсенеобходимые
разрешенияидопускисосторонывластей,администрацииипрочих
имеющихвессубъектовполучены–авсеэтоподоверенностидолжна
сделатьфирма,гдеработаетКатя.Имельчайшаязагвоздка воформлении
документов может стоить престижа компании, а падение престижа, которое
приведеткпадениюоборота,будетпричинойсокращенийибезтогоне
сильно раздутого штата. И сначала пойдут под выселение специалисты по
продажам. Потом вторичное звено, где и вертится Катя – люди, без которых,
при желании, еще можно оформлять «аппетитные» сделки. И только полный
крахможетзаставитьдиректоравлезтьвосиноегнездоключевых
менеджеровиаудиторовпродаж,потомучтоэтилюдисмогут,при
необходимости,тащитьвесьостаточныйоборотинеоставятдиректора,
коммерческогоипрочихсголойзадницейнаморозе.Стабильностьих
положения вызывает зависть и ненависть нижесидящих. И катины чувства не
сильно отличаются от чувств масс.
Онаподходитсразукстолу,закоторым,положивногунаногу,
откинувшись в кресле и лениво шевеля беспроводной мышью по краю стола,
сидит собственной персоной Яковлев – темноволосый, высокий, с волевым
подбородком и едкой улыбкой. Он традиционно раздражает Катю, но самое
худшее не это. Симпатичный хозяин той самой « короллы » сидит вместе с
двумя другими составляющими отдела аудита сделок и контроля продаж. И
он бросает на Катю взгляд. Взгляд прилипает па пару секунд, и это время
кажется Кате поразительно долгим, и уже по истечению его она понимает,
что слишком долго стоит молча, и на нее смотрят, как на дуру.
- Привет, Катюш. Какие дела? - бодро начинает Яковлев, решивший взять
быка за рога, пока гостья дезориентирована.
- Эм… - Катя немного мнется, на секунду забыв, зачем вообще пришла. –
По поводу проблемы с «Аттикой»…
- Ну да, отожгла ты, - ухмыляется Яковлев. – Давненько я не слышал
таких отборных матов, дорогая.
Катяощущает,какгорячийуколпронзаетееизнутри,ипотелу
разливается жар ненависти. Манера Яковлева выражаться сейчас подводит ее
к срыву, но внешне это пока незаметно. По крайней мере, ей так кажется.
-Можешьмнепростопередатьопорнуюинформациюиперекинуть
уточнения по самой «Аттике»?
- Ну, даже не знаю, - во весь рот улыбается Яковлев.
- Че ты не знаешь? Оставить самому разбираться? Мне теперь удавиться
из-за этого косяка? – Катя понемногу готовиться перейти на смесь обычной
браниимата,хотяискреннежелает,чтобыэтогонепроизошло–она
старается контролировать такие позывы, дабы выглядеть благороднее.
-Данекипятисьты…-продолжаеттянутьразговорподкороткие
усмешки окружающих Яковлев.
-Ошибкинадосмывать. Кровью ,-смеетсяподчиненныйЯковлева,
изображая добродушие.
- Знаешь, что? – Катя упирается влажными от пота ладонями в стол, и в ее
головечеткоформируетсяфраза «Из-затакихгребаныхмудакови
шутников-тряпок,какты,яужекоторыймесяцтрахаюсьсосвоими
руками, и твои шуточки меня доведут»; тем не менее, открыть такие карты –
значит похоронить себя, своими же руками закопать прямо в паркет офиса, а
потому Катя сдерживается. – Мне не до шуток.
- Кать, ты, по-моему, скоро перегоришь на деле, - приняв серьезный вид,
заявляет Яковлев.
- Да ты что, серьезно ?!
Повисает тишина.
Катя сжимает в руке для пущей уверенности довольно массивный для нее
«айфон»,иейкажется,чтоеевзгляднаЯковлевасейчасдолженстать
змеиным, и он должен испугаться возможности, что она выпустит зубы и
ядовитое жало, но Яковлев совершенно спокойно и даже немного умиленно
взирает на нее и улыбается.
- Кать, кто тебя обидел?
-Да, говори, мыбыстро рогаполомаем,-слышитсяголособладателя
«короллы», и это окончательно срывает Катю.
