– Клэри! – воскликнула Изабель с осуждением. Клэри повернулась и увидела, что опрокинула стакан Изабель, и вода капала на ее красивое платье.
Изабель, хватая салфетку, мрачно посмотрела на нее.
– Просто поговори с ним, – сказала она. – Я знаю, ты хочешь.
– Прости меня, – сказала Клэри.
Изабель прогнала ее жестом.
– Ступай.
Клэри встала, распрямляя свое платье. Знай она, что тут будет Джейс, она надела бы что‑нибудь получше красных колготок, ботинок и винтажного ярко‑розового платья «Betsey Johnson», которое она нашла в одном из шкафов у Люка. Тогда ей показалось, что зеленые пуговицы в виде цветов спереди были забавными и классными, но теперь она почувствовала себя менее стильной и утонченной, чем Изабель.
Она прошла через танцпол, который был занято танцующими или просто стоящими людьми, попивающими пиво или качающимися в такт музыке. Она не могла не вспомнить, как впервые увидела Джейса. Это произошло в клубе, и она наблюдала за ним через танцпол, за его яркими волосами и высокомерной формой плеч. Она сочла его красивым, но не для нее. «Ты бы никогда не смогла встречаться с таким» – подумала она тогда. Он существовал отдельно от этого мира.
Он не заметил ее, пока она не оказалась прямо перед ним. Вблизи она увидела, каким усталым он выглядел, как будто не спал несколько дней. Его лицо было изможденным, из‑под кожи торчали кости. Он прислонился к стене, просунув пальцы в петли на ремне, его бледно‑золотистые глаза были насторожены.
– Джейс, – сказала она.
Он вздрогнул и повернулся к ней. На секунду его глаза засияли, как всегда, когда он видел ее, и она почувствовала дикую надежду в груди.
Почти моментально от них отвернули свет, и его лицо погрузилось во мрак.
– Я думал, – сказал Саймон, – что ты не придешь.
Она ощутила приступ тошноты и оперлась рукой о стену, чтобы почувствовать себя увереннее.
– Значит, ты пришел только потому, что думал, я не приду?
Он покачал головой.
– Я…
– Ты вообще собирался хотя бы поговорить со мной еще раз? – Клэри слышала, как повысился ее голос, и приложила усилие, чтобы прекратить это. Ее руки сжались в кулаки по бокам, а ногти впились в кожу. – Если ты собирался расстаться, самое меньшее, что ты мог сделать, это сказать мне об этом, а не просто перестать разговаривать и бросить меня разбираться с этим самой.
– Почему, – сказал Джейс, – черт возьми, все спрашивают меня, не собираюсь ли я с тобой расстаться? Сначала Саймон, а теперь…
– Ты говорил о нас с Саймоном, – Клэри покачала головой. – Почему? Почему ты не поговорил со мной?
– Потому что я не могу говорить с тобой, – сказал Джейс. – Я не могу разговаривать с тобой, не могу быть с тобой, не могу даже смотреть на тебя.
Клэри с трудом вдохнула; она, словно вдыхала кислоту.
– Что?
Казалось, он осознал, что сказал, и потрясенно замолчал. Секунду они просто смотрели друг на друга. Затем Клэри развернулась и бросилась сквозь толпу, проталкиваясь через молотящие локти и группы разговаривающих людей, слепо пытаясь добраться из двери так быстро, как только могла.
– А теперь, – прокричал Эрик в микрофон, – мы собираемся исполнить новую песню, которую только написали. Посвящаю ее своей девушке. Мы вместе уже три недели, и, черт возьми, наша любовь настоящая. Мы будем всегда вместе, малышка. Песня называется «Bang You Like a Drum».
Люди смеялись и аплодировали из зала, когда зазвучала музыка, хотя Саймон не был уверен, осознавал ли Эрик, что они сочли его слова шуткой, или нет, потому что он не шутил. Эрик всегда был влюблен в каждую девушку, с которой только начал встречаться, и всегда писал об этом неподходящие песни. Обычно это не заботило Саймона, но он надеялся, что они уйдут со сцены после предыдущей песни. Он чувствовал себя хуже, чем когда‑либо – его голова кружилась, он вспотел, во рту ощущался привкус металла, словно старая кровь.
