Ночь была во дворе, засыпанная звездами, синимвоздухом
и тишиной.
- Т-с-с, - приложил Левка палец к губам, и Венчик, который лез с другой
стороны двора, тоже приложил палец кгубам.Папашасвистелконям,как
маленьким детям, потом он побежал между площадками и брызнул в подворотню.
- Анисим, - сказал он тихим голосом и стукнул вокошкодворницкой,-
Анисим, сердце мое, отопри мне ворота.
Анисим вылез из дворницкой, всклокоченный, как сено.
- Старый хозяин, - сказал он, - прошувасвеликодушно,несрамитесь
передо мною, простым человеком. Идите отдыхать, хозяин...
- Ты отопрешь мне ворота, - прошептал папаша еще тише, -язнаюэто,
Анисим, сердце мое...
-Вернисьвпомещение,Анисим,-сказалтогдаВенчик,вышелк
дворницкой и положил руку своему папаше на плечо. ИАнисимувиделпрямо
перед собой лицо Менделя Погрома, белое,какбумага,ионотвернулся,
чтобы не видеть такого лица у своего хозяина.
- Не бей меня, Венчик, - сказал старыйКрик,отступая,-гдеконец
мучениям твоего отца...
- О, низкий отец, - ответил Венчик, - как могли вы сказать то,чтовы
сказали?
- Я мог! - закричал Мендель и ударил себя кулаком по голове. -Ямог.
Венчик! - закричал он изо всех сил и закачался,какприпадочный.-Вот
вокруг меня этот двор, в котором я отбыл половину человеческойжизни.Он
видел меня, этот двор, отцом моих детей, мужем моей женыихозяиномнад
моими конями. Он видел мою славу и двадцатьмоихжеребцовидвенадцать
площадок, окованных железом. Он видел ноги мои, непоколебимые, как столбы,
и руки мои, злые руки мои. А теперь, дорогие сыны, отоприте мне ворота,и
пусть будет сегодня так, как я хочу, пусть уйду я из этого двора,который
видел слишком много...
- Папаша, - ответилБеня,неподнимаяглаз,-вернитеськвашей
супруге.
Но кнейнезачембыловозвращаться,кмадамГоробчик.Онасама
примчалась в подворотню и покатилась по земле, болтая ввоздухестарыми,
желтыми своими ногами.
- Ай, - кричала она, катаясь по земле, - МендельПогромисынымои,
байстрюки мои... Что вы сделали со мной, байстрюки мои, куда деливымои
волосы, мое тело, где они, мои зубы, где моя молодость...
Старуха визжала, срываларубахусосвоихплечи,вставнаноги,
закрутилась на одном месте, как собака, которая хочетсебяукусить.Она
исцарапала сыновьям лица, она целовала сыновьям лица и обрывала им щеки.
- Старый вор, - ревела мадам Горобчик и скакала вокруг мужа, икрутила
ему усы и дергала их, - старый вор, мой старый Мендель...
Все соседи были разбужены ее ревом, и весь двор сбежался вподворотню,
и голопузые дети засвистели в дудки. Молдаванка стекаласьнаскандал.И
Беня Крик, на глазах у людейпоседевшийотпозора,едвазагналсвоих
новобрачных в квартиру.Онразогналлюдейпалкой,оноттеснилихк
воротам, но Левка, младший брат, взял его за воротник и сталтрясти,как
грушу.
- Венчик, - сказалон,-мымучаемстарика...Слезаменяточит,
Венчик...
- Слеза тебя точит, - ответил Венчик, и, собрав во рту слюну, он плюнул
Левке ею в лицо. - О, низкий брат, - прошептал он, - подлый брат,развяжи
мне руки, а не путайся у меня под ногами.
И Левка развязал ему руки. Парень проспалнаконюшнедорассветаи
потом исчез из дому. Пыль чужих мостовых и герань в чужих окнах доставляли
ему отраду. Юноша измерил дороги скорби, пропадал двое суток и, вернувшись
на третьи, увидел голубую вывеску,пылавшуюнаддомомКриков.Голубая
вывеска толкнула его в сердце, бархатныескатертисбилисногЛевкины
глаза, бархатные скатерти были разостланы на столах,имножествогостей
хохотало в палисаднике. Двойравбелойнаколкеходиламеждугостями,
накрахмаленныебабыблестеливтраве,какэмалированныечайники,и
вихлявые мастеровые, уже успевшие скинуть с себя пиджаки,схвативЛевку,
втолкнули его в комнаты. Там сиделужесисполосованнымлицомМендель
Крик, старший из Криков, Ушер Боярский, владелец фирмы "Шедевр",горбатый
закройщик Ефим и Беня Крик вертелись вокруг изуродованного папаши.
- Ефим, - говорил УшерБоярскийсвоемузакройщику,-будьтетакой
ласковый спуститься к нам поближеиприкиньтенамосьеКрикацветной
костюмчик prima, как для своего, и осмельтесьнамаленькуюсправку,на
какой именно материал они рассчитывают - на английский морской двубортный,
на английский сухопутныйоднобортный,налодзинскийдемисезонилина
московский плотный...
- Какую робу желаете вы себе справить? - спросилтогдаВенчикпапашу
Крика. - Сознавайтесь перед мосье Боярским.
- Какое ты имеешь сердце на твоего отца, - ответил папаша Крик ивынул
слезу из глаза, - такую справь ему робу.
- Коль скоро папаша не флотский, - прервал отца Беня, - то ему наиболее
подходящее будет сухопутное. Подберите ему сначала соответственную пару на
каждый день.
Мосье Боярский поддался вперед и пригнул ухо.
- Выразите вашу мысль, - сказал он.
- Моя мысль такая, - ответил Беня, - еврей, отходивший всюсвоюжизнь
голый, и босой, и замазанный, как ссыльно-поселенец с островаСахалина...
И теперь, когда он, благодарябога,вошелвсвоипожилыегоды,надо
сделать конец этой бессрочной каторге, надо сделать,чтобысубботабыла
субботой...