Она отскакивает от стола, разворачивается и уходит прочь, на ходу бросая
«Д ебилы ». Реплика на секунду повергает кабинет в шокированную тишину, а
потом, уже в спину Кате звучит яковлевское « Ну, прости ты нас, дураков ».
Катя ощущает жгучую боль в голове и ощущает каждый толчок пульса,
какударбитойвголову.Ейкажется,чтоонапростылазапоследние
несколькосекунд–настолькоболезненныееощущения,ионарешает
отложитьрешениепринципиальноговопросадотехпор,поканеосилит
написатьпоэлектронкеЯковлевуисновазапроситьунегодокументы.
Возвращается в свой кабинет. Старается не смотреть по сторонам. Уже на
подходу к кабинету осознает всю глупость положения, в которое попала и не
может сдержать влаги, самопроизвольно проступившей на глазах. Врывается
в кабинет. Хватает сумочку и уходит в туалет. Слышит звук уведомления о
входящем смс. Открывает сообщение.
«До полуночи девушкам вход и шампанское бесплатно…»
Созлостьюблокируетклавиатуру и швыряетмобильник всумочку.В
туалетесмываетслезыитушь,протираетлицосалфеткамиинаносит
косметику заново. Смотрит на себя. Ощущает презрение. Швыряет тюбик
« мэйбиллин » в сумочку. Идет работать.
Спустя полчаса, когда она уже понемногу включается в рабочий ритм, и
строкимассивныхтекстовдокументовперестаютперемешиватьсяунее
перед глазами, появляется Яковлев с папкой документов. Кладет папку ей на
стол.
-Здесьвсенеобходимое.Проверь,переработай,но,вообще-то,яуже
проверил, - он говорит довольно тихо и такчтично, стараясь не привлекать
внимания соседей Кати по офису, но Катя знает, что здесь даже у стен есть
уши.
- Ага.
-Слушай,-оннаклоняетсянадостоломиснижаетголосдоедва
различимого,хотябасовитостьвсеравнооставляетегоуверенным,
ощутимым, - Кать, правда, извини меня за этот сраный юмор. Я не прав. Я
знаю,тебесейчаструдно.Может,поговоримпослеработыобэтом?Ну,
поужинаем вместе, ты же наверняка свободна сегодня, а?
Катясновасдерживаетпорыввыругаться,потомосознаетсуть
услышанногополностьюиощущаетсебяобезоруженной,опустошенной.
Смотрит на Яковлева холодным, бессмысленным взглядом.
- Ты прикалываешься так?
-Господи,Катя,нуэтожепросторабочиемоменты,-Яковлевпочти
шепчет, но внимание со стороны он все равно уже привлек. – Другое дело –
личное.
- Пошел ты, Сережа, куда подальше, - заявляет Катя и возвращает взор к
ноутбуку.
Яковлев пожимает плечами, стараясь не выражать уязвленности, хотя его
недовольствоочевидно–ондействительносчитал,чтосможеттаклегко
достичь перемирия. Уходит.
Катястараетсянедуматьобовсемэтомипродолжаетработать.За
полчаса до конца рабочего дня звонит Рома. Говорит, что немного задержится
иинтересуется,сразулиуходитона.Предлагает,еслионаегодождется,
сегоднявсе-такипровестивремявместе.Катянемногоошарашенастоль
ранним звонком и столь ярым пылом. Но необходимость ждать ее смущает
сильнее прочего, и она говорит, что ей нужно сразу ехать к стоматологу по
записи,потомучтозубболитуженеделю,иоткладыватьнельзя.Рома
говорит,чтовсепонимает,иеслиКатявдругнадумаетпринятьего
предложение, он готов в любое время поехать в любое место. Звучит мило,
но Кате больше не хочется это слушать, потому что она уже видитисход.
Разговор поспешно заканчивается.
Передсамымвыходомизофисаглавныйбухгалтерприноситей
документы,которыеслезнопроситобработатьсегодня,чтобызавтра
пораньше с утра внести их в какой-то список подачи. Предлагает весь спектр
оплаты – от шоколадки до половины царства. Катя берет бумаги, листает,
обещаетсделатьвсевозможное.Бухгалтеруходитизофисаи уезжаетпо