Трясущимися руками он отер пот с лица и отошел от окна. Нет-нет, нечего и думать о том, чтобы подцепить какую-нибудь здешнюю шлюху и таким образом, избавиться от томления. Он давно научился обходиться без женщин, хотя это и далось ему нелегко.
Спору нет: длинные ноги и короткие юбочки девиц могли околдовать кого угодно, особенно мужчину, который столько лет провел за решеткой. Но вожделение угасало, стоило Джексону вспомнить о заключенных, умерших от СПИДа. Искаженные болью лица, гниющие заживо тела… Этого было вполне достаточно, чтобы остудить жар в крови. А кроме того, Джексон сознавал, что еще не готов забраться в постель к женщине, — этому противились и его разум, и чувство осторожности. Допустим, он выскочит сейчас на улицу и развлечется с первой же попавшейся девицей… Но разве это поможет ему наладить собственную жизнь или жизнь Молли? Мало, что ли, ему досталось, чтобы из дурацкой прихоти все испортить, тем более теперь, когда дела вроде бы пошли на лад.
Он направился к старенькому холодильнику, стоявшему в углу. Его гул и тихое дребезжание действовали успокаивающе — все-таки новый звук, а ведь раньше, в камере, он слышал только собственное дыхание.
Джексон открыл дверцу и наклонился, стараясь в темноте отличить прохладную бутылку содовой от кетчупа.
— Не забыть бы ввернуть сюда лампочку, — пробормотал он, вытаскивая двухлитровую бутыль пепси.
Открутив колпачок, Джексон поднес ко рту горлышко: стаканом он еще не обзавелся. Холодная газированная влага обожгла горло и так ударила в нос, что на глаза навернулись слезы. Он с облегчением вздохнул, чувствуя, как навязчивые сексуальные фантазии оставляют его. Но от второго глотка Джексон отказался, завинтил колпачок и поставил бутылку на место. Дверца холодильника с мягким стуком захлопнулась, и он снова улегся в постель.
Несмотря на гудящий у окна кондиционер, в комнате стояла удушающая жара. Аппарат явно нуждался в починке. А сейчас он только гонял по комнате воздух, не охлаждая его.
Джексон перевернулся на живот, поудобнее взбил подушку и с усталым вздохом уронил на нее голову. Денек выдался тяжелый, и все же впервые за много-много лет он испытывал чувство удовлетворения. Сегодня был сделан первый шаг на пути, ведущем из тьмы к свету.
Вскоре он успокоился и немного погодя наконец-то уснул.
Этот сон… Он всегда застигал Джексона врасплох, как нарочно выбирая минуты слабости. Когда спина была беззащитно обращена к внешнему миру, а глаза закрыты. Когда усталое тело не могло сопротивляться, а разум погружался в забытье.
…Звуки сирен приближались, разрывая тишину луизианской ночи, и все же они не могли заглушить пронзительных криков Молли.
Повсюду капала кровь. С его рук. С того, что осталось от лица его отца. Когда-то у Стэнтона Рула было красивое лицо с нагловатой улыбкой. А теперь оно разлетелось в мелкие ошметки, прилипшие к стене и размазанные по кушетке, на которой лежало тело. На полу валялась почти полная бутылка пива, понемногу вытекавшего на ветхий зеленый коврик.
— Все кончено, сукин сын! Никогда… никогда больше этого не будет!
А потом послышался топот бегущих ног. В трейлер ворвались полицейские с пистолетами в руках. Они кричали во всю мочь. Джексон обернулся — неторопливо, словно в замедленной киносъемке. Он шатался, лицо его было покрыто кровью, и когда он поднял руки, по ним побежали алые струйки.
— Что, черт возьми, здесь стряслось, парень?
— Вы точно сказали, шериф: здесь было черт знает что. Но теперь, будь я проклят, с этим покончено навсегда!
Представитель закона посмотрел на останки Стэнтона Рула, и у него перехватило дыхание. Правда, и мальчишка был избит до полусмерти.
— Господи, что же ты натворил, парень?
— Я застрелил дьявола!
— Какого еще дьявола? Это же твой папаша! Как ты мог?
Стальные браслеты наручников защелкнулись на запястьях Джексона, и его глаза стали холодными как лед.
— Это было легко. Я просто нажал на курок.
