На обоих бы-ли джинсы и темные кожаные куртки.
Возле серой «вольво» они расстались. Тот, что постарше, открыл дверцу машины, а моло-жавый двинулся следом за Микаэлем Блумквистом в сторону метро.
Кристер Мальм опустил камеру и вздохнул. Он представления не имел, зачем Микаэль настойчиво просил его погулять в воскресенье днем вокруг кафе «Копакабана» и проверить, не обнаружится ли там серая машина марки «вольво» с нужным регистрационным номером. Со-гласно инструкции, Кристеру следовало попытаться сфотографировать человека, который, по мнению Микаэля, сразу после трех подойдет к машине и откроет дверцу. Параллельно ему надлежало проверить, не станет ли кто-нибудь тайно преследовать Микаэля.
Это выглядело как типичная игра в детектива Калле Блумквиста. Кристер Мальм никак не мог понять, параноик Микаэль по натуре или же обладает какими-то аномальными талантами. После событий в Госсеберге Микаэль совсем замкнулся, с ним стало трудно разговаривать. Правда, Микаэль всегда вел себя подобным образом, когда работал над каким-нибудь сложным материалом. Кристер помнил его таким же замкнутым и одержимым в период истории с Вен-нерстрёмом, но сейчас эти качества проявлялись отчетливее, чем когда-либо.
Однако Кристер без труда убедился, что за Микаэлем Блумквистом действительно следят. Здесь явно назревала какая-то новая чертовщина, которая, скорее всего, потребует от «Милле-ниума» времени, сил и ресурсов. Кристер Мальм считал, что теперь, когда главный редактор дезертировал в Большого Дракона и с таким трудом достигнутая стабильность «Миллениума» вдруг оказалась под угрозой, не самое лучшее время для игры в детективов. Но с другой сторо-ны, он уже минимум десять лет не ходил ни на какие демонстрации, за исключением парада лиц нетрадиционной ориентации, и в это первомайское воскресенье спокойно мог откликнуться на просьбу Микаэля. Кристер поднялся и побрел за преследователем Микаэля Блумквиста, хотя этого от него уже не требовалось. Правда, уже на Лонгхольмсгатан он потерял мужчину из виду.
Поняв, что его телефон прослушивается, Микаэль Блумквист первым делом послал Хенри Кортеса купить старые мобильные телефоны, и Кортес буквально за гроши раздобыл нераспро-данную партию аппаратов «Эрикссон Т10». Микаэль открыл анонимные счета для оплаты кар-точек и раздал резервные телефоны Малин Эрикссон, Хенри Кортесу, Аннике Джаннини, Кри-стеру Мальму и Драгану Арманскому, один, разумеется, оставив себе. Новые средства связи использовались только для разговоров, абсолютно не предназначенных для чужих ушей. Повсе-дневное же телефонное общение шло по обычным официальным номерам. То есть всем прихо-дилось таскать с собой по два мобильных телефона.
Из кафе «Копакабана» Микаэль поехал в «Миллениум», где в эти выходные дежурил Хен-ри Кортес. После убийства Залаченко Микаэль составил график дежурств, согласно которому в редакции «Миллениума» всегда находились люди и кто-нибудь оставался ночевать. Помимо его самого в графике значились Хенри Кортес, Малин Эрикссон и Кристер Мальм. Ни Лотту Карим, ни Монику Нильссон или менеджера по распределению рекламных площадей Сонни Магнуссона туда включать не стали. Им даже не предлагали. Лотта Карим безумно боялась темноты и ни за что в жизни не согласилась бы одна ночевать в редакции, Монику Нильссон темнота смущала меньше всего, но она работала над своими темами как безумная и принадлежала к числу людей, которые всегда уходят домой сразу после окончания рабочего дня. Сонни Магнуссону был шестьдесят один год, он не имел никакого отношения к редакционной работе, да и скоро собирался в отпуск.
– Есть что-нибудь новое? – поинтересовался Микаэль.
– Ничего особенного, – ответил Хенри Кортес. – В новостях сегодня, естественно, говорят о Первом мая.
Микаэль кивнул.
