- Ну что за невезенье такое! - вдруг в сердцах произнес он. - У одной пушки ствол погнулся, у второй - возвратно-боевая пружина возвратно не пружинит! Да и патронов к ней с гулькин… - он внимательно пересчитал выковырянные из лент патроны - нет, есть немного, с гулькин же, но нос получается. Однако всерьез с этим не повоюешь. Хорошо еще, что пулемет в порядке…
Так, бурча и ругая неаккуратных фашистов, столь небрежно обращавшихся с оружием, он все же собрал из двух авиапушек одну и уселся в теньке, выстругивая своим огромным кухонным ножом, с которым так и не расставался, из вывороченной в огороде взрывом снаряда вишни приклад к своему новому оружию. Гора аппетитно пахнущих стружек рядом с ним росла с неимоверной быстротой, и она очень обрадовала вернувшегося графа:
- Вот и растопочка! А я тут хавчиком разжился, сменял парашют на два мешка картохи и окорок вон какой вдобавок! Щяз подхарчимся, я как раз и чугун полуведерный с забора реквизировал…
Пока варилась картошка, разведчики делились впечатлениями.
- Непростой фашист Сидорову попался, с "Омегой" летал - Вяземский показал себе на запястье. - С золотой причем. Да и бельишко у него из чистого шелка. Конечно, то что фашист обосрался, нашему самолюбию льстит, но отстирывать было неприятно. А что поделаешь? В отечественном исподнем как побегаешь - ноги до крови сотрешь…
- И не только ноги! - добавил боцман. - Жалко, что трусы немец только одни надел, теперь жди пока новый ихний ас под мой пулемет попадет.
- А я слышал, что у немцев все летчики в шелковых трусах щеголяют. И вообще все офицеры - прокомментировал Иванов. - Можно было бы пока сбегать к немцам, запастись трусами - на задание все равно только завтра пошлют, да втроем, думаю, несподручно будет.
- А почему втроем? - раздался до слез знакомый голос Петрова - мне что, решили шелковых трусов не давать?
- Уже поправился? - радостно-удивленно повернулись на голос товарища разведчики - В тебе же семнадцать дырок было!
- Семнадцать в гимнастерке, а в теле всего четырнадцать, так что эскулапы меня быстренько залатали. Хотели, правда, по крайней мере до вечера в госпитале подержать, но я как чуял, что что-то интересное наклевывается, вот и уговорил главврача пораньше выписать. Да и запах от расположения вкусный аж до госпиталя достает. А мне раненых объедать в таком разе неудобно, так что принимайте и кормите.
- Я так мыслю, - продолжил Петров, шустро орудуя ложкой в котелке - запасаться бельишком надо на немецком аэродроме. В пехоте ведь как - один офицер на роту, нам, чтобы сменку получить, еще семь рот почистить придется. А на аэродроме - сплошь офицеры, только каптерку и обнести надо будет.
- Заодно патронами разживусь - добавил Сидоров, поглаживая ствол пушки, - в пехоте таких патронов ведь и вовсе нет.
- Ну и где нам искать этот аэродром? - сварливо поинтересовался Вяземский.
- А может у фашиста в документах адрес указан? - вдруг вспомнил про трофейные бумаги Иванов. - Петров, посмотри - и он протянул рядовому планшет.
- Вы не поверите! - радостно объявил Петров, тыкая пальцем в трофейную карту. - Аэродром находится как раз на территории того самого пионерлагеря, где мы вчера были! То-то я смотрю там одни военные летчики в избушке сидели. Вот только где у них там каптерка?
- Ну, если у моего охотничьего домика, то каптерка наверняка в пристройке, где мы добычу свежевали. Там и стол большой, для выдачи удобный, и полки устроены. Так что, получается, час туда, час - обратно, ну и там с полчаса, если в сумерках выйдем, то до шести точно вернуться успеем и даже переодеться.
- А что если нам не ждать сумерек? - с просветлевшим лицом спросил товарищей Иванов, - Ведь после вчерашнего немцы ночью нас бояться будут и охрану усилят. А вот днем нас точно там никто не ждет.
- Пахан дело бакланит - одобрил Вяземский, - только когти рвать нам придется шустро. Так что надо заранее обдумать что брать будем.
