– Ну, мы тоже первым делом так подумали. Однако мы считаем, что нет. Мы полагаем, что фальсификация была сделана давно, вероятно, почти одновременно с написанием оригинального отчета.
– Вот как?
– И это приводит к неутешительным выводам. Автор фальшивки был полностью в курсе дела. И кроме того, он имел доступ к пишущей машинке, которой пользовался Гуннар Бьёрк.
– Вы хотите сказать…
– Мы не знаем, где именно Бьёрк писал отчет. Он мог пользоваться машинкой дома, или на работе, или где-то еще. Можно предположить два варианта. Либо автор фальшивки работал в психиатрии или судебной медицине и целенаправленно стремился опозорить Телеборьяна. Либо фальшивку совсем с другой целью изготовил кто-то в недрах Службы государственной безопасности.
– Зачем?
– Дело происходило в девяносто первом году. Это мог быть какой-нибудь русский агент в ГПУ/Без, выследивший Залаченко. Такая возможность вынуждает нас сейчас просматривать огромное количество старых персональных дел.
– Но если КГБ узнал… тогда бы все вышло наружу уже давно.
– Правильно мыслите. Однако не забудьте, что именно в то время распался Советский Со-юз и КГБ распустили. Что у них сорвалось, мы не знаем. Возможно, операцию спланировали, но отложили в долгий ящик. КГБ всегда отличался умением фальсифицировать документы и рас-пространять дезинформацию.
– Но какую цель мог преследовать КГБ такой фальсификацией…
– Этого мы тоже не знаем. Целью, естественно, могло быть стремление опозорить швед-ское правительство.
Экстрём ущипнул себя за нижнюю губу.
– Значит, вы говорите, что медицинское освидетельствование Саландер верно?
– О да. Вне всякого сомнения. Если выразиться неофициально, Саландер абсолютно су-масшедшая. Можете быть уверены, в закрытую лечебницу ее отправили совершенно справедли-во.
– Унитазы, – с сомнением произнесла исполняющая обязанности главного редактора Ма-лин Эрикссон. Судя по голосу, ей явно казалось, что Хенри Кортес ее разыгрывает.
– Унитазы, – кивнув, повторил Хенри Кортес.
– Ты хочешь опубликовать статью об унитазах? В «Миллениуме»?
Моника Нильссон внезапно и не к месту расхохоталась. Она видела, как он с плохо скры-ваемым энтузиазмом направлялся на пятничное совещание – в нем легко было распознать жур-налиста, уже подготовившего материал.
– О'кей, объясни.
– Все очень просто, – сказал Хенри Кортес. – Крупнейшая отрасль промышленности Шве-ции – строительство. Эту отрасль практически невозможно переместить за границу, хотя «Скан-ска» и делает вид, что имеет в Лондоне офис и все такое. Строить дома все равно приходится в Швеции.
– Да, но в этом нет ничего нового.
– Конечно. Но отчасти новым является то, что строительная отрасль на пару световых лет отстает от остальной промышленности Швеции в отношении конкурентоспособности и эффек-тивности. Если бы компания «Вольво» производила автомобили таким же образом, то новейшая модель стоила бы порядка одного или двух миллионов крон за машину. Для любой нормальной отрасли главное – снижение себестоимости. Для строительства же – напротив. Они плюют на уменьшение себестоимости, в результате чего цена за квадратный метр увеличивается, и госу-дарство субсидирует их из налоговых средств, чтобы цена окончательно не зашкалила.
– Разве тут есть какой-то материал?
– Подожди. Это сложно. Если бы, например, развитие ценообразования на гамбургеры с семидесятых годов шло аналогично, бигмак стоил бы около ста пятидесяти крон или еще боль-ше. Не хочу даже думать о том, во сколько бы он обошелся с картошкой и колой, но моей зар-платы в «Миллениуме» надолго, пожалуй бы, не хватило. Сколько из сидящих за этим столом пошло бы в «Макдоналдс» покупать гамбургеры по сотне?
