– Я одолжил ее у Кайла. Моя футболка была довольно грязной.
– Вау, теперь вы носите одежду друг друга. Это что‑то вроде отношений лучших друзей.
– Чувствуешь себя брошенным? – сказал Кайл. – Полагаю, ты тоже хочешь одолжить черную футболку.
Саймон не стал утверждать очевидное, что ничего из одежды Кайла или Джейса не подойдет к его худобе.
– Только если каждый будет носить свои штаны.
– Вижу, я вошел во время увлекательного разговора, – Эрик просунул голову через занавес. – Пойдем. Время начинать.
Когда Кайл и Саймон отправились на сцену, Джейс поднялся на ноги. Прямо под краем его одолженной футболки Саймон увидел сверкающее лезвие кинжала.
– Сломай там кому‑нибудь ногу, – сказал Джейс с порочной улыбкой. – А я буду здесь, надеясь, сломать чью‑нибудь еще.
Рафаэль должен был прийти с наступлением сумерек, но он заставил их ждать почти три часа после назначенного времени, прежде чем его Проекция появилась в институтской библиотеке.
«Вампирские правила» – подумал Люк сухо. Глава нью‑йоркского клана вампиров должен прийти, если сумеречные охотники зовут; но его не вызвали бы, если бы он не был пунктуальным. Люк потратил последние часы, убивая время за чтением различных библиотечных книг; Мариза не хотела разговаривать и большую часть времени простояла у окна, попивая красное вино из хрустального бокала и глядя на проезжающие по Иорк‑авеню автомобили.
Она повернулась, когда показался Рафаэль, вырисовывающийся словно белым мелом в темноте. Сначала показались его бледное лицо и руки, а затем темная одежда и волосы. В итоге он показался целиком, материально выглядящая проекция. Он посмотрел на спешащую к нему Маризу и сказал:
– Звала, сумеречный охотник? – он повернулся, окидывая взглядом Люка. – И человек‑волк тоже здесь. Меня вызвали на что‑то вроде Совета?
– Не совсем, – Мариза поставила бокал на стол. – Ты слышал о недавних смертях, Рафаэль? Найденные тела сумеречных охотников?
Рафаэль поднял свои выразительные брови.
– Слышал. Но я не особо обратил на это внимание. Это не связано с моим кланом.
– Одно тело обнаружено на территории волшебников, другое на территории волков, а еще одно на территории фей, – сказал Люк. – Я так понимаю, твой народ будет следующим. Это кажется явной попыток разжечь рознь среди обитателей Нижнего Мира. Я здесь, чтобы показать тебе, что не считаю тебя ответственным, Рафаэль.
– Какое облегчение, – сказал Рафаэль, но его глаза были темными и настороженными. – С чего это взялись бы предположения, что я причастен?
– Один из погибших сказал нам, кто его атаковал, – сказала Мариза осторожно. – Прежде чем он… умер… он сообщил нам, что за его смерть ответственна Камилла.
– Камилла, – голос Рафаэля был спокойным, но выражение его лица показало шок, прежде чем он взял его под контроль. – Но это невозможно.
– Почему невозможно, Рафаэль? – спросил Люк. – Она же глава твоего клана. Она очень сильна и известна своей безжалостностью. И, похоже, она исчезла. Она не приехала в Идрис, чтобы драться вместе с вами на войне. Она не подписала новое Соглашение. Ни один сумеречный охотник не видел и не слышал о ней месяцами до этого дня.
Рафаэль ничего не сказал.
– Что‑то происходит, – сказала Мариза. – Мы хотели дать тебе шанс объяснить это нам, прежде чем мы сообщим Конклаву об участии Камиллы. Акт доверия.
– Да, – сказал Рафаэль. – Да, это определенно акт.
– Рафаэль, – сказал Люк не без доброты. – Ты не должен защищать ее. Если ты беспокоишься о ней…
– Беспокоюсь о ней? – Рафаэль повернулся и сплюнул, хотя, раз уж это была проекция, то это было скорее для выразительности, чем для результата. – Я ненавижу ее. Я презираю ее. Каждый вечер, когда я просыпаюсь, я хочу ее смерти.
