Внимание последнего привлечет необычайный вес «стекляшки», а также то, что, будучи зажатой в
ладони, она долго не нагревается, оставаясь холодной. Он посоветует товарищу показать ее местному ювелиру, с которым лично знаком. Так они
и сделают. В десять вечера того же дня ювелир Джонатан Сайзвор впервые возьмет алмаз в руки и поднесет к своим подслеповатым глазам. Он не
знаток камней, работает больше с металлом. Выполняя заказы горожан, он реставрирует серебряные и золотые украшения начала Викторианской
эпохи. Тем не менее Сайзвор сразу заподозрит неладное. Он поймет, что это не только не стекло или горный хрусталь, но и не кварцит.
Бесцветный аметист? Или… Глядя на лица двух деревенских парней, принесших ему этот предмет, он будет уверять себя, что в их провинциальном,
даже несмотря на близость к столице, Хартворде просто неоткуда взяться алмазу такой величины. «Пока ничего не могу сказать. Нужно показать
его в Лондоне», – вынесет старый ювелир свой вердикт.
Утром следующего дня, отпросившись с работы, Робин Конахи вместе со Скоттом Эффлеком отправятся в Лондон. Не спавший всю эту ночь Сайзвор
тоже поедет с ними. Часам к двенадцати они будут уже на Пикадилли, где и покажут камень экспертам одного из крупнейших ювелирных магазинов.
Каратаев замолчал и снова зашуршал страничками своего блокнота.
– Ну-ну, дальше-то что? – заерзал от нетерпения Нижегородский.
– Дальше? – Савва посмотрел на компаньона, выдерживая паузу. – А дальше начнется переполох, герр Вацлав. Уже на следующий день лондонская
«Таймс» выйдет с сенсационным заголовком: «В Англии найден неизвестный алмаз весом в 700 каратов». Ты, может быть, знаешь, что еще не
улеглись страсти по Куллинану, распиленному на кучу бриллиантов три года назад. Но с Куллинаном все ясно: его нашли в Африке и потом
подарили английскому королю, а вот «Хартвордский призрак», как назовут алмаз из тайника позже, никогда не откроет своей тайны. Короче
говоря, к вечеру восьмого марта десятки газет королевства подхватят новость о необыкновенной находке. Всех в первую очередь будет
интересовать, кто же владелец камня, а уж потом все остальное. Поняв, что «стекляшка» оказалась уникальным алмазом, о своих правах на него
заявит коллега Конахи – чернорабочий Эндрю Байтвуд. Через сутки к нему присоединится и Эффлекс, заявив журналистам, что если бы не он, то
его недалекий друг Робин просто выбросил бы «камендулину к чертовой матери». А уж когда один из лондонских банкиров не торгуясь предложит
Конахи за пока еще безымянный алмаз пятьдесят тысяч фунтов, стропила заскрипят и у остальных.
– Это у кого же еще? – поинтересовался Нижегородский, тщательно фиксировавший имена участников истории в записной книжке.
– Во-первых, о своей пятипроцентной доле эксперта объявит папаша Сайзвор: если бы не он, эти олухи так и не поняли бы, чем владеют.
Примчится в Лондон и строительный подрядчик, взявшийся за перестройку доходного дома на Кроупли-стрит. Потрясая бумагами, он станет
доказывать, что старый дом с седьмого числа передан ему со всем хламом и мусором, которые в нем еще остались, а стало быть и с алмазом, у
которого к тому же, как выясняется, нет законного хозяина. Формально он будет прав: бумага о передаче ему разрешения на утилизацию по
собственному усмотрению строительных материалов и всего остального, что осталось в разбираемом строении, им будет предоставлена. И именно
его рабочие Конахи и Байтвуд по его личному указанию снимали старые панели со стен и незаконно присвоили найденный ими алмаз.
И именно
его рабочие Конахи и Байтвуд по его личному указанию снимали старые панели со стен и незаконно присвоили найденный ими алмаз. Впрочем,
мистер Диггс человек не жадный и готов поделиться с ними.
Но всех отодвинет в сторону домовладелица, некая миссис Пэррис. Она заявит, что ее покойный муж с незапамятных времен владел этим камнем,
хотя и не знал, что он такой ценный. Она же просто забыла про старый талисман, а теперь, понятное дело, вспомнила и просит вернуть его,
поскольку он дорог ей как память. Миссис Лора Пэррис наймет пару бойких столичных адвокатов и будет готова биться насмерть за «память»
своего незабвенного супруга. Короче говоря, дело дойдет до драки (да-да, два выбитых зуба), и камень будет временно конфискован до
выяснения всех обстоятельств. Его поместят в один из сейфов Скотленд-Ярда, где он и пропадет ровно через неделю.
– Как то есть пропадет? – удивился Нижегородский. – В каком это смысле?
– Пропадет – в смысле исчезнет.
– Что, навсегда?
– Для всех участников этих событий – да. Его найдут только через сто с небольшим лет в одной из кают «Лузитании». Через три года, в
пятнадцатом, если ты в курсе, «Лузитанию» отправит на дно немецкая подводная лодка. Совсем недалеко от английского побережья. В начале
следующего века в числе прочих предметов водолазы-любители поднимут с ее борта шкатулку с алмазом, характеристики которого совпадут с
описанием камня из «хартвордского тайника».
– Что-то припоминаю, – грызя карандаш, задумчиво произнес Нижегородский. – Об этом писали. Потом его распилят и наделают брюликов, так?
– Это особая история, Вадим, и о ней мы обязательно поговорим, но позже, – сказал Каратаев, взглянув на часы. – Сначала нужно достать
камень. Тебе поручается, можно сказать, гуманитарная акция по спасению Призрака. Кстати, о названии. Когда страсти по украденному алмазу
улягутся, о нем довольно скоро позабудут. Потом будет война и много других событий, однако в конце тридцатых о «безымянном алмазе» снова
заговорят. Я пока не совсем понял, с чем это связано, но тем не менее нашел несколько статеек в периодике и пару занимательных рассказов в
книжках о драгоценных камнях. Возникнет даже небольшая полемика: а был ли «Хартвордский призрак»? Не была ли вся эта история блефом? К тому
времени почти все ювелиры, видевшие алмаз, либо умрут, либо сами уже не будут ни в чем уверены. Название «Хартвордский призрак», или просто
«Призрак», приклеится к этому ставшему легендой камню, а в конце века некоторые специалисты выскажут мнение, что никакого алмаза не было, а
была заранее спланированная афера, преследовавшая какие-то тайные цели.
Утром следующего дня Каратаев за завтраком еще раз напутствовал соотечественника.
– Ты запомнил, как выглядит дом? – спросил он товарища.
Накануне вечером они включили компьютер и просмотрели всевозможные газетные фотографии, включая портреты главных участников предстоящих
событий.
– Будь осторожен, – продолжал Савва. – Никому в Англии его не показывай, а вези сразу в Амстердам. Адреса у тебя есть. Кстати, я не сказал
вчера, что, если начнется вся эта шумиха и в Хартворд нагрянут журналисты, им кое-что удастся раскопать. Оказывается, еще в том веке в этом
самом доме некоторое время снимал пару комнат (включая ту, с тайником) один человек – некий Рэй Олифант, бывший моряк.