И тут все смолкли. Даже крики Молли оборвались на полувздохе: потеряв сознание, она стала медленно оседать, и полицейские едва успели подхватить ее, не дав упасть в лужу крови…
Джексон застонал и проснулся. Всегда одно и то же! А вот воспоминания о судебном процессе и первых днях после вынесения приговора запечатлелись в его сознании смутно. Как будто жизнь Джексона Рула оборвалась в ту ночь, когда его отец отправился в ад.
Перекатившись на спину, он присел на краешек кровати и начал рассматривать свои руки. Может быть, они и сейчас запачканы кровью?
Джексон выругал себя за такую слабость, чуть слышно вздохнул, вскочил с кровати и отправился в душ. Когда он вышел оттуда, за окном уже занимался рассвет. Выкатив свой «харлей» на улицу, Джексон перекинул ногу через сиденье и глубоко вдохнул свежий утренний воздух.
Желудок недовольно урчал, напоминая, что пришла пора завтракать. С уверенностью человека, знающего все свои дела наперед, Джексон протянул руку и повернул ключ зажигания.
Мотор взревел с одного оборота, и Джексон расслабился. Это хороший знак: пока все идет гладко, даже мотоцикл сегодня решил не артачиться. Джексон нажал на сцепление и вырулил. на полупустое шоссе. Порыв ветра подхватил его длинные волосы, свисавшие из-под шлема, и вот тут-то он опять ощутил вкус свободы.
В 7.35 утра Ребекка уже стояла в саду, перепачканная землей и компостом. В одной руке она держала шланг, в другой — перчатки. Солнце начало пригревать, а вокруг на деревьях, как безумные, чирикали птицы, не обращая внимания на машины, со свистом проносившиеся по автостраде, которая находилась совсем рядом — за забором. Из шланга била тугая струя воды, усеивая капельками влаги голые ноги и теннисные туфли Ребекки. Но ее это не беспокоило: при такой работе остудиться совсем не помешает.
И вдруг птицы вспорхнули с дерева. Утреннюю тишину разорвало глухое, сердитое ворчание мотора, работавшего на холостом ходу. От неожиданности Ребекка вздрогнула и, повернувшись, направила струю совсем в другую сторону.
Это он! А ведь еще несколько минут назад ей казалось, что Джексон больше никогда не вернется сюда. Она отбросила шланг и выключила воду, но при виде приближающегося Джексона пожалела об этом. По крайней мере было бы чем занять руки!
— Доброе утро, Джексон! А вы рано приехали.
— Да, мадам.
— Ребекка, — в очередной раз поправила она. Джексон окинул ее взглядом: курносый нос, знакомые веснушки, тонкие загорелые руки, ноги, усеянные капельками воды. Она словно искрилась в лучах солнца.
— Тинкер Белл, — промолвил он.
Глава 4
Через полторы недели Ребекка и Пит уже не могли представить, как они раньше обходились без Джексона. Старательность в сочетании с крепкой спиной сделали его поистине незаменимым работником. И, как ни удивительно, он нравился покупателям. Джексон был услужлив и действовал быстро, хотя без лишней суеты.
Правда, никто, включая и Ребекку, понятия не имел о том, что творится у него на сердце. В присутствии хозяйки он был нем как рыба, но она не раз замечала, что Джексон украдкой пристально ее разглядывает. Он вступал в разговоры только в случае необходимости, предоставив Питу вести светские беседы. Казалось бы, Ребекку это должно было устраивать. Но с каждым днем ее мысли все чаще обращались к этому угрюмому парню, который еще недавно был арестантом.
Первый раз ей удалось заглянуть в его душу в тот день, когда началась летняя распродажа.
У Пита был перерыв. Спасаясь от жарких лучей солнца, он сбежал в тенек, под дерево, которое росло прямо у входа в контору. Устроившись поудобнее, Пит наслаждался сладким ароматом бугенвиллеи. Ее ветви, усеянные золотисто-желтыми цветами, каскадом спускались вниз, нависая над его головой. Но тут подъехала очередная машина и притормозила возле поворота, ведущего к оранжерее. Джексон, сменивший Пита, был недалеко: стоя на коленях, он высаживал кактусы в садике с декоративными горками из камней.
— Господи Боже! — — застонал старик. — Еще один покупатель! — И, сделав гримасу, с трудом приподнялся с кресла.
