5.
К Славе из года в год приезжали одни и те же люди, и в их компании Нина сразу почувствовала себя своей. Тут никто не рассказывал, чем он занимается, не соблюдал большевистских ритуалов и не интересовался происходящим на «большой земле». Самой важной новостью была поимка здоровенной кефали, а самым большим страхом – «Не будет ли завтра шторма? Как же тогда купаться?»
Было что-то упоительное в этой простоте, бедности и равнодушии к земным делам.
С рассветом дачники шли на пляж, к зеленовато-голубому морю. Нина натягивала между скалами простыню, клала на гальку старое покрывало, и получался уютный шатер. Сидя в своем укрытии, они с Китти разглядывали облака с просвечивающими краями и придумывали, на что они похожи. Купались или, лежа на животах, выискивали в прибрежных камешках рыжие сердолики, полупрозрачные халцедоны и красную яшму.
К обеду дачники собирались на террасе. На большой, изрезанный ножами стол вываливались найденные полудрагоценные камни, и начинался страстный торг, обмен и купля-продажа.
– Братцы, полевая кухня приехала! – орал, влетая на террасу, попугай.
Слава сдвигала в сторону каменную «валюту» и подавала на стол эмалированные миски с черными пятнами на месте сколов, лепешки с горчицей и здоровый медный котел с похлебкой, которую все называли «радость солдата».
Элькин тоже обедал в Доме Славы – его мастерская была в двух минутах езды на велосипеде. Он приносил дачникам маленькие подарочки и постоянно что-то чинил в рассыпающемся теткином доме.
Китти он сделал качели, а Нине подарил фигурку жирафа, выточенную из раковины.
– Это вам на счастье, – сказал он, улыбаясь. – Ее можно подвесить на шнурок и носить на шее.
Нину смущало и трогало то, как Элькин пытался ухаживать за ней. Она знала, что однажды он вызовет ее на серьезный разговор, и заранее переживала из-за этого. Как можно отвергнуть такого хорошего человека и в очередной раз разбить ему сердце? Но что Нина могла поделать? Ее переполняли уважение и самые теплые дружеские чувства, но страсти, увы, не было и не могло быть.
После обеда – тихий час, потом снова безделье на пляже, а ближе к ночи Элькин собирал дачников во дворе у костра. Они пели под гитару, пили пьяное самодельное вино и придумывали детективные истории.
– В Доме Славы было совершено неслыханное преступление! – грозно вещал Элькин. – Кто-то похитил указатель «Путь свободен», так что отныне наша свобода под большим вопросом. Но мы выведем преступника на чистую воду! Давайте выяснять, кому это было выгодно. А ну признавайтесь в своих тайных пристрастиях!
Все покорно признавались: кто-то обожал щелкать ногтями по зубам, кто-то – разгрызать куриные косточки и высасывать из них костный мозг, кто-то – писать бездарные рассказы про любовь, чем хуже, тем лучше.
Нина сказала, что ей нравится ходить, балансируя, по поваленным бревнам.
– Ага, так и запишем! – говорил Элькин. – Наша Ниночка ищет путь к равновесию. Кажется, вы и есть главная подозреваемая: вам – как никому другому – требуется жизненный указатель.
Потом пропажу находили у собачьей будки, и под общий хохот Элькин вступал в неравный бой с Хрю, которая уже наполовину обгрызла деревянную стойку.
Элькин смастерил для Нины кресло – чтобы ей было удобнее сидеть у костра. Она накрывалась пестрым одеялом и, нежась от тепла и свежего морского воздуха, любовалась на раскинувшееся над головой звездное небо.
Стрекотали цикады, в ветвях абрикосового дерева попискивала птица, а перед глазами вставали самые яркие впечатления дня: зеленоватая линия прибоя, мелкие крабы, удиравших от человеческой тени и вода в каменных впадинах – настолько прозрачная, что на дне была видна каждая песчинка.
