- ВсЈ-таки замечательное совпадение. Но однако позвольте, вы стало быть
заумногоже человекаменяпочитали, когдаприсылалиАгафью,ане за
сумасшедшего?
- За умнейшего и рассудительнейшего, атольковид такойподал, будто
верю прото, что вы нев рассудке... Да и сами вы о моих мыслях немедленно
тогда догадались и мне, чрез Агафью, патент на остроумие выслали.
- Ну, тут вы немного ошибаетесь; я всамомделе... был нездоров...-
пробормоталНиколай Всеволодович, нахмурившись, - ба! - вскричалон, -да
неужели вы и в самомделедумаете,чтояспособен бросаться на людейв
полном рассудке? Да для чего же бы это?
Липутин скрючился и не сумел ответить. Nicolas несколько побледнел, или
так только показалось Липутину.
- Во всякомслучае у вас очень забавное настроение мыслей, - продолжал
Nicolas,- а про Агафью я,разумеется, понимаю,чтовы ее обругатьменя
присылали.
- Не на дуэль же было вас вызывать-с?
- Ах, да, бишь! Я ведь слышал что-то, что вы дуэли не любите...
- Что с французского-то переводить! - опять скрючился Липутин.
- Народности придерживаетесь?
Липутин еще более скрючился.
- Ба, ба! что я вижу! - вскричал Nicolas, вдруг заметив на самом видном
месте, на столе,том Консидерана,- да уж нефурьерист ли вы?Ведьчего
доброго! Такразве это не тотже переводс французского?- засмеялся он,
стуча пальцами в книгу.
-Нет,это не сфранцузскогоперевод!-скакою-тодажезлобой
привскочил Липутин, - это с всемирно-человеческого языка будетперевод-с, а
не с одного только с французского!С языка всемирно-человеческой социальной
республики и гармонии, вот что-с! А не с французского одного!..
- Фу, чорт, да такого и языка совсем нет! - продолжал смеяться Nicolas.
Иногдадажемелочьпоражаетисключительноинадолговнимание.О
господинеСтаврогиневсяглавнаяречьвпереди;но теперь отмечу,ради
куриоза, что из всех впечатлений его, за всЈ время, проведенноеимв нашем
городе,всегорезчеотпечаталасьвегопамятиневзрачнаяичутьне
подленькая фигуркагубернского чиновничишка, ревнивцаисемейного грубого
деспота, скряги и процентщика, запиравшего остатки от обеда и огарки на ключ
ивто же времяяростного сектатора бог знаеткакойбудущей "социальной
гармонии", упивавшегосяпо ночам восторгамипред фантастическими картинами
будущейфаланстеры, вближайшее осуществление которой в Россиии внашей
губернии он верилкак в свое собственное существование. И это там,где сам
жеон скопилсебе"домишко",где во второйраз женился и взялза женой
деньжонки, гдеможет бытьна стоверст кругом не было ни одного человека,
начиная с негопервого,хотьбы с виду толькопохожего на будущего члена
"всемирно-общечеловеческой социальной республики и гармонии".
"Богзнает,как этилюдиделаются!"думалNicolasвнедоумении,
припоминая иногда неожиданного фурьериста.
IV.
Наш принц путешествовал три года слишком, так что в городе почти онем
позабыли. Нам же известно было,чрез СтепанаТрофимовича,что он изъездил
всю Европу, был даже в Египте и заезжал в Иерусалим; потом примазался где-то
к какой-то ученой экспедиции в Исландию и действительно, побывал в Исландии.
Передавалитоже,чтооноднузимуслушаллекцииводномнемецком
университете.Онмалописал к матери, - разв полгодаи дажереже;но
Варвара Петровна не сердилась и не обижалась. Раз установившиеся отношения с
сыном она приняла безропотнои с покорностию, но ужконечно каждый день во
всеэтитригодабеспокоилась,тосковалаимечталаосвоемNicolas
непрерывно. Ни мечтаний, ни жалоб своих не сообщала никому. Даже отСтепана
Трофимовича, повидимому,несколько отдалилась. Она создавала какие-то планы
про себя и, кажется, сделаласьещескупее,чем прежде, и ещепущестала
копить и сердиться за карточные проигрыши Степана Трофимовича.
Наконецв апреле нынешнегогода онаполучилаписьмо изПарижа,от
генеральши ПрасковьиИвановны Дроздовой, подругисвоегодетства. В письме
своем Прасковья Ивановна,-с которою Варвара Петровна невидаласьине
переписываласьлет ужевосемь,- уведомляла ее, чтоНиколай Всеволодович
коротко сошелся с ихдомом и подружился с Лизой (единственною ее дочерью) и
намеренсопровождатьих летом вШвейцарию, в Vernex-Montreux, несмотря на
то, чтов семействеграфа К...(весьмавлиятельногов Петербурге лица),
пребывающего теперь вПариже, принят как родной сын, такчто почти живет у
графа.Письмобылократкоеиобнаруживалоясносвою цель,хотя кроме
вышеозначенных фактов никакихвыводов незаключало. Варвара Петровна долго
не думала, мигом решилась и собралась, захватилас собою своювоспитанницу
Дашу(сеструШатова)и вполовине апреляпокатилав Парижипотомв
Швейцарию.Воротилась она в июле одна,оставив ДашууДроздовых; сами же
Дроздовы,попривезенномуеюизвестию,обещали явитьсякнам вконце
августа.
Дроздовы были тожепомещикинашей губернии, но службагенерала Ивана
Ивановича (бывшего приятеля Варвары Петровны и сослуживца ее мужа) постоянно
мешалаим навеститькогда-нибудьихвеликолепное поместье. По смертиже
генерала,приключившейсявпрошломгоду,неутешнаяПрасковьяИвановна
отправиласьсдочерью за границу, междупрочим ис намерением употребить
виноградноелечение, котороеирасполагала совершить в Vernex-Montreux во
вторую половину лета.По возвращении же в отечество намеревалась поселиться
в нашейгубернии навсегда.В городеу нее был большой дом, много ужелет
стоявшийпустым,сзаколоченнымиокнами.