- Трусы и патроны, что тут думать - ответил боцман.
- "Трусы и патроны" - передразнил его Петров, - а вернемся - сам плакать станешь, что то забыли, сё не взяли. Вот тут - он потряс тоненькой книжечкой, изъятой из фашистского планшета - сказано, что каждому офицеру, кроме трусов, положена еще шелковая нательная футболка, две шоколадки, две баночки порошка от блох и бритва "Золлинген". С мыльницей и помазком. И не запасти мыльно-рыльные принадлежности будет в корне неверно. Ты посмотри на себя, Сидоров: рожа не бритая, вид совершенно неуставной. Подворотничок грязный… кстати, там еще шелковые шарфы дают, надо тоже брать - подворотничков нарежем…
- Ты запиши, чего зря воздух трясти - прервал его командир роты, протягивая блокнот. А то забудем чего в горячке боя - а так по писанному проверишь. Причем каждому и запиши - пусть каждый по списку и берет. В меру сил, конечно - Иванов покосился на огромного Сидорова.
Петров роздал каждому по листку из блокнота и вдруг ему в голову пришла при взгляде на забор интересная мысль:
- А не переодеться ли мне в фашистского летчика - вот тот мундир, на заборе сохнущий, очень мне мой размерчик напоминает.
Вяземский сморщился:
- Я его уже сговорился на второй окорок сменять, только в говне его брать не захотели, отстирывать пришлось. Второй раз стирать что-то никакого желания нет…
- Так я же его сразу и верну! Сбегаем - и верну.
- Ну ладно, одевай. Только не порви! Я обещал его как есть, с тремя всего дырками от пуль.
Рота, подождав, пока Петров переоденется, привычно попрыгала и помчалась по знакомой тропинке к вражескому аэродрому. По пути Вяземский уточнял диспозицию:
- Самолеты стоят скорее всего на поле за избушкой, за деревьями, потому мы их и не видели. Деревья - это старая липовая аллея, по ней можно к домику подойти почти вплотную. Ну с нее-то ты, Петров, сразу в каптерку и зайдешь, старшину ихнего замочишь - мы и подтянемся. А хабар возьмем - той же аллеей назад. Липы - вековые, дед сажал, от пули автоматной защитят. Да и пулеметную удержат, а вот если самолетными пушками косить начнут - грустно нам придется. Так что обратно аллею нам надо будет пробежать секунд за двадцать: пока немцы сообразят, пока хвосты самолетам задерут…
- А если они не будут хвосты самолетам задирать?
- То есть как?
- Ну сразу из зениток по нам стрелять начнут?
- Об этом я пока не подумал…
Но додумать, что делать в случае стрельбы из зениток, Вяземский не успел: впереди показалась знакомая поляна со знакомыми столбами и знакомым полотнищем с названием пионерлагеря. Разве что старая надпись на нем была грубо зачеркнута и поверх написано кривыми буквами:
"Трусливые жидокомиссары, мы вас всех убьем!"
Рота остановилась на опушке. Сидоров, обладавший морским зрением, внимательно прочитал надпись и поспешил успокоить товарищей:
- Это они не нам, у нас в роте ни жидов, ни комиссаров нет. Так что - продолжаем движение прежним курсом.
Однако курс все же пришлось сменить, так как аллея начиналась полусотней метров левее. Вековые липы еще до революции успели сомкнуть свои могучие кроны, и разведчики бежали как бы в туннеле. Как и предсказывал Вяземский, дверь каптерки оказалась буквально в пяти шагах от аллеи, причем - именно каптерки: из нее вышел какой-то фашист со стопкой постельного белья и бегом побежал к каким-то вагончикам по другую сторону аллеи. Разведчики едва успели спрятаться за вековыми стволами.
- Все правильно, вот и самолеты, вот и жилые домики для летчиков - прокомментировал маневр противника Иванов. - Петров, пошел!
Петров неторопливо пошел к каптерке и скрылся за дверью. До разведчиков донеслась пара глухих ударов, после чего Петров высунулся в приоткрытую дверь и приглашающе помахал рукой. Спустя считанные мгновения вся рота скрылась за дверью.