Все промолчали.
Сколько из сидящих за этим столом пошло бы в «Макдоналдс» покупать гамбургеры по сотне?
Все промолчали.
– Логично. А когда компания «Нордик констракшн компани»наскоро сооружает не-сколько блочных коробок в районе Госхага на острове Лидингё, она берет за трехкомнатную квартиру по десять или двенадцать тысяч крон в месяц. Многие ли из вас выкладывают такую сумму?
– Мне это не по средствам, – сказала Моника Нильссон.
– Да. Но ты уже проживаешь в двухкомнатной квартире, которую тебе двадцать лет назад купил отец, и если захочешь ее продать, то получишь около полутора миллионов. А что делать двадцатилетним, которые хотят съехать от родителей? Для них это слишком дорого. Следова-тельно, они снимают жилье или остаются сидеть с мамочкой до самого выхода на пенсию.
– При чем тут унитазы? – поинтересовался Кристер Мальм.
– Я сейчас к этому подойду. Вопрос в том, почему жилье так чертовски дорого стоит? Да потому, что те, кто заказывает дома, не знают, как это надо делать. Проще говоря, жилищно-коммунальное предприятие звонит в строительную компанию, типа «Сканска», сообщает, что хочет заказать сто квартир, и спрашивает, сколько это будет стоить. «Сканска» все обсчитывает и дает ответ, что это выльется, скажем, в пятьсот миллионов крон. Соответственно, цена квад-ратного метра окажется порядка икс крон, и въехать в квартиру будет стоить десять штук. В «Макдоналдс»-то можно не ходить, но жить где-то надо в любом случае, значит, тебе придется платить, сколько с тебя спросят.
– Хенри, дорогой… ближе к делу.
– Но ведь это и есть дело. Почему вселиться в страшенные дома в районе Хаммарбю-хамнен стоит десять штук? Да потому, что строительные фирмы плюют на снижение себестои-мости. Клиент все равно заплатит. Значительную часть стоимости составляют расходы на стройматериалы. Торговля стройматериалами осуществляется через оптовиков, которые назна-чают собственные цены. Поскольку никакой настоящей конкуренции нет, одна ванна стоит в Швеции пять тысяч крон. Та же ванна, от того же производителя стоит в Германии две тысячи крон. Никакой разумной дополнительной стоимостью разницу в цене не объяснить.
– О'кей.
– Кое-что об этом можно прочесть в отчете правительственной комиссии, занимавшейся вопросами стоимости строительства в конце девяностых годов. С тех пор мало что изменилось. Никаких переговоров о несоответствии ценообразования со строительными фирмами не прово-дится. Заказчики покорно оплачивают стоимость, и в конечном счете вся тяжесть расходов па-дает на плечи жильцов или налогоплательщиков.
– Хенри, унитазы?
– То немногое, что улучшилось со времен Комиссии по стоимости строительства, произо-шло на местном уровне, преимущественно за пределами Стокгольма. Существуют заказчики, которым надоели высокие цены на жилье. Типичный пример – компания «Карлскрунахем», ко-торая строит дешевле всех остальных, просто закупая материалы самостоятельно. Кроме того, в дело вмешалась торговая компания «Свенск Хандель». Они считают цены на стройматериалы просто безумными и пытаются облегчить заказчикам получение аналогичной, но более дешевой продукции. Это привело к маленькому конфликту на строительной выставке в Эльвшё год назад. Компания «Свенск Хандель» привезла туда парня из Таиланда, который продавал унитазы примерно по пятьсот крон за штуку.
– Вот как? И?
– Ближайшим конкурентом оказалась оптовая компания под названием «Витавара АВ», продающая настоящие шведские унитазы по тысяче семьсот крон за штуку. И мудрые заказчики из муниципалитетов стали чесать в затылках, задаваясь вопросом, зачем им выкладывать тысячу семьсот крон, когда они могут купить аналогичный унитаз из Таиланда за пятьсот.
– Может, качество лучше? – спросила Лотта Карим.