— Как ты образно описываешь, — встряхнулась после пары секунд молчания Олея. — Аж мороз по коже! Сразу видно, что ты медленно но верно превращаешься в самого настоящего творца, — она улыбнулась. — То есть, с «синеглазым демоном» ты согласна? — провокационно поинтересовалась подруга.
— С синеглазым — на сто процентов, — рассмеялась я, не поддавшись на провокацию. — А вот за что его демоном обозвали, ещё разобраться надо. Я из этой братии никого никогда в жизни не встречала, судить не могу. Но, с другой стороны, он настолько необычный по сравнению со всеми, кого я знаю, что я скорее согласна его именно демоном посчитать, чем человеком. А! У меня же пирожные оставались! Будешь?
— Брр, ты хоть паузы делай между демонами и пирожными, — она фыркнула. — Я не сразу поняла, причём тут пирожные. Буду конечно, давай. А не страшно?
— Да они вроде довольно свежие, вчера утром купленные, — пожала плечами я. — Чего их бояться?
— Тьфу! — она с хохотом согнулась пополам. — Забираю назад свои слова про паузы! Сначала самой бы научиться. Я верю, что ты не боишься пирожных, даже позавчерашних. Хотя вот прошлогодних я бы, пожалуй, и испугалась, — она задумалась, видимо, представляя эти самые пирожные. — Представляешь, такие подгнившие, в плесени… брр!
— Ну, вряд ли они даже через три года попытаются тебя съесть. А кого я бояться-то должна?
— Демона этого. Если он, конечно, на самом деле демон. Да и если нет — тоже. Уж очень о нём нелестно отзываются все, кто его знают. И «маньяк» — самое мягкое определение.
— О да, трепещу от ужаса! — я состроила зверскую гримасу. — Брось, не съест же он меня, в конце концов! — махнув рукой, я вгрызлась в одно из пирожных. — Опять же, я его максимум ещё один раз в жизни увижу, когда буду письменные показания давать. Уж как-нибудь переживу.
— Ох, смотри мне! Съесть не съест, а вдруг — покусает? — фыркнула она. На этом месте нас прервал звонок в дверь; мелодичный, задорный. Каким он, собственно, всю жизнь и был. До сегодняшнего утра, пока не встретился с Олеей, переживающей за мою жизнь и свободу.
— Кого это принесло? — удивлённо поинтересовалась я, торопливо вытирая салфеткой губы и запахивая развязавшийся халат.
— Страшного демона в следовательском обличье, — съехидничала Оли. — Он пришёл, чтобы тебя покусать, сто процентов! Что ты у меня спрашиваешь, пойди да открой!
Я послушно направилась в коридор, на ходу представляя Карта Аля в чёрном плаще, с загадочной физиономией и внушительными клыками, пришедшего с целью покусания моей скромной особы. Представила настолько ясно, что, открывая дверь, уже хихикала.
Жаль, я не видела своего лица в тот момент, когда обнаружила, кого ветер принёс ко мне в это утро.
— Э-э… саена? — удивлённо вскинул брови следователь Руки Гармонии. — Вы в порядке?
— А где плащ? — только и сумела ошарашено спросить я.
— Какой плащ? — уточнил он и почему-то оглянулся.
— Не важно, — я поморщилась, мысленно ругая гениальную интуицию подруги. — Здравствуйте, тар.
— Я вас не разбудил? — вежливо осведомился он. Когда я махнула рукой, не вдаваясь в подробности, продолжил. — Я хотел бы поговорить с вашим отцом; тар Лиел дома?
— Боюсь, у вас это не получится, — я вздохнула. — Он уже несколько дней как уехал на гастроли, и будет не раньше, чем через месяц. Может, я могу чем-то помочь? Ах да, что я вас на пороге держу, проходите! Может быть, кофе?
— Да, с удовольствием.
Я пропустила гостя в дом и двинулась в направлении кухни. Следователь бесшумной тенью скользнул за мной. Насколько это был опрометчивый поступок, — как с моей, так и с его стороны, — я поняла очень быстро.
