Амелия помогла мне выгрузить вещи. Ей пришлось снять несколько заклинаний с красного Самсонита,
прежде чем она передала мне его. Я не стала спрашивать, что произошло бы, если бы она забыла это сделать; просто вытащила ручку чемодана и закинула саквояж на плечо. Амелия взяла сумку с одеждой и открыла дверь.
Я никогда не была в самолетном ангаре раньше, но он был точно таким, как в фильмах: похож на большую пещеру. Внутри стояло несколько небольших самолетов, но мы прошли к двери в западной стене, как проинструктировала Пэм. Лайнер «Авиалиний Анубис» стоял снаружи. Рабочие в униформе Анубиса грузили гробы на ленту погрузчика. Все они были одеты во все черное за исключением стилизованной головы шакала на груди униформы, вычурной до противного. Они взглянули на нас мимоходом, но никто не окликнул и не попросил документы, когда мы подошли к трапу самолета.
Возле трапа стоял Бобби Берне с блокнотом. Поскольку на улице сияло солнце, было очевидно, что Бобби не вампир, но он был настолько бледным и бесстрастным, что казался одним из них. Я никогда не встречался с ним раньше, но знала, что это был он, а он, безусловно, признал меня. Я выцарапала это из его мозга. Но эта уверенность не остановила его от сверки моего документа с его гребаным списком, а Амелию он оглядел таким долгим пристальным взглядом, будто она не могла превратить его в жабу. (Именно об этом и думала Амелия.)
— Он не квакает, — пробормотала я, и она улыбнулась.
Бобби представился, и когда мы кивнули, он сказал:
— Ваше имя в списке, мисс Стакхаус, но мисс Бродвей в нем нет. Боюсь, Вам придется поднимать свой багаж самостоятельно.
Бобби любил власть.
Амелия что-то прошептала себе под нос, и вдруг Бобби выдал:
— Я подниму этот тяжелый чемодан по лестнице, мисс Стакхаус. Вы справитесь с другой сумкой? Если хотите, я вернусь через минуту и занесу ее.
Изумление на его лице было бесподобно, но я старалась не слишком этим пользоваться. Амелия явно использовала какой-то трюк.
— Спасибо, я справлюсь, — заверила я его, и взяла сумку у Амелии, пока он тащил вверх по лестнице наиболее тяжелую часть багажа.
— Амелия, ты жульничаешь, — сказала я, но не слишком сердито.
— Кто этот мудак? — спросила она.
— Бобби Берне. Он «дневное лицо» Эрика. Все вампиры его ранга имеют такого.
Бобби был недавним приобретением Эрика.
— Что он делает? Сметает пыль с гробов?
— Нет, он заключает деловые соглашения, ездит в банк, забирает вещи из химчистки, решает вопросы в госучреждениях, которые открыты только днем, и так далее.
— Короче, мальчик на побегушках.
— Где-то так. Но он — важный мальчик на побегушках. Он Эриковмальчик на побегушках.
Бобби, который уже спустился вниз по трапу, по-прежнему выглядел удивленным оттого, что был вежлив и полезен.
— Ничего больше с ним не делай, — сказала я, зная, что она обдумывает такую возможность.
Глаза Амелии сверкнули, прежде чем она осознала, о чем я говорю.
— Да, он того не стоит, — признала она. — Я просто ненавижу тех, у кого крыша съезжает от власти.
— А кто их любит? Ну, увидимся через неделю. Спасибо, что проводила меня до самолета.
— Не за что, — она посмотрела на меня с грустной улыбкой. — Желаю хорошо провести время, чтоб тебя там не убили, не покусали и так далее.
Подавшись импульсу, я крепко ее обняла, и после секундного удивления, она обняла меня в ответ.
— Хорошо заботься о Бобе, — сказала я, и пошла вверх по трапу.
Я не могла избавиться от чувства некоторого беспокойства, поскольку вырывалась из своей знакомой жизни, по крайней мере, временно.
Стюардесса Анубиса сказала:
— Выберите место, мисс Стакхаус.
Она взяла мою сумку и убрала ее. Внутри лайнер не был похож на самолет для людей, по крайней мере, так утверждалось на сайте Анубиса. Летный парк Анубиса был в первую очередь разработан и оборудован для транспортировки спящих вампиров, и только во вторую — для человеческих пассажиров. Вдоль стен были вместилища для гробов, подобные гигантским ларям, а в передней части самолета насчитывались три ряда сидений: по три места справа, и по два — слева, для людей типа меня… или, любых других людей, которые могли быть в какой-либо мере полезны вампирам на этой конференции. Сейчас там было только три человека. Ну, один человек и двое частично людей.
— Здравствуйте, г-н Каталиадис, — сказала я, и человек-колобок поднявшись со своего сидения, расцвел в улыбке.
