— Дастин, она беременна, — подала голос стоявшая за спиной главнокомандующего его подруга.
— Ну, это ненадолго.
Главнокомандующий направил винтовку на живот Мей.
Парк смотрел на Мей, свою сестру, которую он нашел спустя столько времени, и отчетливо сознавал, что не в силах ничего сделать.
Вдруг девушка без лица со всей силы, на какую была способна, толкнула главнокомандующего.
Неуклюже раскинув руки, он повалился навзничь. Винтовка выстрелила — пуля ударила в цементный пол, — выскользнула у него из рук и покатилась прямо к ногам Мей. Девушка повернулась и пнула ее в направлении брата, но недостаточно сильно. Винтовка остановилась рядом с Гриви, тот упал на колени и попытался завладеть оружием.
Парк прыгнул на него сверху, и оба мужчины, сцепившись, покатились по полу. Обхватив обеими руками мясистый правый бицепс Гриви, Парк с силой придавил его к полу. Искалеченной рукой толстяк дотянулся до винтовки, но схватить ее, не имея пальцев, не смог. Рядом, царапая ногтями пол, пытался подняться на ноги главнокомандующий.
Парк уперся пятками в пол и перевернулся вместе с Гриви. Продолжая удерживать бицепс толстяка одной рукой, он протянул другую руку и схватил винтовку. Дуло он сунул Гриви под подбородок и нажал на спусковой крючок. Куски мясистого лица разлетелись по всему полу, а тело дернулось и обмякло.
Парк скатился с него, встал и, пригнувшись, двинулся в сторону главнокомандующего, который застыл в нескольких футах. Винтовка теперь была нацелена прямо в голову Дастина.
— Назад! — приказал он, и главнокомандующий с поднятыми руками медленно попятился. — Мей, — позвал Парк, — иди сюда.
Девушка нерешительно шагнула к нему:
— Парк, мы не можем…
Он протянул сестре связку ключей:
— Давай открывай эти чертовы камеры. Быстрее.
К ним приблизилась подруга главнокомандующего. Пленники следили за ней со смешанным выражением тревоги и удивления на лице.
— И не забудьте про детей. Пожалуйста, — тихо попросила она.
Парк подумал и кивнул:
— Хорошо. И детей.
Часом позже Парк вернулся в южное крыло. Через плечо у него была перекинута лямка рюкзака. Все пленники, числом около двадцати, оказались на свободе и экипировались оружием, которое Парк притащил из машины. Бывшая жена главнокомандующего сходила за детьми, каждого ребенка нес взрослый из числа пленников. Охрана разбежалась, а о главнокомандующем позаботился Парк.
— Как вам известно, на город движется армия живых, — обратился к толпе Парк. — Они называют себя «детьми погибели». Вы все знаете, кто они такие?
Люди хранили угрюмое молчание.
— Кто-нибудь желает к ним присоединиться? У вас пока есть шанс.
Никто не пошевелился.
— Хорошо. Тогда давайте убираться отсюда.
Колонной из нескольких машин они двинулись на север, подальше от бушующего в южной части некрополиса сражения. Парк вел головную машину, остальные старались не отставать. Рядом с ним на пассажирском сиденье лежал рюкзак. На заднем сиденье расположились Мей и девушка без лица, каждая из них держала на руках ребенка. Поначалу Парку приходилось прокладывать путь сквозь толпы бродящих туда-сюда зомби, но, как только беглецы удалились от дворца, улицы стали по большей части свободными.
Бывшая жена главнокомандующего сидела, уставившись в окно.
— Я сказала, что хочу детей, — еле слышно произнесла она. — Я просто… Я не думала… Он хотел, когда дети подрастут, сделать их такими же, как мы. Он…
— Все в порядке, — успокоил ее Парк. — Все кончилось.
Девушка замолчала.
— Как тебя зовут? — спросила Мей.
— Эшли.
Колонна благополучно выехала через северные ворота, не наткнувшись на «детей погибели». Парк уже питал слабую надежду, что им удастся ускользнуть незамеченными, но, когда они двигались по двухполосному шоссе в сторону поросших лесом холмов, на западе появилась и, вздымая к небу огромные облака пыли, быстро направилась в их сторону колонна грузовиков.
— Вот дерьмо! — выругался Парк.
Он надеялся достичь хотя бы деревьев до того, как их перехватят.
Ему это удалось. Почти.
— Вылезайте, — велел он Мей и Эшли. — Садитесь в другую машину. — Парк передал Эшли рюкзак и добавил: — Возьми. Это Джек. Присмотри за ним.
— Хорошо, — пообещала она.
Мей замешкалась:
— Как мы встретимся, после того как…
— Иди, Мей, — сказал Парк.
— Я не хочу… — настаивала она.
— Я сказал: иди! — сорвался на крик Парк.
Девушка кинула на него обеспокоенный взгляд, отвернулась и пошла.
Парк сдал машину назад и остановил так, что она теперь перегораживала дорогу, затем достал винтовку с оптическим прицелом, надел лыжную шапочку, очки и притаился в тени автомобиля. Остальные беглецы из города мертвых поспешно двинулись прочь.
Появились преследователи на семи грузовиках. Парк пристроил винтовку на капоте и выстрелил в лобовое стекло головной машины. Грузовик повело в сторону, и он резко остановился. Остальные затормозили подле него. Из открывшихся дверей посыпались люди с ружьями — всего человек тридцать, может, и больше — и заняли позиции под прикрытием грузовиков.
Водитель головной машины, огромный дядька со светлой бородой, весь затянутый в черную кожу, заорал:
— Ты выстрелил в мою тачку!
Парк промолчал.
— Ты хоть понимаешь, придурок, с кем вообще связался? — еще громче возопил гигант.
