Здесь никто даже не будет ранен.
– А зачем же тогда это нужно?
– Они демонстрируют свой ум и завлекают в ряды себе подобных богатых юнцов. Теперь это называется риторическим образованием.
– И юноши платят за получение знаний о Том, Чтобы Быть и о Том, Чтобы Стать?
– Именно так. А также учатся аргументировать, спорить и произносить речи.
– Ох, до чего же здорово, должно быть, быть юным богатым эллином и учиться спорить и произносить речи! У кельтов тоже есть великолепные ораторы, но думаю, здесь им есть чему поучиться.
Путники взошли на борт «Муттумалейна» в тот момент, когда была поднята последняя корзина с рыбой. От нее в воздухе разносился сильный запах рыбы. Зопирион бросил быстрый взгляд на каюту, но не обнаружил в ней признаков жизни. Небо снова заволокло тучами.
На палубу поднялся последний пассажир, матросы втащили трап и принялись поднимать якоря, когда неожиданно с берега раздался крик, при звуках которого все невольно обернулись. На пляже неистово размахивал руками, подавая знаки, юноша. Разбрызгивая воду, он бросился по мелководью к кораблю, подпрыгнул, уцепился за якорную цепь и обезьяной забрался на борт. Тяжело дыша и оставляя за собой мокрые следы, он подошел к капитану Ифбаалу.
– Не найдется ли у вас каюты еще для одного пассажира? – переведя дыхание, спросил он. – Как далеко вы идете?
– Да, место есть. А идем в Леос, Темпос и Мессану; потом на запад в Панорм и порт приписки – Мотию.
– Мне нужно добраться до Сиракуз. Можно доплыть с вами до Мессаны, а там пересесть на корабль, идущий в Сиракузы?
– Думаю, да. Там полно судов, плавающих вдоль побережья. Плата за проезд – одна драхма.
– Клянусь Гераклом, это слишком! За такие деньги я смог бы купить билет на государственную галеру!
Ифбаал пожал плечами.
– Или плати, или убирайся. Но почему‑то мне не верится, что ты снова воспользуешься якорной цепью и вплавь доберешься до берега.
Ифбаал пристально вглядывался в берег. На дороге, ведущей к гавани, появилась группа бегущих мужчин. Они были далеко и казались крошечными. Один из них на бегу придерживал обеими руками пурпурный плащ судьи. Его спутники были вооружены пиками.
– Фу! Думаю, будет лучше принять ваши условия. Возьмите! – бросив испуганный взгляд в сторону берега, пробормотал юноша.
Зазвенели монеты.
– Поднимай парус, Асто! Итак, молодой человек, кто ты?
– Алексит сын Крата. Я…
Группа преследователей выбежала на берег. Над водой разнеслись их крики.
– Капитан Ифбаал! Вернитесь! Высадите того человека! Он нам нужен!
– Что? – сложив рупором ладони у рта, закричал в ответ Ифбаал.
Корабль отплывал все дальше, и яростные крики преследователей были слышны все слабее.
– Я вас не слышу! Увидимся через месяц, тогда и поговорим!
Ифбаал позволил себе горькую улыбку.
– Почему‑то ты появился здесь в одной блузе, без плаща и багажа. Сразу видно: ты покидаешь Велию не по своей воле. Я мог бы запросить двойную цену, так что, считай, тебе повезло.
– Кстати, о плащах. На море может быть прохладно. Ты не дашь мне взаймы плащ? – попросил Алексит.
– Можешь взять один, но за дополнительную плату.
– Послушай, ты… – начал было Алексит, но, взглянув на берег, замолчал на полуслове. – Бери!
– Спасибо. Запомни: держись подальше от каюты, где находится моя жена, самая прекрасная женщина Египта.
– Да? Ну, если ты так хочешь. Не думай, что я совершил в Велии преступление. Я просто…
– Послушай, юноша, – холодно отрезал Ифбаал.