Музыка грохотала вокруг него, словно в его барабанные перепонки вколачивали гвозди. Его пальцы скользили и промахивались мимо струн, пока он играл, и он заметил вопросительный взгляд Кирка в его сторону. Он пытался заставить себя сфокусироваться, сконцентрироваться, но это было так же трудно, как завести машину при помощи разряженного аккумулятора. В его голове словно звучал пустой звук завода, но не было искры.
Он уставился в бар, выискивая – он даже не был уверен, почему – Изабель, но видел только море бледных лиц, смотрящих на него, и вспомнил свою первую ночь в отеле «Дюмонт», когда к нему повернулись лица вампиров, словно белые бумажные цветы, раскрывающиеся во тьме. Его скрутило, и подступил приступ тошноты. Он отошел назад, опуская руки с гитары. Он ощущал себя так, словно земля под ногами движется. Другие члены группы, увлеченные музыкой, казалось, ничего не заметили. Саймон снял гитарный ремень с плеча и протолкнулся мимо Мэтта к занавесу сзади сцены, наклоняясь под него как раз вовремя, чтобы упасть на колени и сблювать.
Ничего не вышло. Его желудок был пустым, как колодец. Он встал и прислонился к стене, прижимая свои холодные руки к лицу. Он чувствовал холод или жар последний раз недели назад, но сейчас он ощущал лихорадку – и страх. Что с ним происходило?
Он вспомнил, как Джейс сказал: «Ты вампир. Кровь не еда для тебя. Кровь это… кровь». Могло ли такое произойти, потому что он не ел? Но он не ощущал голода или жажды. Он чувствовал себя таким больным, словно умирал. Может, его отравили. Может, метка Каина не защищала от подобных вещей?
Он медленно пошел к пожарному выходу, который вел на улицу позади клуба. Может, прохладный воздух снаружи очистит его голову. Может, это все истощение и нервы.
– Саймон? – раздался слабый голос, точно чириканье птицы. Он посмотрел с ужасом вниз и увидел, что Марин стояла возле него. Вблизи она выглядела еще меньше – маленькая, словно птичка, с копной очень бледных светлых волос, которая опускалась с ее плеч из‑под вязаной розовой шапки. На ней были надеты длинные перчатки под цвет радуги и белая футболка с короткими рукавами и рисунком «Strawberry Shortcake». Саймон застонал про себя.
– Не самое лучшее время, Мо, – сказал он.
– Я просто хотела сфотографировать тебя на телефон, – сказала она, нервно убирая волосы за ухо. – Чтобы я могла показать фото своим друзьям, хорошо?
– Ладно, – сказал он. Это было нелепо. Он не был жертвой нашествия фанатов. Марин была буквально единственным фанатом группы, о котором он знал, и была, в конце концов, подругой его младшей двоюродной сестры. Он полагал, что не мог себе позволить оттолкнуть ее. – Давай. Фотографируй.
Она подняла телефон и нажала на кнопку, а затем нахмурилась.
– Теперь еще одну, где мы вместе? – она быстро подошла к нему, прижавшись к его боку. Он почувствовал запах клубничного блеска для губ, а под ним сладкий запах соленой человеческой крови. Она посмотрела на него, держа телефон перед ними в вытянутой руке, и улыбнулась. У нее был промежуток между передними зубами, а на шее виднелась голубая вена. Она пульсировала, когда она вдыхала.
– Улыбнись, – сказала она.
Двойная боль пронзила Саймона, когда показались его клыки и вонзились в губы. Он видел, как ужаснулась Марин, а затем ее телефон вылетел, когда он схватил ее и повернул к себе, а его клыки вонзились в ее глотку.
Кровь хлынула ему в рот, ее вкус не похож ни на что другое. Будто бы он задыхался, а теперь смог дышать, вдыхая огромные порции прохладного, чистого кислорода, а Марин боролась и пыталась оттолкнуть его, но он почти не замечал этого. Он даже не заметил, когда она обмякла, и ее мертвый вес притянул его к земле, так, что он лежал на ней, вцепившись руками в ее плечи, сжимая и разжимая, пока он пил.