– Я посижу тут пару часиков. Можешь пока считать себя свободным, возвращайся к девя-ти.
Можешь пока считать себя свободным, возвращайся к девя-ти.
Когда Хенри Кортес удалился, Микаэль подошел к своему письменному столу и, достав анонимный мобильный телефон, позвонил Даниэлю Улофссону, независимому журналисту из Гётеборга. За прошедшие годы «Миллениум» опубликовал несколько статей Улофссона, и Ми-каэль питал большое доверие к его способности добывать важный материал.
– Привет, Даниэль. Это Микаэль Блумквист. Ты свободен?
– Да.
– Мне нужно провести небольшую исследовательскую работу. Ты можешь выписать счет за пять дней, но никакой статьи от тебя не требуется. Или вернее, если захочешь, можешь напи-сать на эту тему статью и мы ее опубликуем, но нас интересует только сам материал.
– Shoot.
– Дело несколько деликатного свойства. Ты не должен обсуждать его ни с кем, кроме меня, и связываться со мной тебе придется только по интернетовскому адресу электронной почты. Я хочу, чтобы ты даже не упоминал о том, что проводишь исследование по заданию «Миллениу-ма».
– Звучит заманчиво. Что тебе надо?
– Я хочу, чтобы ты сделал рабочий репортаж из Сальгренской больницы. Назовем его «Скорая помощь», и он сможет отразить разницу между реальностью и телесериалом. Мне надо, чтобы ты несколько дней понаблюдал за работой отделений неотложной помощи и интенсивной терапии. Поговори с врачами, сестрами, уборщицами и всеми, кто там работает. Каковы у них условия работы, чем они занимаются и тому подобное. И разумеется, нужны фотографии.
– Отделение интенсивной терапии? – переспросил Улофссон.
– Именно. Мне бы хотелось, чтобы ты обратил внимание на послеоперационный уход за тяжелыми больными в коридоре одиннадцать-С. Я хочу знать, как этот коридор выглядит на плане, кто там работает, как они выглядят и чем занимались раньше.
– Хм, – сказал Даниэль Улофссон. – Если не ошибаюсь, в одиннадцать-С проходит лечение некая Лисбет Саландер.
Его так легко не проведешь.
– Неужели? – удивился Микаэль Блумквист. – Любопытно. Разузнай, в какой палате она лежит, что находится в прилегающих помещениях и какой у нее распорядок дня.
– Предполагаю, что в этом репортаже речь пойдет совсем о другом, – сказал Даниэль Улофссон.
– Я уже говорил… Меня интересуют только собранные тобой сведения.
Они обменялись адресами электронной почты.
Открыв дверь палаты, сестра Марианн обнаружила Лисбет Саландер лежащей на спине прямо на полу.
– Хм, – произнесла сестра Марианн, выражая тем самым сомнение по поводу того, подо-бает ли лежать на полу в отделении интенсивной терапии. Однако она не могла не признать, что другого подходящего места для моциона у пациентки просто нет.
Согласно рекомендациям физиотерапевта, в течение тридцати минут Лисбет Саландер пы-талась делать отжимания, растяжки и приседания и вся взмокла. У нее имелся длинный перечень движений, которые ей следовало ежедневно выполнять, чтобы укрепить мускулатуру плеча и бедер после перенесенной три недели назад операции. Лисбет тяжело дышала и чувствовала, что находится очень далеко от идеальной формы. Она быстро уставала, и при малейшем напряжении у нее что-то тянуло и болело в плече. Зато она, несомненно, шла на поправку. Головные боли, мучавшие ее в первое время после операции, утихли и возникали только иногда.
Лисбет считала, что уже достаточно здорова для выписки или хотя бы для попытки улиз-нуть из больницы, но подходящих возможностей не представлялось. С одной стороны, врачи еще не объявили ее здоровой, а с другой – дверь в палату была постоянно заперта и находилась под наблюдением чертова наемника из службы охраны, сидевшего на стуле в коридоре.
Она уже вполне окрепла для того, чтобы ее могли перевести в обычное реабилитационное отделение, однако после некоторых переговоров полиция и руководство больницы решили пока оставить Лисбет в палате номер 18.