– О, – сказала Мариза деликатно. – Тогда, возможно…
– Она возглавляла нас годами, – сказал Рафаэль. – Она была главой клана, когда меня превратили в вампира, и это было пятьдесят лет назад. До этого она приехала к нам из Лондона. Она была чужой в городе, но достаточно безжалостной, чтобы возглавить Манхэттенский клан всего через несколько месяцев. В последний год я стал вторым после нее в клане. Затем, несколько месяцев спустя, я узнал, что она убивала людей. Просто для развлечения и ради крови. Нарушая Закон. Это иногда случается. Вампиры нарушают правила, и ничто не может остановить их. Но чтобы такое случилось с главой клана… им нужно быть выше этого, – он стоял неподвижно, его темные глаза смотрели вникуда, потерянный в воспоминаниях. – Мы не похожи на волков, этих дикарей. Мы не убиваем лидера, чтобы обрести другого. Для вампира поднять руку на другого вампира – худшее из преступлений, даже если этот вампир нарушил Закон. А у Камиллы много союзников, много последователей. Я не мог рисковать, убив ее. Вместо этого я пошел к ней и сказал, что она должна оставить нас, убраться, или я пойду к Конклаву. Конечно, я не хотел делать этого, потому что знал, что если это откроется, пострадает весь клан. Нас беспокоили бы, проверяли. Нас бы стыдили и унижали перед другими кланами.
Мариза издала нетерпеливый звук.
– Есть вещи поважнее потери достоинства.
– Если ты вампир, это может быть разницей между жизнью и смертью, – голос Рафаэля упал. – Я поставил на то, что она поверит мне, и она поверила. Она согласилась уйти. Я прогнал ее прочь, но она оставила за собой дилемму. Я не мог занять ее место, потому что она не отказалась от него. Я не мог объяснить причины ее отъезда без ее разоблачения. Я представил это, как долгосрочное отсутствие, необходимость уехать. Страсть к путешествиям не в новинку для нашего вида; она возникает время от времени. Если ты можешь жить вечно, оставаться в одном месте может показаться тусклым заключением после многих, многих лет.
– И как долго ты считал, что сможешь скрывать все это? – спросил Люк.
– Так долго, как только смогу, – сказал Рафаэль. – До этих пор, судя по всему, – он отвернулся от них и посмотрел в окно на мерцающую ночь.
Люк прислонился к одной из книжных полок. Его несколько позабавило то, что он оказался возле секции перевертышей, заполненной рядами книг об оборотнях, нага, китсунах и селках.
– Возможно, тебе покажется интересным то, что о тебе она рассказывала почти то же самое, – сказал он, опуская момент, кому именно она это рассказала.
– Я думал, что она покинула город.
– Может и так, но она вернулась, – ответила Мариза. – И ее больше не удовлетворяет человеческая кровь, судя по всему.
– Я не знаю, что мне ответить, – сказал Рафаэль. – Я пытался защитить свой клан. Если Закон должен наказать меня, значит я приму наказание.
– Мы не заинтересованы в том, чтобы наказывать тебя, Рафаэль, – сказал Люк. – По крайней мере, пока ты готов сотрудничать.
Рафаэль снова повернулся к ним, его глаза горели.
– Сотрудничать в чем?
– Мы хотим схватить Камиллу. Живой, – сказала Мариза. – Мы хотим допросить ее. Нам нужно знать, почему она убивала сумеречных охотников – в частности, этих.
– Если вы действительно верите, что сможете осуществить это, надеюсь, у вас есть очень хитрый план, – в голосе Рафаэля смешались забава и презрение. – Камилла коварна даже в сравнении с нашим видом, а мы очень коварны.
– У меня есть план, – сказал Люк. – В нем фигурирует Светоч. Саймон Льюис.
Рафаэль скорчил гримасу.
– Он мне не нравится, – сказал он. – Я бы не хотел быть частью плана, который основан на его привлечении.
– Ну, – сказал Люк, – очень жаль, но тебе придется с этим смириться.
