Сегодня на совещании Кириллов был весьма лаконичен: дело ясное. Как в народе говорят: «Сколько веревочка ни вейся…»
– Думаешь, кое‑кто постарается воспользоваться ситуацией?
– Не кое‑кто, а Дед. Не то бы Кириллов от комментариев воздержался, у него всегда хвост по ветру.
Вот тут я испугалась по‑настоящему. Не того, что сказал Артем, не в первый раз мне приходилось делать что‑то вопреки желаниям Деда, меня напугал тон, которым это было сказано.
– Вешняков, – всхлипнула я. – Ты мне, поможешь?
– Само собой, куда мне деться?
– Если Дед…
– Не впервой. Чего нос повесила? Прорвемся. Поеду к Лялину, надо кое‑что обсудить. А ты отправляйся спать, смотреть на тебя тошно.
Рядом с моей машиной стоял здоровенный «Навигатор», возле него замерла компания из четырех мужчин. Одного из них я не раз видела с Тагаевым, правда, имя его точно не помнила. Кажется, Григорий. Оставшиеся три удальца могли быть кем угодно, но, скорее всего, были обыкновенными бандитами.
– Ольга Сергеевна, – позвал Григорий, когда я уже собиралась сесть в машину.
– Слушаю вас, – мысленно вздохнув, ответила я.
– Тимур Вячеславович просил передать…
– Я разговаривала с его адвокатом.
– Это хорошо, – кивнул парень. – Значит, вы все поняли?
– Не уверена, – усмехнулась я.
Это очень не понравилось рослому блондину.
– Короче, так, ты в наши дела не суешься. Трудись в своей администрации, бумажками шурши.
– Вас зовут Григорий? – перебила я, обращаясь к тому, кто, похоже, был у них за старшего.
– Зовут.
– Можно на пару минут.
Мы отошли на несколько шагов в сторону.
– Тимур, должно быть, недооценивает сложность ситуации.
– Это вряд ли, – возразил Григорий спокойно. – Просто он не хочет, чтобы во все это вмешивались вы.
– Послушайте…
– Нет, это вы послушайте. Я передал то, что он просил. И, надеюсь, вы правильно меня поняли. В противном случае у вас будут большие неприятности. Очень большие.
– Знаете, они у меня уже есть. Вы ему кто?
– Друг.
– Тогда вы мне поможете.
Он покачал головой. Я усмехнулась.
– Ну и черт с вами. Я его вытащу, чего бы мне это ни стоило. Хотя бы для того, чтобы дать ему в морду. Прошу прощения, что без почтения говорю о вашем друге и вожде.
Я села в машину, где от тоски и беспокойства изнывал Сашка.
– Плохи дела, пес, – сказала я, наблюдая, как мужчины садятся в «Навигатор». – Очень плохи.
Как известно, все познается в сравнении, и, жалуясь Сашке на жизнь, я еще не знала, как плохи мои дела. То есть я‑то думала, что хуже не бывает, ан нет, бывает, да еще как.
В общем, я двигала в направлении своего дома, так и не придумав, что полезного могу сделать сиюминутно, когда на мобильный мне позвонила Ритка, секретарь Деда и моя подруга. Последнее время наши отношения с Риткой не то чтобы испортились, скорее зашли в тупик. Как и Дед, она считала, что я сваляла большого дурака, пустив в дом Тагаева. Будучи человеком лояльным к власти, она была уверена, что моя большая любовь к мафиози, пусть и бывшему, бросает тень не только на меня, но и на Деда, а Деду она была исключительно предана. Оттого я не очень рассчитывала, что подруга, соскучившись, решила пригласить меня на чашку кофе.
– Ольга, – сказала она. – Дед велел тебя найти.
– Чего меня искать, я не терялась.
– Чего ты опять натворила? – напустилась на меня Ритка.
– Он злой как черт и за сердце хватается.
– У него есть сердце? – съязвила я.
– Кончай, а? Короче, двигай в контору. Слышишь?
Разумеется, я слышала. На перекрестке развернулась и отправилась в дом с колоннами, где меня ждал нагоняй и еще что‑нибудь такое же приятное.
– И я, конечно, не верю, что он убил женщину, выпив лишнего.
– И намерена искать убийцу?
– Похоже, что, кроме меня, заняться этим некому.
– Он плохо себя чувствует, – помедлив, сказала она, имея в виду Деда. – Я серьезно. Постарайся…
Ритка не успела договорить, дверь распахнулась, и в приемной появился Ларионов.
– Привет, – сказал он мне, собрался что‑то добавить, но вдруг передумал и торопливо покинул нас. Я вошла в кабинет. Дед сидел за столом и на мое появление поначалу никак не отреагировал, уткнулся в бумаги. Очки сползли на кончик носа, и может, от этого он выглядел добродушным, как Санта‑Клаус накануне Рождества. Я пристроилась в кресле напротив и постаралась слиться с мебелью.
Минут через пять я решила, что мне это удалось, но тут Дед поднял голову и спросил без всякого намека на добродушие:
– Что это за дерьмо, черт возьми?
– Тебе не идет так выражаться, – посетовала я.
– Допрыгалась! – рявкнул Дед, совершенно не обращая внимания на мой покаянный вид.
– Может, ты конкретизируешь свою мысль?
– Что я должен конкретизировать? – передразнил он. – Ты, мое доверенное лицо, спуталась с бандитом. О чем ты думала, скажи на милость? А теперь твой Тагаев сидит в тюрьме, и обстоятельства дела таковы… Ты хоть представляешь, с каким удовольствием тебя смешают с грязью?
– Зачем представлять, скоро и так узнаю.
– Вот‑вот, и это в тот момент, когда…
– Ты хочешь, чтобы я написала заявление об уходе?
– Ты его уже писала.
Дед швырнул мне листок бумаги, на котором синим по белому моей рукой было написано: «Прошу освободить от должности…» и все такое. В свое время Дед не желал его подписать, но убрал в папочку. Теперь пригодилось. На бумаге стояла его размашистая подпись. Я широко улыбнулась и поднялась.
– Никаких дел у меня не было, так что мне и сдавать нечего, – радостно сообщила я, направляясь к двери. Дед грохнул по столу кулаком и сказал:
– Сядь.
Я повернулась и ответила:
– Спасибо, я пешком постою.
– И что смешного ты находишь в этой ситуации? – помолчав, спросил Дед.
– Ничего. Ты меня уже уволил, так что я лучше пойду.
– Куда?
– О господи… домой для начала.
– А что потом? Что ты собираешься делать?
– То же, что и всегда. Ничего. Денег у меня куры не клюют, за что тебе огромная благодарность, так что буду числиться безработной.
– Я не об этом спрашиваю.
– А о чем? – удивилась я.
– Ясно, – пробормотал Дед, поднялся и подошел ко мне, что ему там ясно, не уточнил, но выражение его лица мне не понравилось.