Но больше, чем он, об этом не знал никто, а сам он не мог решить.
Вдобавок ко всему Лами был еще и болен, это уже слишком!
Он не пошел обедать. Спустя некоторое время мать сама пришла с подносом:
– Я подумала, что тебе, наверное, хочется перекусить здесь, рядом с Ламоксом, – сказала она ласково.
Джонни посмотрел на нее с удивлением.
– Да ну что ты… спасибо, мам… ох, действительно спасибо.
– Как Лами?
– Подозреваю, что с ним все в порядке.
– Ну и хорошо.
Джон Томас смотрел ей вслед, когда она уходила. Если мать сердилась, это было плохо, но когда у нее был такой вкрадчивый кошачий взгляд, источавший дружелюбие и ласку, он еще больше настораживался. Тем не менее, он с огромным удовольствием слопал обед, поскольку не ел с самого утра. Спустя полчаса мать снова вышла.
– Наелся, мой мальчик?
– Да, спасибо. Было очень вкусно…
– Замечательно, дорогой. Не принесешь ли поднос? Да и сам иди в дом: в восемь часов к тебе придет какой-то мистер Перкинс.
– Мистер Перкинс? Кто он такой?
Дверь уже закрылась.
Он нашел мать в нижнем зале, сидящей в кресле и вяжущей носки. Она улыбнулась и сказала:
– Ну, как мы себя теперь чувствуем?..
– Все в порядке. Скажи, мама, кто такой этот мистер Перкинс? Почему он хочет видеть меня?
– Он позвонил сегодня после полудня и попросил назначить ему встречу. Я велела ему прийти в восемь.
– Но он сказал, что ему нужно?
– Да… Возможно, он и сказал, но твоя мать думает, пусть лучше мистер Перкинс сам объяснит цель своего визита.
– Это касается Ламокса?
– Не устраивай мне допрос. Очень скоро ты сам все узнаешь.
– Но послушай…
– Давай не будем больше говорить об этом, ладно? Сними ботинки, дорогой, я хочу измерить твою ногу.
Ничего не понимая, он начал снимать ботинок. Затем замер.
– Мам, я не хочу, чтобы ты вязала мне носки.
– Что? Но твоей маме доставляет удовольствие делать это для тебя.
– Да, но… послушай, мне не нравятся носки домашнего вязания. У меня от них на ступнях образуются мозоли. Я тебе уже не раз говорил.
– Не говори глупости! Как может мягкая шерсть причинить ногам какой-то вред? И подумай, сколько пришлось бы заплатить за носки из натуральной шерсти ручной работы, если покупать их. Большинство ребят были бы только благодарны.
– Но я говорю тебе, они мне не нравятся!
Мать вздохнула:
– Иногда, дорогой, я просто не знаю, что с тобой делать. Действительно не знаю. – Она свернула вязание и отложила его в сторону. – Иди вымой руки… да и лицо тоже. И волосы причеши. Мистер Перкинс будет с минуту на минуту.
– Скажи, этот мистер Перкинс…
– Поторопись, дорогой. Не создавай маме лишних хлопот.
Мистер Перкинс оказался на первый взгляд приятным мужчиной. Джону Томасу он понравился, несмотря на имеющиеся подозрения. После вежливого обмена ничего не значащими фразами, выпив ритуальную чашку кофе, он приступил к делу.
Мистер Перкинс представлял Лабораторию уникальных животных Музея естественной истории. После публикации в газетах фотографии Ламокса в связи с процессом в Музее обратили на него внимание – и теперь хотели его приобрести.
– К моему удивлению, – добавил он, – листая архивы, я обнаружил, что Музей уже делал попытку приобрести этот экземпляр… полагаю, у вашего дедушки. То же имя, что у вас, и даже адрес совпадает. И, кстати, а не родственник ли вы…
– Да, это мой прапрапрадедушка, – прервал его Джон Томас. – Вероятно, то был мой дедушка, у которого хотели купить Ламокса. Но он не продавался тогда, не продается и теперь.
