могла оторвать взгляда от её лица. Казалось, под фарфорово-тонкой кожей кто-то зажёг лампочку.
Удивляясь самой себе, я была вынуждена признать, что блондинка не просто красива. Сейчас она
была действительно божественно прекрасна.
Несмотря на все пакости, которые сделала мне... Несмотря на боль, которую причинила и
ненависть, которую вызвала она же... я не могла не любоваться изящным профилем и внутренним
светом рассказчицы.
Закончив говорить, та некоторое время сидела неподвижно. Я молчала, пытаясь понять, как
относиться к происходящему. Когда небожительница всё же обернулась и смерила меня
непроницаемым взглядом, я только опустила голову. История без сомнений была красива и печальна,
но мне-то что с того?
Если начну слишком явно выражать сочувствие, эта непредсказуемая гордячка может и обидеться,
а если промолчу...
– Тебе пора, – вдруг привычно высокомерным тоном бросила богиня и шевельнула пальцами.
Кто бы сомневался! Меня опять отшвырнуло невидимой волной силы, бросило на тёплые камни и
скрутило от боли. Да чтоб тебе пинцетом волосы на ногах выщипывать! Чтоб мышиный хвост в
последнем куске торта отыскать! Чтоб...
Не могу сказать, что удивилась. Разозлилась сильно – это да. Когда тебя бьют поддых в качестве
‘досвиданья’, да ещё несколько встреч подряд это... бесит. Тут уж боль и все сопутствующие
ощущения физического плана отходят на второй план, а на первый, утробно рыча, выступает желание
дать сдачи.
Стоит ли говорить, что Эйлара, когда тот попытался поднять, скрючившуюся от боли и ярости меня,
я одарила далеко не влюблённой улыбкой?
– Милая, я так сча...
– Руки убери, – оборвала я радостную речь, – И без того весело, как лосю в курятнике.
– Почему ты злишься?
Мужчина был полон искреннего недоумения, и на секунду мне стало стыдно. Богиня этого мира –
психопатка с наклонностями садиста, но он-то тут при чём? Не при чём, только мне от этого не легче.
А вообще, какое же это скотство: стерва блондинистая меня уже в который раз к Эйлару как... самку
собаки на случку перемещает! При этом ещё и магией оглушает, фря облезлая. Чтоб не дёргалась
лишний раз что ли?! Как будто этому голубоглазому брюнету можно сказать ‘нет’!
С тяжёлым вздохом я поднялась на ноги, вяло порадовавшись отступлению боли. Хоть что-то
хорошее... В очередной пещере было зябко, несмотря на костёр. Серый предрассветный сумрак
льнул к плечам и отчего-то тревожил, будто... Ощущение, что забыла сделать что-то важное, а что –
никак не вспомнить...
– Извини, Эйлар, – повинилась, всматриваясь в пейзаж за порогом, – Я действительно злюсь.
Тёплые ладони уверенно легли на плечи, прижимая спиной к широкой груди. Эйлар обнял, зарылся
носом в мои волосы и спокойно проговорил:
– Боги бывают жестоки, малышка. Они не замечают сложностей и слабостей смертных. Им не
ведомы боль, усталость, гордость или страхи. Не бери в голову. Учись пропускать это через себя, не
ломаясь. Иногда стоит прогнуться, чтоб тебя не сломали, девочка. Нам нечего противопоставить тем,
для кого и вся наша жизнь – пылинка в сонме иных точно таких же.
– Люба, – после некоторой паузы сказала, глядя в серое окно рассвета.
– Что?
– Меня так зовут, – всё так же не оборачиваясь, ответила, чувствуя спиной тепло большого тела
этого совершенного мужчины.
Удивительно, но до этого момента я восхищалась им, хотела его, даже боялась, но... Только сейчас
почувствовала: Эйлар – живой человек. Не только сильный, но и, похоже, совсем не глупый. Человек,
которого я...
Пожалуй, да. Если дело так и дальше пойдёт, рискую куда большим, чем потеря девственности.