Я просто…
– Послушай, юноша, – холодно отрезал Ифбаал. – чем меньше я узнаю о твоих трудностях, тем лучше будет для всех нас. А теперь, позволь мне приступить к исполнению своих обязанностей.
Новый пассажир повернулся к остальным. Те сидели прямо на палубе или на корточках около перил и заинтересованно наблюдали.
– Возрадуйтесь, все! – произнес он. – Я Алексит, сын Крата, следую ко двору Дионисия. Мне было бы приятно познакомиться со всеми вами. Назовите ваши имена!
Юноша познакомился и вежливо поприветствовал каждого, одарив Коринну особой улыбкой. Алексит был всего несколькими годами старше Зопириона, но ниже ростом и более хрупким. Длинные светло‑каштановые волосы обрамляли удивительно красивое и нежное, почти женское лицо, на котором ясно светились голубые глаза. В окружении бородатых мужчин особенно странно выглядело его чисто выбритое лицо. Зопирион даже позавидовал тому, насколько свободно новоприбывший общается с незнакомыми людьми.
– Почему ты покинул Велию в такой спешке? Нам, в отличие от капитана, это очень интересно, – спросил он.
Алексит сделал неопределенный жест рукой.
– Все дело в философии. Вместе с друзьями я начал говорить о высшей мудрости. А тупоголовые члены магистрата усмотрели в этом подрывную деятельность. Нелепо как‑то.
– А какая школа философии? – спросил Зопирион.
– Элейская или Велийская, если ты понимаешь, о чем идет речь.
– Я не невежда, – заметил Зопирион. – Еще мальчиком я учился у великого Филолая.
– Который считает, что земля летает по кругу вокруг луны или что‑то в этом роде? Чудовищная идея! Значит, ты – пифагореец?
– Меня так называют, потому что я у них учился и являюсь последователем их математических теорий. Но по профессии я не учитель и не лектор. Я строитель, и неплохой, позволю себе заметить.
– Впрочем, как и я. Мы кораблестроители. И вместе с друзьями мы хотели убедить жителей Велии, что управлять страной должны люди, разбирающиеся в философии и технических искусствах. Но глупое и невежественное народное собрание… Возможно, где‑нибудь в другом месте я найду более просвещенных людей. Как ты думаешь, мне удастся убедить тарентийцев проголосовать за такое правительство?
– Не знаю. Наше правительство нравится нам таким, какое оно есть. К тому же я далек от политики.
Алексит хихикнул.
– Горожанин с широким кругозором не должен стоять в стороне от политики, особенно, если он философ. Политическая жизнь города – вот где центр его существования.
– Нет, я предпочитаю не иметь столь широкого кругозора и мирно заниматься своим делом.
В разговор вмешался старый этруск.
– Вся эта бестолковая болтовня греков, которую они называют философией – пустая трата времени. Даже все вместе взятые ваши научные – как вы их называете – претензии не в силах изменить мир. Единственное, чему можно научиться – это приспосабливаться к нему. А приспособиться можно, лишь изучая приметы, посредством которых бог открывает людям свои планы. Так в начале начал учила этрусков нимфа Веголия.
– А какие боги? – спросил Сеговак. – На родине мы поклоняемся нашим собственным богам: Есусу, Кернуносу, Эпоне [39] и другим. Когда я жил в стране этрусков, мне говорили, что истинными богами являются Тиния, Юнона, Минерва и другие. Я уж и позабыл их имена. У латинов богов тоже предостаточно; их царь, то есть главный бог – Юпитер. И у греков, и финикийцев тоже есть свои боги. Поэтому мне хотелось бы знать: различны ли между собой все эти боги? Иначе говоря, правят ли они как смертные цари каждый на своей земле? Или это одни и те же боги, которых только называют по‑разному?
– Мы, философы Элейской школы, – с воодушевлением и надменно произнес Алексит, – придерживаемся того, что на свете есть лишь один бог – универсальный божественный принцип, основа.