— О! Смотри-ка, твой синеглазый демон тебя не съел? — поприветствовала меня эта ехидна. Я задохнулась от возмущения, а Аль как раз в этот момент прошёл в кухню.
— Здравствуйте, саена. А, позвольте проявить любопытство, какой именно демон должен был съесть саену Лиел?
— Не важно, тар Аль, — сквозь стиснутые зубы выдавила я, борясь с желанием надеть подруге на голову блюдо с пирожными за неимением в поле зрения ничего увесистей. Даже без зеркала я чувствовала, что щёки мои приобрели пунцовый оттенок; кажется, именно это обычно называют «сгорать от стыда».
— Мы тут просто обсуждали одного интересного мужчину из числа гармоников, — проигнорировав моё шипение и совершенно не глядя в мою сторону, кокетливо проговорила Олея, всецело поглощённая разглядыванием незнакомого представителя мужского пола. — Следователя, он вчера…
— Оли! — прорычала я, яростно буравя подругу взглядом. — Тару следователю это неинтересно!
— Ой, так это вы? — восхитилось это зеленоглазое чудовище. Я судорожно сжала руки в кулаки, понимая, что ещё слово, и я её точно придушу, пусть даже и на глазах у гармоника.
— Что — я? — осведомился следователь, прислоняясь к тумбочке. Вскользь брошенный на него взгляд заставил меня передумать, и возжелать провалиться сквозь землю. Кажется, самого Карта Аля происходящее несказанно забавляло, и он получал от него массу удовольствия, то и дело бросая на меня насмешливые взгляды. Вот столкнувшись с одним из таких, я и впала в отчаянье. Так стыдно мне не было никогда в жизни!
— Вы тот самый синеглазый…
— Оли! — почти простонала я, готовая то ли разрыдаться, то ли действительно броситься на подругу с кулаками. — Ещё слово, и я тебя…
— Ой! — ахнула она, наконец, посмотрев на меня. — Извини, родная, язык мой — враг мой! — она виновато опустила взгляд, демонстративно прикрывая рот обеими ладонями.
— Простите, пожалуйста, мою подругу и меня, тар Аль, — пробормотала я.
— За что, саена? — весело осведомился он. — Наоборот, даже приятно, что две очаровательные юные девушки обсуждают мою скромную персону за чашечкой кофе с пирожными. Ну, полно вам, Ау, ничего, стоящего такого вашего смущения, не произошло. Прозвищу этому сто лет в обед, и я не считаю его недопустимым; оно даже в какой-то мере льстит моему самолюбию, если уж быть откровенным. По крайней мере, я совершенно точно на него не сержусь и нахожу забавным. А уж в том, чтобы поделиться недавними переживаниями с подругой, и вовсе нет ничего предосудительного! Я бы даже сказал, это весьма полезно; не стоит переживать свалившиеся на голову неприятности в гордом одиночестве.
— Спасибо, тар, и всё равно, извините, — вздохнула я уже свободнее. — Присаживайтесь, я налью вам кофе; он как раз ещё горячий. Знакомьтесь, моя подруга, Олея Стрей. Олея, а это, как ты уже догадалась, тар следователь Карт Аль.
— Очень приятно. Ау, но я, в общем-то, не за кофе пришёл, — уже без улыбки проговорил он, принимая из моих рук чашку, но к столу так и не присел, вернувшись к полюбившейся тумбочке. — Раз вашего отца нет дома, у меня есть только один вопрос, на который вы бы могли ответить; есть ли у вас отражения ваших родителей? — холодный, будто пронзающий насквозь взгляд следователя оказал на меня весьма благотворное воздействие; я наконец-то взяла себя в руки и настроилась на серьёзный лад. — Преимущественно, матери.
Я вздрогнула и посмотрела на него настороженно.
— Да, есть пара альбомов, но… причём тут мама? Её ведь давно уже нет в живых, вы-то должны об этом знать, — наверное, прозвучало это излишне резко, но мне было не до интонаций.
— Меня интересует не столько она сама, сколько её знакомые. Поэтому я и хотел поговорить с таром Лиелом.