- Это мы неплохо зашли! - отметил Вяземский, оглядываясь в столь знакомом ему помещении. Полки, на которых всего четверть века назад размещались головы оленей, кабанов и прочая дичь, теперь просто ломились от различных материальных ценностей, а в углу помещения скорчился одетый в интендантскую форму фашист, всем своим видом и даже позой выражавший острое желание сотрудничества с администрацией.
- Трусы - вон там - показал Петров, уже приступивший к опросу смотрителя этой скромной сокровищницы. - Снаряды к твоей пушке - в этих ящиках.
- Снаряды - это шесть дюймов, или, скажем, главный калибр - ответил боцман, а эти фитюльки - как есть патроны. Выбрав связку офицерских ремней, он принялся увязывать для переноски сразу шесть снарядных ящиков.
Вяземский, постоянно сверяясь со списком, ловко упаковывал в вещмешок шелковые шарфы, футболки и "мыльно-рыльные" принадлежности. И вдруг, заметив в углу какой-то странный металлический, запертый на большой висячий замок, ящик, с трудом выдернул его на свет божий и водрузил на стол:
- Так, а это что тут такое так тщательно от нас скрывается?
- Найн! - неожиданно для всех фашист проявил недюжинную ловкость и, с быстротой кошки выскользнув из своего угла, бросился на графа с непонятно откуда выхваченным кинжалом. Петров попытался его поймать, но опоздал.
- Идиот - прокомментировал Вяземский выходку фашиста, вытирая о его мундир отвертку, которой он собирался вскрыть замок. - Но все же тем более интересно, что немецко-фашистские гады так тщательно пакуют…
Замок, хоть и с некоторым скрипом, но поддался графским усилиям.
- Черт, не мог словами сказать… - Вяземский аж сплюнул от отвращения. В ящике лежало пуда два немецких Железных крестов - ведь пожилой человек, доживал бы себе спокойно, так нет, погиб во цвете лет из-за никому не нужного мусора.
- А мне этот мусор пожалуй пригодится - соппонировал ему Петров. Ведь эти кресты - Железные?
- Ну да, железные - подтвердил его догадку Иванов. - Ты что, в металлолом их сдать хочешь?
- А хоть бы и в металлолом. Но для начала я их использую в иных целях - и он стал увешивать вражескими наградами вражеский же свой мундир - пусть девки думают, что я их с лично убитых фрицев снял.
- Зачем тебе эта гадость? - поинтересовался Сидоров, взваливая на плечи вьюк с патронами. - Некрасивые и тяжелые, ты бы лучше чего полезного вместо них взял.
- Знаешь, боцман, что-то мне подсказывает, что ты мне заранее завидуешь, по части женского внимания… - договорить Петров не успел. В дверь просунулась голова очередного немецкого фашиста - и тут же скрылась обратно, издавая вой не хуже той самой самолетной сирены.
- Пора линять - подвел итог дискуссии Вяземский. - Сейчас по нам начнут стрелять.
- Надо бы - печально глядя на два оставшихся ящиками с патронами ответил Сидоров. - Но эти два ящика мне не поднять, а фашистам оставить - жалко.
Несколько автоматных пуль ударило в дверь, прекратив горестные стенания боцмана.
- А я их и не оставлю! - прокричал Сидоров и, быстро вставив в свою ручную пушку ленту из одного из этих ящиков, он выпустил длинную очередь в сторону стрелявших фашистов. Остальные разведчики, пользуясь растерянностью фашистов, не ожидавших именно такого ответа, бросились наутек. Поскольку дверь в каптерку смотрела в сторону летного поля, Петров и Иванов до аллеи добежали с оставшимся снарядным ящиком, а выскочивший последним Сидоров перезарядил пушку и, высунувшись из-за ствола вековой липы, выпустил длинную, мучительно-долгую для захватчиков шестисотснарядную очередь вдоль стоянки самолетов. А последнюю, стопятидесятиснарядную секцию ленты Сидоров выпустил по расчетам зенитных "Эрликонов", стоявших в дальнем конце взлетной полосы. Немцы буквально растерялись от интенсивности и мощи обрушившегося на них огня, и вся рота успела добежать до конца аллеи и скрыться в густом лесу, так и не услышав ответных выстрелов.