Невинность – не такая уж и великая ценность, а вот сердце и душа... Ещё чуть-чуть и влюблюсь в
этого большого, умного и уверенного в себе мужчину. Только вот. . Чего боюсь: влюбиться и,
вернувшись домой, оставить здесь сердце или никогда не узнать, что значит любить Эйлара, в руках
которого теряю даже саму себя?
– Ты скоро уйдёшь, – не вопрос, утверждение и низкий голос огнём по обнажённым нервам. – Но
ведь вернёшься?
– Конечно. Я обещала богине помочь тебе. Не знаю пока чем и как, но...
– Я расскажу, – Тихо проговорил Эйлар, и я затаила дыхание, – В паре дней пути отсюда в горах
есть замок, целиком высеченный в скале. По легенде, проникнувший туда разбудит наследницу
власти над всеми землями этого мира.
– Кажется, богиня упоминала какое-то герцогство в нашу первую встречу здесь... – когда воин
замолчал, осторожно подсказала я
– Да. Старый правитель при смерти, а законных наследников у него нет. – Тёплый голос опустился
ниже и от его вибрирующей глубины руки покрылись гусиной кожей. – Уже нет, – добавил воин,
скользнув губами по виску.
– А ты...
– А я как раз-таки собираюсь пробудить наследницу и получить власть над этими землями. В
противном случае, безвластие приведёт к войне.
– Но почему богиня просила меня тебе помочь?
– Не знаю, – пожал плечами воин, – почему-то она считает, что без тебя мне не войти в замок.
Какое-то древнее заклятье охраняет вход.
Вспомнился сегодняшний разговор с блондинкой и...
– Или дракон, – брякнула и сама испугалась сказанного.
– Дракон? – Бесспечный смех Эйлара немного успокоил расшатавшиеся нервы, – Милая, драконы,
если они вообще существовали, покинули этот мир многие тысячи лет назад. С чего вообще такие
мысли?
– Да так... – Рассказывать, как психованная стерва, вдруг, обрела человеческое лицо и показалась
одинокой и несчастной, казалось неприличным. Сплетничать за спиной даже о такой бессовестной
гадине не хорошо, – Просто у нас в сказках принцессу, заключённую в какой-нибудь затерянный замок
обычно охраняет страшный дракон.
– Если и так, тебе не тягаться с ним, – Улыбнулся мужчина мне в волосы, – Скажи, ты будешь со
мной?
Облака окрасились нежно розовыми красками рассвета, а мы... Что я могла ответить?
– Да.
– Обещаешь?
– Да.
Эйлар развернул к себе лицом и пристально посмотрел в глаза:
– Раз уж два ‘да’ я получил, может подаришь ещё одно?
– Да, – смущённо улыбнулась, слишком явно читая вопрос во взгляде мужчины, чтобы ждать, пока
он его озвучит.
Эйлар медленно склонился ко мне и замер на расстоянии вздоха, позволяя передумать или... Я
выбрала ‘или’, и, обняв воина за шею, нежно поцеловала.
По коже прошла дрожь. В районе солнечного сплетения что-то сладко ёкнуло, а по венам вдруг
словно потекли сотни золотистых искорок счастья.
Мы стояли среди пробуждающегося утра, среди прозрачного горного воздуха, среди горьких запахов
подступающих холодов и целовались, а у меня внутри было горячо и солнечно, словно золотистые
искры согрели душу и осветили даже жизнь как-то иначе.
– Я буду ждать тебя, – оторвавшись от моих губ, выдохнул Эйлар.
– Я приду, – ответила, вглядываясь в самую прекрасную во всех мирах улыбку, – обязательно...
Показалось, в голубых глазах мелькнуло что-то... Не знаю. Наверное, первый рассветный луч,
вырвавшись из-за горизонта, попал прямо в лицо и я зажмурилась от его яркого золота, а когда
открыла глаза, вокруг было темно.
Странно: там, у Эйлара, было уже почти светло, а тут в темноте перемигивались почти прогоревшие
угли в костре и переливчато храпел полосатый зомби.
Обнаружив на собственной спине покрывало, умиротворённо улыбнулась. Даже в компании
сыплющего всякой пакостью кошмарика плюсов не так у ж и мало.