«Ты никогда не питался простым человеком, верно?» – сказала Камилла. «Ты будешь. И когда ты это сделаешь, ты никогда не забудешь этого».
Глава девятаяИз огня в пламя
Клэри добралась до двери и выбежала на дождливый вечерний воздух. Дождь лил сплошным потоком, и она моментально промокла. Захлебываясь дождевой водой и слезами, она бросилась мимо знакомого желтого фургона Эрика – дождь скатывался с его крыши в канаву – и собиралась перебежать улицу на красный свет, когда рука схватила ее и развернула.
Это был Джейс. Он был таким же промокшим, как и она, дождь прибил его светлые волосы к голове, а футболку к телу, словно черную краску.
– Клэри, ты не слышала, как я тебя звал?
– Отпусти меня, – сказала она дрожащим голосом.
– Нет. Нет, пока ты не поговоришь со мной, – он посмотрел вперед и назад вдоль улицы, которая была пустынной, капли дождя разбивались о черную мостовую, как быстро распускающиеся цветы. – Пошли.
Все еще держа ее за руку, он практически потащил ее мимо фургона и в узкий переулок у бара «Альто». Высокие окна над ними пропускали приглушенные звуки музыки, которую все еще играли внутри. Переулок был окружен кирпичными стенами, определенно, заброшенное место, куда выбрасывали части более не нужной музыкальной аппаратуры. На земле валялись сломанные усилители и микрофоны вперемешку с разбитыми пивными бутылками и бычками от сигарет.
Клэри выдернула свою руку из хватки Джейса и повернулась к нему.
– Если ты хотел извиниться, не парься, – она убрала свои мокрые, тяжелые волосы с лица. – Мне не нужно твое извинение.
– Я хотел сказать тебе, что пытался помочь Саймону, – сказал он, дождевая вода стекала по его ресницам и щекам, словно слезы. – Я был в подобной его ситуации в прошлом…
– И ты не мог сказать мне? Не мог отправить одну несчастную строчку о том, где ты? О, подожди. Ты не мог, потому что мой чертов телефон все еще у тебя. Отдай его мне.
Молча он засунул руку в карман джинсов и протянул ей телефон. Он выглядел невредимым. Она засунула его в свою сумку, прежде чем его намочил дождь. Джейс наблюдал в это время за ней с таким выражением, словно она ударила его по лицу. Это только еще больше разозлило ее. Какое он имел право быть обиженным?
– Думаю, – медленно сказал он, – что счел наиболее близким способом быть с тобой, это находится с Саймоном. Присматривать за ним. У меня была глупая мысль, что если ты поймешь, что я делал это для тебя, то простишь меня…
Весь гнев Клэри поднялся на поверхность горячим неостановимым течением.
– Я даже не знаю, за что по твоему мнению я должна тебя прощать, – прокричала она. – Или я должна простить тебя за то, что ты больше меня не любишь? Потому что если это то, чего ты хочешь, Джейс Лайтвуд, ты можешь взять и…
Она слепо шагнула назад и чуть не споткнулась о валявшуюся колонку. Ее сумка соскользнула на землю, когда она вытянула руку, чтобы сохранить равновесие, но Джейс был уже рядом. Он двинулся вперед, чтобы поймать ее, и продолжал двигаться, пока ее спина не достигла стены, а затем он обнял ее, и стал неистово целовать.
Она знала, что должна была оттолкнуть его; ее разум кричал ей, что это было правильным поступком, но остальные ее части не заботились о том, что было правильно. Не тогда, когда Джейс целовал ее так, словно считал, что отправится в ад за это, но это будет того стоить.
Она впилась пальцами в его плечи, в мокрую ткань его футболки, чувствуя сопротивление мышц под ней, и ответила на его поцелуй со всем отчаянием последних дней от незнания, где он был и о чем думал, от ощущения, что у нее вырвали кусок сердца, и она никогда не сможет дышать по‑настоящему.