— Здравствуйте, мисс Стакхаус, — сказал он тепло, и весь вид г-на Каталиадиса говорил: «Я так рад видеть Вас снова!».
— Я тоже рада Вас видеть, г-н Каталиадис.
Его фамилия произносилась Ка-ТАЛ-ии-ай-дииз, и если у него было имя, то я его не знала. Рядом с ним сидела очень молодая женщина с ярко-красный перьями волос — его племянница, Дианта. Дианта странно одевалась, но сегодня она превзошла сама себя. Где-то пять футов роста, худая, костлявая, Дианта выбрала оранжевые леггинсы до щиколоток, синие кроксы,
белую кружевную юбку, и обтягивающий топ в разводах. От ее вида свербело в глазах.
Дианта не придавала значения паузам, когда говорила. Сейчас она произнесла:
— Рад’тявидеть.
— Взаимно, — сказала я, и поскольку она не сделала больше никаких движений, я просто кивнула.
Некоторые суперы обмениваются рукопожатиями, а другие нет, так что с ними нужно быть осторожным. Я повернулась еще к одному пассажиру. Он был человеком. Я подумала, что здесь не стоит ждать сюрпризов, и смело протянула ему правую руку. После заметной паузы мужчина протянул мне свою руку так, будто ему предложили дохлую рыбину. Он чуть сжал мою ладонь, и отдернул свои пальцы так, будто едва мог удержаться, чтобы не обтереть их об одежду.
— Мисс Стакхаус, это Йохан Глэспот, специалист по вампирскому законодательству.
— Г-н Глэспот, — сказала я вежливо, опасаясь, не является ли это преступлением.
— Йохан, это Сьюки Стакхаус, королевский телепт, — сказал г-н Каталиадис в своей обычной вежливой манере.
Чувство юмора г-на Каталиадиса было таким же огромным, как его живот. Даже сейчас в его глазах горел огонек. Не стоит забывать, что часть его не была человеческой — в г-не Каталиадисе текла кровь демона. Дианта была демоном наполовину, а ее дядя — более того.
Йохан быстро оглядел меня с головы до ног, почти в полный голос фыркнул, и вернулся к книге, которая лежала на его коленях.
И в этот момент стюардесса Анубиса начала свою обычную болтовню, и я пристегнулась на своем кресле. Вскоре после этого мы взлетели. Тревога оставила меня, настолько я была охвачена негодованием по поводу поведения Йохана Глэспота.
Я никогда не сталкивалась с таким откровенным хамством в глаза. Люди в северной Луизиане, может, не так богаты, и, может быть, у нас высокий уровень беременностей среди подростков и всякие другие проблемы, но, слава Богу, мы вежливы.
Дианта сказала:
— Йоханжоп’сручкой.
Йохан не уделил абсолютно никакого внимания этой точной оценке, и перевернул страницу книги.
— Спасибо, дорогая, — сказал г-н Каталиадис. — Мисс Стакхаус, поведайте мне о событиях Вашей жизни.
Я пересела напротив трио.
— Не так много рассказывать, г-н Каталиадис. Я получила чек, как и писала вам. Спасибо, что подбили хвосты по наследству Хэдли, и если Вы передумаете и выставите счет, я с удовольствием его плачу.
Не совсем с удовольствием, но это освободит меня от обязательств.
— Нет, деточка. Это было самое малое, что я мог сделать. Королева была счастлива выразить свою благодарность по известному поводу, даже несмотря на то, что вечер закончился совсем не так, как она, как планировала.
— Конечно, никто из нас не мог бы себе представить, что все так закончится.
Я вспомнила голову Вайберта, которая летела в окружении брызг крови, и содрогнулась.
— Вы являетесь свидетелем, — сказал Йохан неожиданно.
Он вложил закладку в свою книгу, и закрыл ее. Его бледные глаза, увеличенные за очками, были зафиксированы на мне. Из собачьего дерьма на его ботинках я вдруг превратилась в нечто весьма интересное и занятное.
— Да. Я свидетель.
— Значит, мы должны сейчас поговорить.
— Если Вы представляете королеву на этом очень важном судебном процессе, то я несколько удивлена, почему Вы не пожелали поговорить со мной об этом раньше, — сказала я настолько вежливо, насколько смогла.
— Королеве было трудно связаться со мной, и я был вынужден закончить с моим предыдущим клиентом, — сказал Йохан.
Его бесстрастное лицо несколько изменило выражение, и теперь выглядело слегка натянутым.
— Йохан был в тюрьме, — очень ясно и отчетливо сказала Дианта.
— Боже мой! — я была действительно поражена.
— Конечно, обвинения были полностью необоснованны, — сказал адвокат.
— Конечно, Йохан, — произнес г-н Каталиадис безо всякого выражения.