Положив голову на ноги, я снова заснула, радуясь возможности подремать без сновидений. Можно
было бы погоревать из-за того, что свидание с мужчиной моей души прервалось так скоро, но к чему?
Мы скоро встретимся... Осталось придумать, как дать понять Эйлару, что непонятного окраса кобыла
– это я. Угу... лишь бы...
Темнота укрыла тёплым, пропахшим дымом и осенью одеялом, отогнав все мысли до поры до
времени.
Спустя час Алехандро поднялся на ноги. Поёжившись, подбросил последние из захваченных снизу
сучьев и подошёл к мирно сопящей кобыле. Попона сбилась на бок и горбун осторожно поправил её,
но...
Даже в сером сумраке было видно, насколько ярче стали пятна-маячки на шкуре. Лошадь протяжно
вздохнула во сне и в спутанной гриве на краткую долю секунды вспыхнула золотая искра. Когда искра
погасла, горбун достал из-за пазухи нож.
Нужно убить её сейчас, пока ещё есть возможность. Теперь можно не сомневаться: это... существо
имеет отношение к владычице поднебесной, а от той ничего хорошего ждать не приходилось. По
крайней мере ему.
Уродец стиснул зубы. Мог бы и раньше догадаться. Лошади так себя не ведут. Они не лазают по
деревьям, не рычат и не... Впрочем, догадывался. Просто не хотел признаваться самому себе в
очевидности вмешательства богини, не хотел лишаться последнего спутника, не хотел...
Если ударить быстро и сразу перерезать горло, она даже понять ничего не успеет. И больно её
будет очень недолго. С тихим стоном Алехандро сжал ручку ножа в кулаке. Сожаления? Да, они будут,
это – однозначно и неотвратимо, как рассвет, подкрадывающийся со спины, но...
– Я не могу поступить иначе, Манюня, – почти беззвучно шепнул горбун. – Ты не оставила мне
выбора...
Утро окрасило небо нежными красками и теперь стекало с гор, освещая ущелья и пологие склоны,
ажурные густые кроны старых деревьев листья и листья запылённых кустов, воды пронзительно
холодной речки и туманы, клубящиеся далеко внизу.
Утро стекало с гор, а жуткий горбун смотрел на гаснущие угли в пещере за занавесью водопада и
думал, что совершил, возможно, самую большую ошибку в своей жизни...
Глава 16
Алехандро поднял меня утром, едва солнечные лучи окрасили занавесь водопада нежным
золотом. За ночь пещера пропахла дымом, но сейчас утренний ветерок принёс острые запахи
осеннего утра, отодвинув сонную горечь на задний план.
– Просыпайся, Манюня, – просипел горбун хмуро. – Нужно торопиться, а нам ещё как-то тебя вниз
спускать.
Я зевнула, сонно потянулась и с умилением уставилась на кусок отварного мяса, которое кошмарик
поставил мне под нос. Наверное, вонючка это мясо давно сварил – оно чуть тёплое, да и
характерного запаха в пещере нет, только острая свежесть горного воздуха и света
Вчерашний шоколад давно переварился и... А, кстати! Может, отдать остатки плитки горбуну?
Взвесив за и против, поняла: не стоит. Жалко, если еда пропадёт, но портить утро ещё жальче. Вряд
ли Алехандро оценит сладкий сюрприз по достоинству. Скорее уж взбесится.
Поднимаясь, чтоб ополоснуть морду в потоках ледяной воды, удивлённо покосилась на покрывало,
сползающее со спины. Зомбик меня ещё и окутал?! Хм...
Не знаю даже умиляться или беситься. С одной стороны насекомые обитатели горбуна вполне
могли попасть на мою шкурку, а с другой забота всё же приятна. И приятно всё же куда сильнее, чем
противно. Но и мерзко тоже...
Вздохнув, я кое-как умылась. Стряхнув ледяные капли с морды вернулась к своему месту мимо
заныканной в полумраке шоколадки и, виновато покосившись на калеку, вгрызлась в мясо. М-м-м-м...