«Глупая» – подумала Клэри. «Глупая, что не взяла зонт». Слабая морось, о которой ее с утра предупредила мать, превратилась практически в ливень к тому моменту, когда она добралась до бара «Альто» на Лоример‑стрит. Она протолкнулась через толпу курящих на тротуаре людей и с благодарностью вошла в теплый бар.
«Millennium Lint» были уже на сцене, парни били по своим инструментам, а Кайл впереди сексуально рычал в микрофон. Клэри на секунду почувствовала удовлетворение. Это благодаря ее влиянию они вообще взяли Кайла, и он определенно заставил их гордиться.
Она осмотрела помещение, надеясь увидеть Майю или Изабель. Она знала, что не увидит обеих, потому что Саймон был осторожен и приглашал их только на разные концерты. Ее взгляд упал на стройную фигуру с черными волосами, и она пошла к столику, но остановилась на полпути. Это была совсем не Изабель, а гораздо более взрослая женщина с накрашенными черным глазами. Она была в форме и читала газету, определенно не обращая внимание на музыку.
– Клэри! Сюда! – Клэри повернулась и увидела реальную Изабель, сидящую за столиком у сцены. Она была в платье, которое переливалось, как серебристый маяк; Клэри сориентировалась по нему и присела на стул напротив Иззи.
– Вижу, ты попала под дождь, – заметила Изабель.
Клэри убрала свои влажные волосы с лица с унылой улыбкой.
– Если играешь с матушкой природой, то проигрываешь.
Изабель вскинула темные брови.
– Я думала, ты не придешь сегодня. Саймон сказал, у тебя были какие‑то свадебные дела и бла‑бла‑бла.
Изабель не впечатляли свадьбы и прочая романтика, насколько Клэри было известно.
– Моя мама себя плохо чувствует, – сказала Клэри. – Она решила отложить это.
Это, по сути, было правдой. Когда они вернулись домой из больницы, Джослин ушла в свою комнату и заперла дверь. Клэри, ощущая себя беспомощно и расстроено, слышала сквозь дверь, как она тихо плачет, но мать не пустила ее внутрь и отказалась поговорить об этом. В итоге Люк вернулся домой, и Клэри с благодарностью оставила его заботиться о матери и отправилась скитаться по городу, прежде чем приехать на выступление Саймона. Она всегда старалась попасть на его концерты, если могла, и кроме того, общение с ним помогло бы ей почувствовать себя лучше.
– Вот как. – Изабель не стала ее расспрашивать. Иногда ее практически полное отсутствие интереса к жизни других людей было облегчением. – Ну, я уверена, Саймон будет рад, что ты пришла.
Клэри взглянула на сцену.
– Как тебе выступление?
– Отлично, – Изабель задумчиво пожевала соломинку. – Этот их новый солист очень классный. Он один? Я бы хотела прокатить его по городу как плохая, плохая лошадка…
– Изабель!
– Что? – Изабель взглянула на нее и пожала плечами. – Какая разница. Саймон и я можем встречаться с другими. Я ведь говорила тебе.
Если признаться, подумала Клэри, Саймон тоже особо на этом не настаивал. Но он все еще был ее другом. Она как раз собиралась сказать что‑то в его защиту, когда взглянула на сцену, и что‑то привлекло ее внимание. Знакомая фигура, возникшая из двери за сценой. Она узнала бы его везде, в любой момент, не важно, насколько там было темно или насколько она не ожидала увидеть его.
Джейс. Он был одет, так по‑простому: джинсы и обтягивающая черная футболка, сквозь которую было видно движение его мышц на плечах и спине. Его волосы сияли под освещением сцены. Тайные взгляды следили за ним, пока он подошел к стене и прислонился, пристально глядя вперед. Клэри почувствовала, как заколотилось ее сердце. Казалось, прошла вечность с тех пор, когда она видела его, хотя она знала, что прошел всего день. И все равно, она уже ощущала, что видит отстраненного чужака. Что он вообще здесь делал? Ему не нравился Саймон! Он ни разу не пришел, ни на один концерт группы.