Напротив Нины на раскладных стульях сидели белобрысый Алешка и круглолицая Ира из Киева. Они недавно поженились и приехали в Коктебель на медовый месяц. На них было приятно смотреть: они везде ходили рука об руку и ничего не замечали вокруг, поглощенные своей любовью, – юные, белозубые и абсолютно счастливые.
«А у меня этого никогда не будет», – с грустью думала Нина.
Клим уже был в Архангельске.
Спасение экспедиции Нобиле превратилось в очередную «главную новость страны», и правительство объявило, что все сообщения о полярниках будут передаваться бесплатно. Клим и Нина беззастенчиво пользовались этим, отправляя телеграммы друг другу.
«Как успехи в поисках Нобиле? – писала Нина. – У нас все в порядке. Купаемся и загораем».
Клим отвечал в том же духе:
«Летчик Чухновский заметил нескольких человек на льдине. Продукты есть? Китти не болеет?»
В этих посланиях не было и намека на сердечную теплоту. Однажды Нина написала: «Мы по тебе соскучились – приезжай скорее!», но Клим сделал вид, что не заметил ее призыва.
Глава 22. Север и юг
1.
«Книга мертвых»
2.
3.
4.
От Клима пришла очередная телеграмма – он написал, что отправил через проводника продуктовую посылку, и просил Нину забрать ее.
Автобус на Феодосию проходил мимо Коктебеля только в двенадцать, но Нина проснулась с рассветом и долго бесцельно бродила по дому: от волнения и нетерпения она ни за что не могла приняться. Все ее мысли были об одном: Клим наверняка вложит в посылку письмо – что же там будет сказано?
Решив искупаться, Нина захватила полотенце и вышла во двор, залитый первыми лучами солнца. Под навесом за гончарным кругом сидела Слава, а рядом лежали Овечка и Хрю и внимательно смотрели, как хозяйка лепит толстопузый горшок.
– Надо бы снаряды подвезти, ваше благородие! – сонно бормотал дремавший на ее плече попугай. – Чем воевать-то будем?
Старуха прихлопнула глину ладонью и уставилась на Нину.
– Садись! – приказала она, с кряхтением поднимаясь с колченогой скамейки. – Мне надо посмотреть на тебя.
– На что именно? – удивилась Нина.
– Это мое дело. Зажмурься и лепи, что бог на душу положит.
Пожав плечами, Нина села за гончарный круг и, прикрыв глаза, помяла в пальцах кусок глины.
– Стой! – крикнула Слава.
Она забегала вокруг Нины, будто та сделала что-то из ряда вон выходящее.
– Смотри, что получилось – капкан! Вот это и есть твое прошлое. То-то оно тебя крепко держит!
Нина взглянула на лежащий перед ней плоский блин с неровными, словно зубчатыми краями. Честно говоря, он больше походил на пивную крышку.
Хозяйка достала из ведра новый кусок глины.
– Закрывай глаза и лепи еще!
Слава явно выведывала, что у Нины на уме, и она постаралась слепить сердце – как символ своей любви, но у нее получилось не пойми что с глубокими вмятинами от пальцев.
– Это ж сыр! – ахнула Слава. – «Вороне как-то Бог послал кусочек сыру…» Держи его крепко, иначе лиса мимо пробежит и заберет его у тебя.
Нина растерялась.
– Это вы о Гале?
Сдвинув косматые брови, Слава смешала «капкан» и «сыр» в один комок.
– Ну-ка, встань! – велела она и, сев на Нинино место, двинула ногой маховой круг. – Бестолковая… Кудри есть, а к чему приделаны непонятно: головы-то нет!
Нина стояла, вытирая руки тряпкой, и все ждала хоть какого-то объяснения, но Слава молчала. Шуршало колесо, а под скрюченными старушечьими пальцами вырастал новый горшок.
– Я не знаю, что мне делать, – робко произнесла Нина. – Мне действительно нужен совет… Непонятно, любит ли он меня… Захочет ли он вообще…
Попугай нагнулся к уху Славы и что-то быстро затарахтел.