— Ну, в таком случае вам повезло, что его нет дома, — я пожала плечами. — Он бы не стал разговаривать о маме с вами.
— А вы?
— Мне нечего сказать на эту тему, я почти не помню её саму, и уж тем более — её знакомых. Но альбомы сейчас принесу, — я кивнула и отправилась в отцовскую студию.
Вернувшись через пару минут с добычей, застала странную картину. Следователь грел в ладони почти пустую чашку, неподвижно созерцая что-то одному ему видимое за окном, а Оли, очень хмурая и задумчивая, нахохлилась на стуле, периодически недовольно косясь на мужчину. Оба напряжённо молчали.
— Вот, тар… — растерянно проговорила я, переводя взгляд с одной на другого и обратно. Что у них тут случилось за время моего отсутствия?!
— О! Благодарю, саена, — он улыбнулся уголками губ и, поставив чашку на стол, забрал у меня альбомы. — Разрешите, я позаимствую их на день-другой? Изучу в кабинете, в привычной обстановке. Даю слово, верну всё в целости и сохранности.
— Да, конечно, — окончательно растерялась я.
— Благодарю за кофе. Саена Стрей, приятно было познакомиться, — он коротко поклонился. — Не трудитесь провожать, я найду выход, — Аль вновь улыбнулся одними губами. Глаза же его, кажется, вообще никогда не меняли выражения. — Всего доброго, саены.
Когда хлопнула входная дверь, Оли покачала головой и изрекла:
— Ох и тип! — она выглядела несколько ошарашенной.
— Он сказал тебе какую-то гадость? — заранее возмутилась я.
— Нет, что ты. Когда ты вышла, он просто по мне взглядом скользнул, мимоходом так, и в окно уставился. А мне резко расхотелось с ним разговаривать.
— Тебе? — удивилась я.
— Ага. Но это мелочи, я просто не люблю, когда на меня смотрят, будто видят насквозь. Хотя, с этим типом я скорее поверю, что он действительно видит, чем просто выпендривается.
— И что же ещё ты можешь сказать про «этого типа»? — я улыбнулась.
— Ну, одно могу сказать точно: с самомнением и самооценкой у него всё в полном порядке. Я бы назвала его самоуверенным, но не буду, потому что есть такое ощущение, что он… в своём праве, что ли? Ой, синеглазый демон! Не в бровь, в глаз прозвище! Да и в остальном я с ней согласна. Таким ещё как-нибудь со стороны, очень-очень издалека, можно восхищаться. Мне, главное, совершенно непонятно, что ты-то в нём хорошего нашла?! По-моему, мерзавец, каких по всей Великой реке не найдёшь!
— Как-то уж очень категорично, — растерянно хмыкнула я и принялась потихоньку убирать со стола.
— У меня появилось ощущение, что он выверяет каждый свой жест, каждое слово говорит со строго определённой целью, заранее уверенный в реакции на него окружающих. Извини, но так ведущего себя человека я могу назвать только мерзавцем или сволочью, — она вздохнула. — А ещё… ты только не обижайся!
— Не обижусь. Что такое?
— Мне кажется, он как-то нехорошо на тебя действует, — Оли нахмурилась. — Не просто действует, он с тобой как будто играет. Нет! Не с тобой, тобой — так будет точнее.
— Ужасы какие ты тут надумала за две минуты, — вытаращилась я. — С чего ты это-то взяла?
— Как сказать… Он точно знает, чего и как от тебя можно добиться, и занимается исключительно этим. Причём наличие свидетелей его совершенно не смущает. Даже жутко делается!
— Да не нагоняй ты страху! — фыркнула я, взвешивая в руке кофейную чашку, из которой пил покинувший нас следователь.
— Эй, ну ты ещё ей кинь в меня! — возмутилась подруга.
— Чем кинуть?
— Да чашкой! Ты в неё вцепилась с таким видом! И что-то у тебя выражение лица злоехидное стало. Ты что задумала, подруга?
— Появилась у меня одна идея, — я хмыкнула, заглядывая в тёмный осадок на дне белой чашки. — А почему бы нам не узнать, что ожидает тара Аля в ближайшем будущем?