Джексон уложил в лунку последний горшочек, встал и стряхнул с рук землю.
— Я сам ими займусь, — сказал он и ушел, прежде чем Пит успел что-либо возразить.
Когда дверцы машины открылись, старик снова рухнул в кресло, благодаря Бога за то, что не ему придется возиться с этими клиентами. Покупательница оказалась молодой и хорошенькой, но вид у нее был не слишком ухоженный. Оно и понятно: ей некогда было заниматься собой. Дама несла на руках грудного младенца, а за ней по пятам шли двое мальчиков: один — примерно шести, а другой — пяти лет.
Даже издали Пит слышал, как мальчишки начали ссориться между собой. Потом завопил малыш, которому явно надоело сидеть на руках у матери. Откинувшись на спинку кресла, старик прикрыл глаза: как хорошо, что он избавлен от этого кошмара!
А Джексон между тем удивлялся на себя: зачем было проявлять инициативу? Что дернуло его за язык? У дамочки явный переизбыток детей. А она еще собирается покупать рассаду! Но отступать поздно: он уже предложил Питу свою помощь — значит, надо действовать.
— Что вам угодно, леди?
Молодая мать как раз делала «последнее предупреждение» своим непослушным чадам и так увлеклась, что, услышав голос Джексона, вздрогнула и резко обернулась.
— О! Я и не заметила, как вы подошли. Ничего удивительного при таком шуме, — сказала она и для острастки еще раз шикнула на мальчишек. — Понимаете, Джимми, мой муж, должен был посидеть с детьми, а я собиралась поехать за покупками, но его вызвали на работу.
Джексон кивнул и оглянулся на мальчиков, которые пожирали его глазами.
— А у моего папы тоже есть такие ботинки!
— Да ну? — тихо отозвался Джексон.
— Ага! — хором взревели сорванцы. — Папа высокий. Почти как вы.
— Тише, дети! — цыкнула на них мать. — Хватит приставать к человеку! Помогите мне выбрать рассаду, о'кей? — обратилась она к Джексону.
Но тут маленькая девочка, которой еще и года не исполнилось, начала вырываться из материнских рук.
— Нет, моя сладкая, моя девочка-горошинка, тебе нельзя вниз. Ты вся выпачкаешься… — Молодая женщина нежно поцеловала ребенка в щечку и снова повернулась к Джексону, который молча ждал ее указаний.
— Какие цветы вы хотели бы купить, мэм? — спросил он наконец.
Дама испустила вздох и вымученно улыбнулась:
— Мне нужна рассада. Я хочу высадить ее вдоль дорожки, ведущей к парадному входу. Она не слишком длинная, так что понадобится три-четыре дюжины, не больше.
— Хорошо, мэм. Пожалуйте сюда, — сказал Джексон, направляясь к открытым дверям оранжереи.
Он понятия не имел, что в самом дальнем ее конце Ребекка поливала горшки с пальмами.
В продолговатом здании из плексигласа буйствовали краски всех оттенков, а воздух был насыщен теплым, густым ароматом влажного торфяного мха и земли. Две бабочки, залетевшие сюда через дверь, теперь порхали от одного цветка к другому, как будто не знали, на чем остановить свои выбор среди такого изобилия.
— О! Как здесь красиво! — воскликнула дама и переложила младенца в другую руку.
Услышав голоса, Ребекка высунулась из своего укромного уголка и увидела Джексона. Он был похож на отца, обремененного многочисленным семейством. Ребекка невольно улыбнулась и решила понаблюдать за происходящим. Интересно, как он справится? Правда, Джексон не знает, что она здесь, но вряд ли можно назвать это шпионством. «Если понадобится помощь, — подумала Ребекка, — я сразу выйду к ним». Она снова спряталась в полутемном углу и замерла, не сводя глаз с Джексона.
— Все, что здесь есть, выставлено на распродажу. Выбирайте, а я отнесу рассаду в машину, — предложил Джексон.
Но не тут-то было: дети устроили такую возню, что казалось, будто все силы ада вырвались наружу. То, что мальчишки не могли сорвать, они пытались выкопать. И всякий раз, когда обеспокоенная мать пыталась остановить их, малютка тащила в ротик любой предмет, попадавшийся под руку.