И снова Парк не удостоил его ответа.
— Послушай. Все обстоит очень просто. Мы вас засекли. Нам известно, что у вас есть женщины. Нам нужны женщины, а также ваши пушки и ваши тачки. А все мужчины вступят в наше ополчение.
Похоже, они даже не догадывались, что Парк — мертвец. Что ж, это хорошо.
Он крикнул в ответ:
— Мы не хотим иметь дела с вашим ополчением.
— Чувак, у вас просто нет выбора.
Парк нырнул в кустарник и занял позицию за деревом.
— Эй, — снова заорал здоровяк, — вы чего там себе думаете, а? Чем, по-твоему, все это закончится?
«Для тебя, — подумал Парк, — вот чем».
Он выстрелил. Гиганта отбросило на кабину. А потом он медленно сполз на асфальт.
Товарищи убитого открыли беспорядочную стрельбу, и Парк быстро пополз прочь, в то время как пули свистели в листве у него над головой.
К наступлению сумерек Парк израсходовал весь свой боезапас, оставался последний патрон. Но это не имело значения. Все равно он победил. Он взбирался по склону холма, преследователи шли по пятам, а он подстреливал их одного за другим. Из трех десятков пали мертвыми уже девять человек. Кроме того, в лесах попадались зомби, и они тоже внесли свою лепту, прикончив еще двоих-троих. Мей, Эшли и остальные уже успели отъехать на безопасное расстояние.
Сам Парк был дважды ранен в грудь и получил множество попаданий в руки и ноги, но это, конечно, едва ли служило ему помехой. Впрочем, к этому моменту преследователи уже должны были понять, что имеют дело с мертвецом, поэтому теперь они будут стрелять только в голову.
Из-за валуна показался мужчина и, внимательно осматривая окрестности, пополз вперед.
«Ну, последним патроном нельзя промахнуться, — подумал Парк, поудобнее пристраивая винтовку и глядя в прицел. И отшатнулся. — Это же мое лицо. Мое прежнее лицо».
Приглядевшись внимательнее, он обнаружил, что сходство не такое уж полное. Однако они были очень похожи и могли бы оказаться братьями.
Лежащий на спусковом крючке палец подергивался. Парк легко мог выстрелить в это лицо, но колебался. Как же много времени прошло с тех пор, как он последний раз смотрелся в зеркало! Тем не менее он сразу узнал себя.
В любой момент его могли обнаружить.
«Стреляй же! — кричал внутренний голос. — Сделай это».
Но что это теперь изменит? Мей в безопасности. И Парк продолжал смотреть в прицел. Он не хотел уничтожать это лицо.
Нет, только не это лицо.
Парк представил себе глаза всех тех людей, кого он обрек на ужасы города мертвых. Вспомнил, как закричала пожилая женщина, когда его зубы впились в ее плоть. Услышал крик Мей: «Что с тобой случилось?» — и собственный ответ: «Я сделал то, что должен был, чтобы спасти тебя!»
Он медленно поднес руку к голове и ухватился за прикрывающую ее материю.
Так. Преследователь увидел его. Долгое мгновение мужчины разглядывали друг друга через оптические прицелы.
А потом Парк стянул шапочку.
Со стены своего дворца Дастин наблюдал, как армия живых с боями продвигается по городу к его твердыне, но был не в силах помешать им.
Внизу, во дворе, появился один из зомби.
— Эй! — крикнул Дастин. — Ты! Иди сюда!
Мертвец остановился и посмотрел на своего повелителя.
— Слушай меня внимательно. Это говорит твой главнокомандующий. Ты должен обогнуть дворец и подойти к центральному входу. Когда окажешься внутри, поверни направо и иди, пока не упрешься в лестницу. Поднимись по лестнице на верхний этаж и двигайся в том же направлении. Ты придешь к двери, ведущей на этот балкон. А потом забери меня с гребаного насеста! Ты понял?
Зомби уставился в пространство ничего не выражающими глазами:
— Обойти вокруг дворца…
— Да, — крикнул Дастин. — И так далее. Повернуть направо…
— Обойти вокруг дворца… — Мертвец сделал шаг вперед, потом назад. — Обойти вокруг дворца… — раз за разом повторял он, шагая вперед-назад, вперед-назад....
Одна из наиболее драматических сторон всех историй о зомби, которая делает их совершенно непохожими на рассказы о нашествии инопланетных пауков и т. п., — понимание того, что все эти заполонившие мир монстры были недавно нашими друзьями и соседями, благопристойными, любящими людьми. И когда мы расстреливаем их из пулемета пятидесятого калибра, рубим их конечности мачете, топором или отрезаем при помощи бензопилы, мы не можем удержаться от мысленных вопросов: «Не сохранилась ли в этих нечленораздельно бормочущих созданиях хоть частичка прежней личности? Может, люди, которыми были раньше эти монстры, не исчезли совсем, а заперты где-то далеко и осознают все, что происходит? Вдруг при правильном подходе их возможно исцелить, как обычных душевнобольных пациентов?»
В книгах и фильмах на эту тему полно примеров, как выжившие пытаются проявить милосердие по отношению к зомби — например, в случае с сараем, полным зомби, в комиксе Роберта Киркмана «Ходячие мертвецы», — или даже с оружием в руках встают на их защиту, как в случае с новорожденным зомби в ремейке «Рассвет мертвецов» 2004 года. В романе Майкла Крайтона «Парк юрского периода» высказывается мысль о том, что невозможно долго удерживать динозавров в неволе, и то же самое, похоже, справедливо в отношении зомби. Хотя искушение велико: ну а если это будет один-единственный зомби? Лишь одна маленькая девочка — неужели мы не сможем с ней совладать?