– Ну да… ну да… – кивнула хозяйка и подняла взгляд на Нину. – Сделай так, чтобы ему было хорошо с тобой, а не плохо без тебя. Все – иди куда шла! Мне дела делать надо.
5.
Всю дорогу до Феодосии Нина думала над услышанным.
Когда в последний раз им с Климом было хорошо друг с другом? Несколько лет назад… Их любовь превратилась в опиум, который давал краткую иллюзию счастья, но на самом деле разрушал их обоих. Клим первым осознал это и решил прекратить издевательство над собой.
Китти достала из Нининой сумки мешочек с бирюльками – Элькин подарил ей целый набор фигурок размером с детский ноготок. Там было и ведро с дужкой, и самовар, и пила с рубанком – всего сто различных предметов. Их надо было свалить в кучу и вытаскивать по одному крючком – но так, чтобы не задеть ничего другого.
С игрой в бирюльки у Китти ничего не вышло – автобус слишком сильно трясло на ухабах.
«Вот и у нас с Климом ничего не выходит, – мрачно подумала Нина. – И никто в этом не виноват: просто обстоятельства так сложились».
Вопреки обыкновению поезд прибыл раньше положенного.
Подхватив Китти на руки, Нина промчалась сквозь сумеречное станционное здание и вылетела на залитую солнцем платформу. Мимо спешили радостные пассажиры с чемоданами, корзинами и сачками для ловли бабочек.
Где седьмой вагон? После шестого сразу шел девятый, потом десятый…
Нина заметила людей, столпившихся у последнего вагона, и побежала в конец поезда.
– Не наваливайтесь! Всем достанется! – кричал проводник, раздавая отдыхающим посылки и письма.
Его морщинистые руки бойко перебирали конверты и свертки: «Это не вам… Это тоже не вам…»
Наконец Нина получала сколоченный из фанеры ящик. Китти подпрыгивала от нетерпения:
– Мама, открывай скорее!
Они нашли пустую лавочку и, выпросив нож у торговцев арбузами, вскрыли посылку.
– Что там? – суетилась Китти. – Игрушки есть?
Крупа, сухое молоко, завернутый в бумагу шоколад… Письмо было на самом дне, под норвежскими консервами. В нем говорилось, что ледокол «Красин» спас всех членов экспедиции Нобиле, а иностранных журналистов так никуда и не выпустили.
Клим пообещал, что скоро приедет в Феодосию, привезет Элькину деньги и заберет у Нины ребенка. Оказалось, что из Архангельска гораздо проще купить билеты на поезда дальнего следования.
«Спасибо, что ты выручила меня в трудную минуту», – приписал Клим в конце. – «Надеюсь, Китти не особо тебе докучала».
6.
Нина чувствовала себя так, будто ее подбили на лету. Если раньше она с нетерпением ждала приезда Клима, то теперь думала о нем с содроганием: он собрался забрать у нее ребенка и оставить ее одну .
Элькин видел, что Нина страдает, и пытался ее приободрить:
– Мы с вами обязательно должны сходить на «экскурсию по Древнему миру». Я покажу вам такую красоту, какой вы еще никогда не видели.
Нина согласилась – ей надо было хоть ненадолго отвлечься от черных мыслей.
Целый день они бродили в отрогах Карадага и заглядывали в пасти ущелий.
– Мы с вами стоим на потухшем вулкане, – проговорил Элькин, когда они забрались на скалу, с которой открывался потрясающий вид. – Представляете, что тут творилось в доисторические времена? Кипела лава, все взрывалось и тряслось от землетрясений… А сейчас – тишина и покой.
Элькин замолчал, всматриваясь в горизонт.
– Когда море сливается с небом, кажется, что мы стоим на гигантском корабле и плывем по воздуху. – Он глубоко вздохнул. – Я давно хотел с вами поговорить, и сейчас наверное самый лучший момент…