«Господи, пощади меня!» — взмолился про себя Джексон. Но несмотря на все бедствия, которые причиняли мальчишки, он с удовольствием наблюдал, как работают их детские мозги. Да они запросто разберут танк, не потеряв при этом ни одного болта, — только дай им возможность.
А Ребекка давилась от смеха, глядя на безуспешные попытки взрослых справиться с двумя сорванцами. Не пора ли вмешаться? Но Джексон такой обидчивый, еще подумает, пожалуй, что ему не доверяют. Пока она терзалась сомнениями, Джексон уже взял инициативу в свои руки…
— Леди, давайте я сам займусь мальчиками, а вы спокойно выберете все, что нужно. Хорошо?
Молодая женщина колебалась: обычно она не позволяла своим отпрыскам общаться с незнакомыми людьми. Но сегодня дети довели ее до грани отчаяния. Кивнув Джексону, она выдернула у своей малышки ветку плюща, которую та зажала в кулачке, и швырнула ее на пол.
— Мне так жаль! — пробормотала дама, адресуясь, очевидно, к изуродованному плющу, а потом грозно посмотрела на сыновей, которые сразу притихли. — Они в вашем распоряжении.
Джексон положил свои ручищи на головы мальчиков, дабы привлечь их внимание. Те застыли, не спуская глаз с его мрачного лица.
— О'кей, парни, мне нужна ваша помощь. Покараульте у дверей, пока ваша мама выбирает цветы. Хотите — пойдемте со мной, я покажу вам что делать.
Слушая спокойный глуховатый голос настоящего взрослого мужчины, мальчики разинули рты, глаза у них стали круглые. Ребята нервно переглянулись и снова задрали головы вверх: Джексон возвышался над ними, словно башня.
— Мы поможем! — хором крикнули дети.
— О'кей, значит, договорились.
И Джексон вывел их на улицу, продолжая что-то объяснять, но теперь уже шепотом, как будто сообщал страшную тайну.
Через несколько минут он стремительным шагом вернулся в оранжерею и весело рассмеялся.
— Что же вы им такое сказали? — прошептала дама.
Она просто поверить не могла, что ее непослушные дети укрощены.
— Я им велел стоять на стреме.
— Зачем? — недоуменно нахмурилась мать.
— Чтобы поймать вора, который повадился сюда за цветами.
Дама хихикнула:
— Но они, похоже, стоят смирно! Как вам это удалось?
Джексон предусмотрительно оглянулся на дверь, и на его лице появилось нечто похожее на улыбку.
— Ну… в данный момент они в качестве тайных агентов изображают статуи.
На этот раз покупательница не смогла скрыть своего восхищения:
— А у вас буйное воображение, мистер!
Джексон равнодушно пожал плечами, стараясь не показывать, насколько ему приятна эта похвала.
— Вашим детям тоже фантазии не занимать. А теперь давайте займемся цветами. Не знаю, надолго ли я утихомирил ребят своими сказками.
Женщина быстро отобрала еще несколько видов цветов, и Джексон принялся таскать ящики с рассадой на улицу и загружать их в багажник се машины. При этом он всякий раз с таинственным видом подмигивал мальчишкам. К его немалому удовольствию, никто из них не отреагировал на эти провокации. Дети всерьез играли роль статуй.
Ребекка была ошеломлена. За последние пятнадцать минут Джексон разговаривал с этой женщиной и ее детьми больше, чем с ней и Питом в течение полутора недель. И почему-то ей стало больно. Ребекка вздохнула и вышла из оранжереи через черный ход.
Буквально в эту же минуту Джексон наведался туда за последним ящиком.
— О'кей, парни, дежурство закончилось. Ваша мама скоро поедет домой. Отлично поработали! Я уверен: ни одного цветка не пропало, — похвалил он ребят, направляясь обратно к машине.
Мальчики торжественно кивнули и потащились вслед за Джексоном — в точности как маленькие солдаты за своим командиром.
— Не знаю, как вас благодарить, — сказала Джексону дама.
— Да что там, ничего особенного, — — пробормотал он.
— Ну, теперь осталось только расплатиться, и вы от нас избавитесь. — Женщина оглянулась. Поскольку игра в статуи закончилась, мальчики уже отошли от машины, явно намереваясь обследовать мотоцикл Джексона. — Дети! Сейчас же идите сюда! Если будете слушаться мамочку, мы поедим мороженого, перед тем как отправиться домой.