Видимыеследышерстиэтовродекакподтверждают.Опятьже,
возможна инсценировка»
ОгромныешрамынателетрупаужасаютКатю,акогдаонапонимает
смыслпрочитанноговподписи,ееначинаеттошнить,ионапоспешно
закрывает окно браузера. Идет в ванную и плещет в лицо холодной водой.
Успокаивается. Ложится на кровать. Закрывает глаза. Дремлет. Просыпается
спустя неопределенное время от ощущения падения. Вскакивает на кровати.
Понимает, что, видимо, легла не в самой удобной позе. Подходит к ноутбуку,
чтобыеговыключить,но передэтимпроверяетсвоиаккаунтынаразных
сайтах.На«вконтакте»толькопарабессмысленныхсообщенийформата
« Привет, как дела? » от подруг. На рабочем ящике глухо, и это радует. На
личном – два спамовых письма и одно – снова от девушки с закрытым лицом.
Катя чувствует, как внутри становится холодно, но открывает письмо.
«Странно, что ты не хочешь понимать некоторых вещей. Но я помогу.
В концеконцов, не зря же ты сидишь вечерами в чатах. И твои усилия
вознаграждаются. А паренек славно поужинал кошкой.Вспомни тех, кто
был. Забудь тех, кто будет»
- Господи, - стонет Катя и хлопком закрывает крышку ноутбука.
Она не хочет отвечать, потому что знает, что психам, подобным этому -
или этой, - что-то доказывать бесполезно. В тексте – сплошные намеки, и
идти с ним куда-либо выглядит все также бессмысленно. Катя хочет думать,
что это всего лишь уродливые бессмысленные шутки, и что кроме написания
этихписемниктоничегонеделает.Сдругойстороны,понимаетона,
упоминание конкретного убийства что-то да значит. Но почему этот кто-то
пишет именно ей? И что появилось раньше – публикация фотографий трупа в
интернете или знание этого больного автора писем об убийстве?
Катя пытается расставить в голове все эти и многие другие вопросы и
утверждения,новыдержка,скопленнаязапериодотносительного
спокойствия,покидаетее,какпесокизразбитыхпесочныхчасов,иона
срывается.
Собираетвсенеобходимое,чтобыуехатьнадачу.Ейнеобходимо
оторватьсяотвсегопроисходящего.Онабоитсяпреследованиясчьей-то
стороны. Не понимает, серьезны ли эти угрозы. Не понимает, почему ей так
противно в последнее время даже выходить из дома. Не понимает, откуда
мелкие нервные срывы, аккумулирующие заряд для крупного. Не понимает,
чего, на самом деле, хочет.
- Тетя Даша, ты на даче сегодня?
- Нет, милая, я не поехала, завтра дела еще в городе.
- Мне бы…
Катя запинается, словно бы забыв все слова, что знала всю жизнь.
- Что такое? Что у тебя стряслось, Катюша?
- Я нормально. Просто хотела бы поехать, все-таки.
- Да, какие проблемы-то? Забери ключи и…
- Хорошо, я скоро буду. Спасибо.
Катяматеритсебязастольгрубыйтон,нонадругойонасейчасне
решилась бы, потому что это потребовало бы усилий, несовместимых с тем
остатком самоконтроля, что у нее еще есть.Тетю явно обеспокоили ее тон и
манера речи. Но с этим уже ничего не поделать.
Катяшвыряетсумкуназаднеесиденье«гетца»,асамаплюхаетсяв
водительское. Несколько секунд напряженно вдыхает и выдыхает. Смотрит
вперед.Заводитмашинуоднимрезкимповоротомключа,безпаузы.
Матерится на кряхтящий пару секунд стартер. Трижды поправляет сиденье,
но так и не добивается приемлемого результата и едет, сгорбившись, словно
вчерашняя ученица автошколы. Старается не уходить дальше второй полосы.
В какой-то момент перестраивается левее и едва не оказывается сметенной
посчастьюуспевающимзатормозить«киарио».Произвольновскрикнув,
возвращается в свою полосу. Водитель «киа» выравнивается с ней, требуя
опустить стекло, и впереди маячит красный сигнал светофора. Катя надеется,
что зеленый загорится раньше, чем ей придется остановиться, но красный к
этомумоментутольконачинаетмигать,иводитель«киа»успевает
прокричать так отчетливо, чтобыКатя услышала и через поднятое стекло.
- Тебе че, курица, «поворотники» показывать религия не позволяет? Щас
бы стояли оформлялись, дура!
Кате горько и неприятно выслушивать это, и она хотела бы ответить, но
интернет научил ее, что в конфликтных ситуациях ни в коем случае нельзя
идти на поводу у неадекватного водителя, и, несмотря на то, что она девочка,
и ей не должно достаться физического насилия, она ничего не отвечает и не
смотрит в сторону «киа». Дожидается-таки, пока впередистоящий начинает
движение и едет дальше.
ЗаезжаетсМеталлистовводворыиоказываетсянаулицеКоврюк а .
Бежит к дому и поднимается наверх, стараясь по дороге успокоить дыхание.
- Привет, теть Дашь. Как дела?
- Ты мне лучше расскажи, куда так торопишься? Жениха что ль нового
везешь?
- Блин, ну ты даешь, - изображает смех. – Не, нервишки надо успокоить,
ну очень тяжелая неделя была. Может, ты все-таки поедешь?
- Нет, милая, у меня завтра с утра делов не переделать, да и настроения
нету.
Ключи ложатся Кате в руку, и она ощущает, насколько они нагрелись в
ладони тети Даши.
- Ты прости, что я так резко, я…
Катя надеется, что собеседница прервет ее своим обычным « Не говори
глупостей, тебе всегда пожалуйста », но ничего такого не происходит, и Катя
делает беспомощный вид.