Мать оторвалась от вязания и сказала:
– Будь благоразумен, дорогой.
Мать оторвалась от вязания и сказала:
– Будь благоразумен, дорогой. Ты в таком положении, что тебе придется пойти на это.
У Джона Томаса был упрямый вид. Мистер Перкинс продолжал с лучезарной улыбкой.
– Разделяю ваши чувства, мистер Стюарт. Наш юридический отдел ознакомился с этим делом, перед тем как меня послали сюда, и мне известны все ваши нынешние проблемы. Поверьте мне, я здесь не для того, чтобы еще больше усугубить их. У нас есть решение, которое защитит вашего питомца и избавит вас от головной боли.
– Я не собираюсь продавать Ламокса, – упорствовал Джон Томас.
– Почему же нет? Даже если это единственное решение?
– Ну, потому что не могу. Даже если бы и захотел. Его оставили мне не для того, чтобы продавать, а чтобы следить и заботиться о нем. Он был в этой семье еще до того, как я появился на свет. До того, как моя мать появилась здесь, если уж на то пошло. – Он строго взглянул на мать. – Мама, я не понимаю, что с тобой происходит.
– Хватит об этом, – сказала она спокойно. – Мама делает так, как лучше для тебя.
Заметив, что Джон Стюарт волнуется, мистер Перкинс гладко сменил тему разговора.
– Во всяком случае, раз уж я проделал такой путь, можно мне увидеть это существо? Мне ужасно интересно.
– Пожалуй, можно. – Джонни медленно встал и повел его во двор.
Мистер Перкинс, увидев Ламокса, сделал глубокий вдох.
– Удивительно! – он ходил вокруг него, восхищаясь. – Непостижимо! Уникальный и самый большой внеземной экземпляр, который я когда-либо видел. И как его вообще доставили на Землю?
– Ну, с тех пор он немного вырос, – признался Джон Томас.
– Насколько я понимаю, он немного подражает человеческой речи. Вы не могли бы заставить его повторить что-нибудь?
– Гм! Он не «подражает». Он разговаривает.
– В самом деле?
– Конечно. Эй, Лами, как поживаешь, мальчик?
– Все в порядке, – пискляво ответил Ламокс. – Что ему надо?
– О, ничего, ничего. Он хотел лишь посмотреть на тебя.
Мистер Перкинс широко раскрыл глаза.
– Он разговаривает! Мистер Стюарт! Лаборатории необходим такой экземпляр!
– Я уже сказал вам: этот вопрос не обсуждается.
– Теперь, увидев и услышав его, я готов заплатить много больше…
Джон Томас хотел сказать в ответ грубость, но сдержался и вместо этого спросил:
– Послушайте, мистер Перкинс, вы женаты?
– Да, а что?
– И вас есть дети?
– Да. Маленькая девочка. Ей только пять лет. – Его лицо смягчилось.
– Давайте меняться. Никаких вопросов, и каждый из нас поступает со своим экземпляром так, как ему нравится.
Перкинс готов был вспылить, но затем улыбнулся.
– Туш?. Я сражен наповал. Но все же не отвергайте предложенную возможность, – продолжал он. – Мои коллеги все равно от вас не отвяжутся. Вы не представляете, какое искушение представляет экземпляр, подобный этому, для человека науки. В самом деле. – Он посмотрел на Ламокса вожделенным взглядом и добавил: – Пойдемте в дом?
Когда они вошли, миссис Стюарт подняла глаза, мистер Перкинс помотал головой и развел руками. Они сели, и мистер Перкинс сплел пальцы в замок.
– Мистер Стюарт, вы сказали, что вопрос о продаже не обсуждается, но если я признаюсь директору Лаборатории, что даже не сделал предложения, то буду выглядеть идиотом. Вы мне позволите изложить соображения Музея на этот счет… хотя бы для проформы.
– Ну… – Джон Томас нахмурился. – Думаю, вреда от этого не будет.
– Благодарю вас. Должен же я сделать что-то, чтобы оправдать расходы на поездку. Позвольте мне проанализировать ситуацию.