Они долго лежали рядом в темноте, но на самом деле их разделяла пропасть шириной в океан. И вместо воды в этом океане плескались волны боли, проносились ураганы разочарований и хлестали горькие дожди слез. Дуг победил, и теперь в жизни Глэдис не оставалось ничего, кроме бесконечной, отупляющей, ежедневной рутины. Теперь она будет только готовить для него, убираться в доме, возить детей в школу и следить за тем, чтобы они теплее одевались зимой. Она может даже спрашивать мужа, как прошел его день и много ли было у него работы, хотя на самом деле ей на это глубоко наплевать. Дуг сумел добиться своего, Глэдис сдержала обещание, которое дала ему много лет назад. Все хорошее, что было когда‑то в ее жизни, осталось в прошлом – таком далеком, что иногда ей казалось, будто все это было не с ней, а с кем‑то другим.
Утром ей действительно было некогда заплетать косу, и Глэдис просто скрепила волосы резинкой. «Должно быть, они растрепались», – подумала она, машинально проводя рукой по своей золотой гриве.
– А что, я плохо выгляжу?
– Да, – честно ответила Мэйбл. – У тебя такой вид, словно кто‑нибудь умер.
«Я умерла», – хотелось сказать Глэдис, но она только покачала головой.
– Ты не болела? – продолжала допытываться Мэйбл.
– Вроде того, – уклончиво ответила Глэдис, старательно пряча глаза. Ей очень не хотелось откровенничать с Мэйбл, но обмануть подругу всегда было непросто.
– Господи, неужели ты снова в положении?! – выпалила Мэйбл. В ее представлениях это было самое худшее, что могло произойти с женщиной. Но Глэдис не была похожа на беременную. Что‑то подсказывало Мэйбл, что с ее подругой случилось нечто похуже, чем утреннее недомогание.
– Может, выпьем по чашечке кофе? – предложила она, не дожидаясь ответа. – У тебя есть время?
– Немного есть, – ответил Глэдис неуверенно, перебирая в уме дела на сегодня.
– Тогда давай встретимся через пять минут в «Кафе ау Лайт», – сказала Мэйбл, садясь в свой автомобиль.
Вскоре обе уже сидели в кафе, ожидая, пока официантка принесет им заказ – два капуччино с обезжиренным молоком и шоколадные бисквиты.
– Слушай, ты же ничего не говорила, когда я звонила тебе в Харвич, – приставала Мэйбл. – Я думала, за лето ты как следует отдохнешь, а оказывается…
Она действительно была очень расстроена. Глэдис выглядела лет на десять старше, чем обычно. Лицо ее было печальным и каким‑то безжизненным. Возможно, какие‑то серьезные проблемы со здоровьем? Женщинам в их возрасте всегда что‑то угрожало – начиная от седины и заканчивая раком груди.
Глэдис вздохнула, и Мэйбл вдруг осенило.
– Ты поссорилась с Дутом? – спросила она.
– Да нет, не сказала бы… Дело скорее во мне, чем в нем. Все началось еще в июне…
– Постой, постой, – перебила Мэйбл. – Что началось? О чем ты говоришь? Неужели, пока ты отдыхала в Харвиче, ты закрутила с кем‑нибудь роман?
Это, конечно, было очень маловероятно, но Мэйбл все равно спросила – просто на всякий случай.
К тому же в тихом омуте черти водятся, Мэйбл сама была из таких. На первый взгляд – неприступная скромница. Мэйбл хорошо знала, что именно такие женщины, как Глэдис, способны порой на самые непредсказуемые поступки.
Прежде чем ответить, Глэдис поморщилась, словно у нее болел зуб.
– Помнишь, – начала она, – мы разговаривали с тобой о моей работе? Ну про тот репортаж в Корее, от которого мне пришлось отказаться? Я много думала, и в конце концов мне стало казаться, что я действительно могла бы вернуться в фотожурналистику… Так, хотя бы небольшие репортажи типа моей гарлемской истории. Ничего невозможного.
– Гарлемский материал – замечательная работа, – перебила ее Мэйбл. – По‑моему, за нее тебе должны были дать премию «Лучший репортаж года» или что‑нибудь в этом роде.
Глэдис снова поморщилась.
– Неважно. Я убедилась, что могу работать хорошо, а главное – ничто не мешает мне снимать в Нью‑Йорке… или даже где‑нибудь в другом городе, в другом штате, лишь бы не слишком далеко от дома. Мы вполне бы могли нанять домработницу, чтобы присматривать за детьми.
– Так это же замечательно! – воскликнула Мэйбл, откидываясь на спинку стула. – Ну и что дальше?
– Дальше? – Глэдис невесело усмехнулась. – Дуг встал на дыбы – вот что дальше. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, скажу только, что он пригрозил уйти от меня, если я не передумаю. Практически все лето мы не разговаривали и не… не были вместе, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Мэйбл кивнула. Она все отлично поняла.
– Ну и задница этот твой Дуг! – воскликнула она.
– Да, – сказала Глэдис мрачно. – Я тоже так думаю. Дело в том, что он фактически запретил мне даже думать о возвращении на работу. Дуг заявил, что я предала его и детей, что я нарушила наш договор, который мы заключили семнадцать лет назад, что я разрушила семью, и так далее, и так далее… И он, разумеется, не может с этим мириться. Дуг предложил мне на выбор два варианта: либо я остаюсь домашней рабыней, и он продолжает вытирать об меня ноги, либо я могу убираться на все четыре стороны.
– Ничего себе! – громко возмутилась Мэйбл, как всегда нимало не заботясь о том, что подумают окружающие. – Жуткий эгоист! Все только о себе! Предлагать человеку закопать в землю свой талант, только чтобы не нарушить свой покой. Я даже не представляла себе, что Дуг такой собственник. Это… это низко! Интересно было бы узнать, что он предложил тебе, чтобы подсластить пилюлю?
– В том‑то и дело, что ничего… И это подействовало на меня сильнее всего. – Почувствовав, что ее глаза наполняются слезами, Глэдис поставила на стол чашку с кофе, из которой не сделала ни глотка. – В начале июня Дуг водил меня в ресторан, и там у нас состоялось еще одно объяснение. В тот день я узнала, что он, оказывается, уже давно смотрит на меня как на прислугу «за все». Я должна заботиться о детях, убираться, готовить, стирать и вообще – быть рядом. И все бы ничего, но он начисто забыл о главном. – Из глаз Глэдис выкатились две больших слезы и, скользнув по щекам, повисли на подбородке, но она этого даже не заметила. – Он совершенно забыл о чувствах, Мэйбл! И теперь я даже не уверена, любит ли он меня…
– Конечно, любит, – с сочувствием сказала Мэйбл. – Только он сам этого не понимает. Мужчины вообще такие. Твой Дуг – как мой Джефф. Для него я тоже предмет обстановки вроде дивана или полки с книгами, но, если в один прекрасный день он меня потеряет, это его убьет.
Глэдис покачала головой.
– Боюсь, что с Дугом ничего подобного не случится.