- Позвони, как доедешь.
- Ну, если со связью проблем не будет.
- Позвони , Катя, - более строгим голосом.
- Хорошо, построю вышку, если не будет ловить, - добродушно отвечает
Катя.
Обнимает тетю Дашу – крепко, искренне, проникнувшись ее волнением.
- Спасибо тебе. Ты самая хорошая.
- А ты самая взбалмошная. Когда ж ты замуж выйдешь? Не забудь на ночь
обогреватель включить.
Севвмашину,Катякладетключинапассажирскоесиденье,пытается
снова отдышаться и, замерев на секунду, начинает рыдать. Сама не понимая,
почему, она плачет, и в ее голове перемежаются слова и лицо тети Даши,
тексты писем, предложение Яковлева, цифры номера Ромы, лицо отца…
Доехав до первого светофора, она открывает бардачок и извлекает из-под
дорожного атласаприпрятанную на случай конца светаплитку «милка» с
фундуком.Поспешнооткрываети,невнятнопробубнив« фитнес,сука,
фитнес », откусывает всем ртом сразу три кусочка плитки. Включает первую.
Уходит со светофора с проворотом.
Ночью Катю знобит. Она не может уснуть и то стоит у окна, пытаясь
всмотретьсявнепрогляднуютемень,тоспускаетсянапервыйэтаж,пьет
апельсиновыйсок,взятыйспрочимисъестнымимелочамив«Ленте»по
дороге, то выходит на улицу, чтобы прочистить легкие загородным воздухом
инасладитьсяотсутствиемпривычногоейпостоянногогуденияирокота
ночногогорода.Онаприкидывает,сколькосможетпробытьздесьи
обнаруживает, что у нее не скопилось никаких важных дел или обязательств.
А потому можно сидеть на даче все выходные. Ноутбук она с собой не взяла,
а потому долгое и упорное сидение в интернете ей не грозит. Она ощущает
дикую усталость при одной только мысли о том режиме, в котором провела
неделю и кажется самой себе сумасшедшей. Обещает себе связаться с Ромой,
как только вернется. Или не связаться принципиально, вот только почему –
непонимает.Мысливееголовеначинаютскручиватьсявспиралии
обращаться сами в себя, и это означает, что настала пора спать. Выпиваетна
всякий случай – если легкий озноб, все таки, окажется зн а ком наступившей
простуды, - «фервекс» из тетиной аптечки. Гасит свет. Проверяет мобильник.
Ложится спать.
На этот раз – успешно.
Девушкаидетпоулицеиплачет.Стираеткровь,брызнувшуюейна
лицо, когда она воткнула нож прямо в мошонку мужика, которому делала
минет. Она так хотела, чтобы перед смертью ему было веселее, что даже
позволиласебепопробоватьнавкусегогрязныйотросток,аэтот
недоносок схватил ее за волосы и начал впихивать его прямо ей в глотку, и у
неенеосталосьвыбора.Ейнечембылопрополоскатьрот,ионабыла
вынуждена отсосать для этого немного крови из его остывающего тела,
предварительно перерезав ему горло, хотя он уже умирал в тот момент от
других ранений.
Девушка понимает, что ошибкой было пытаться дать мужчине хоть
что-то, кроме обязательств и приказов. Но плачет не поэтому и даже не
потому, что теперь у нее во рту главенствует привкус крови. Она плачет,
потому что никто ее не любит такой, какая она есть – по крайней мере, ей
так кажется. Она плачет, потому что этот мир слишком жесток, и ей
дажевстрашномсненеудастсясоответствоватьегоистинной
жестокости. Она думает о том, как это несправедливо – применять к ней
хоть немного грубой силы, ведь она – нежное создание и создана для любви и
ласки, и только такое отнощение должно приличествовать каждому, кто
имеет право к ней прикоснуться.
Она думает о том, что все, чью жизнь она прервала, были достойны
гораздо более страшной смерти, потому что не способны в этой жизни ни
на что, кроме как засунуть свой вонючий член в нежное тело женщины, а
потомещеиброситьеерадикакой-нибудьтваривсамыйужасный
момент.Думает,какнизкииуродливывсете,ктогордозоветсебя
мужчинами, мужиками, парнями. Вытягивает из кармана снятую с трупа
пачку «мальборо», обнаруживает в ней зажигалку и решает закурить.
Ей жутко больно от несправедливости этого мира.
Утро переносит Катю в мир, лишь отдаленно напоминающий привычный.
Смазанные краски и спутанные формы врезаются в ее сознание, когда она
открывает глаза. Меняются меду собой. Стабилизируются. Она щупает горло,
оцениваетсамочувствиеипонимает,чтонезаболела,ноинесовсемв
идеальном состоянии. В любом случае, посмотрев в окно, она ощущает себя
не в своей тарелке, но это ей даже нравится, и она позволяет своему рассудку
выйтивсвободноеплаваниевэтоммиребеспечности,длительность
существования которого ограничена выходными.
В этом ее потоке сознания умещаются легкий завтрак; катание в течении
пары часов на велосипеде по садоводству и редкому лесу; побег в дом от
дождя,начавшегосясовершенновнезапно;просмотрс«айфона»
« Информаторов »,рекомендованныхкогда-тоеехорошимзнакомым-
интеллектуалом - читай наркоманом, - Володей; редкое курение «нирдоша»;
прогулкапоместностипоследождявдачныхкурткеисапогахнапару
размеров больше, чем нужно. Заканчивается все это попыткой уснуть, но,
несмотря на спокойно – если не сказать – в прострации, - проведенный день,
уснуть удается не лучше, чем вчера.
Катя часто смотрит в окна. Прикидывает, следила ли за ней та больная,