— Вы же… не можете сделать меня действительно похожей на это, — сказала она наконец, направив на него испытующий взгляд. — Не можете?
— Я готов поставить на карту мою репутацию хирурга.
— Почему?
— Наверное, это вызов, заключающийся в чисто технической стороне необходимой в данном случае операции. Объяснить вам, что я планирую сделать?
Она отрицательно покачала головой:
— Я не хочу об этом слушать. А если вам не удастся?
— Вы не будете выглядеть хуже, чем прежде, а это, — добавил он быстро, — не так уж плохо.
— Можете быть со мной вполне откровенны, доктор Кернз. Каждый раз, когда я встречалась с Лин Толман, даже в тюрьме, она заставляла меня чувствовать себя гадким утенком. Но я уже давно научилась максимально использовать то, с чем родилась, и не позволяла себе расстраиваться по этому поводу.
— Когда выйдет ваша книга о Лин и чикагской секте, вы тоже станете знаменитостью.
— Если вы сделаете меня такой, какой собираетесь, я буду еще большей знаменитостью.
— Это тоже неплохо.
— Я не стану отрицать, что в мечтах представляла себя ослепительно красивой. Это происходит со всеми девушками, даже если они в этом и не признаются. Но то, что вы предлагаете мне, просто захватывает дух.
— Я не требую от вас сиюминутного решения. Я оставлю модель здесь, и вы сможете ее рассмотреть. Пусть мистер Стенфилд тоже ее увидит, и вы примете решение совместно.
— Мой жених Джеральд Хатчинсон прилетел из Чикаго вчера поздно вечером, поэтому я поговорила с ним только по телефону. Они с дядей придут сюда после завтрака, но мне не хотелось, чтобы он видел меня сейчас, лучше после операции.
— Это вполне понятно. К счастью, он может судить по модели, каков будет конечный результат.
Жанет посмотрела на него задумчиво.
— А хотели бы вы, чтобы ваша жена выглядела как богиня любви? — спросила она наконец.
— Да, особенно если я сам ее такой создал.
Она улыбнулась, как могла, своим изуродованным лицом.
— Интересно, разделит ли Джеральд ваши прогрессивные взгляды, доктор Кернз. Он довольно консервативен. Скажите, какую скульптуру вы использовали в качестве модели?
— Афродиту Праксителя. Ее копия хранится в Британском музее.
— Никогда там не была.
— Я принес энциклопедию. — Майк открыл большой том на странице, где была изображена Афродита, как ее представлял самый знаменитый из греческих скульпторов, и положил книгу на тумбочку, чтобы Жанет могла ее видеть. — Вот она.
Девушка изучила фотографию и снова взглянула на модель.
— Я вижу, где и что вы изменили в своей модели, но вам все же удалось сохранить красоту статуи нетронутой. Вы понимаете, что сделаете меня немного похожей на Лин, особенно в области рта?
— У меня были здесь сложности, — признался Майк, — пластилин как бы упрямо принимал в моих руках форму, отличную от той, которую я хотел ему придать.
— Я не понимаю. — Жанет нахмурилась.
— Я тоже. Но каким-то странным образом мои пальцы старались придать циничный, саркастический изгиб губам, который вам не характерен.
— У Лин это было. Откуда вы ее знаете?
— Я видел ее только один раз, когда она лежала мертвая рядом с вами на полу аэропорта, но я никогда не забуду выражения ее лица. Тогда я подумал, что именно так представлял ее живой.
— Я много раз видела это выражение лица в те месяцы, когда изучала ее в Чикаго.
— Вы не хотите немного походить на нее? — спросил Майк.
— Нет, не очень, особенно с учетом того, как прекрасно я буду выглядеть, если вы воссоздадите меня по образцу этой модели. Но неужели необходимо придавать моим глазам какой-то восточный оттенок?
— Эта повязка на уголке вашего правого глаза закрывает небольшую рану, — объяснил Майк, — она меньше дюйма длиной, но небольшой кусочек кожи все-таки вырван. Когда я буду накладывать шов, мне придется изменить форму века только чуть-чуть, и, естественно, я сделаю другое веко идентичным по форме.
— Вы рассуждаете как портной.
— Успешная пластическая хирургия требует таланта портного, — улыбнулся он.
— А когда можно будет убрать эту трубку из моего горла?
— Как только закончится воздействие легкого анестезирующего препарата, который нам пришлось вам ввести внутривенно. Но я бы оставил трубку для дополнительного доступа воздуха на случай, если у вас возникнут трудности с дыханием вследствие перенесенного сотрясения мозга.
— Ну тогда, конечно, оставьте ее, — сказала Жанет. — Вы оживили меня однажды, не в следующий раз нам может не повезти.
10
Джордж Стенфилд позвонил в приемную Майка около десяти часов.
— Джеральд Хатчинсон и я только что были у Жанет. Сейчас мы выходим из больницы, — сказал он. — Хатчинсон очень хочет поговорить с вами. Вы не возражаете, если мы сейчас заедем к вам, поскольку это по дороге и весьма близко.
— В ближайшие полчаса у меня не будет пациентов, — сказал Майк, — так что милости прошу.
Двое мужчин появились минут через десять. Джеральд Хатчинсон оказался коренастым и довольно симпатичным. Его волосы были длинными и волнистыми, что, по мнению Майка, носило явно искусственный характер. Из-под позолоченной оправы очков смотрели серые глаза. Он чувствовал себя уверенно, рукопожатие было крепким, и Майку пришлось напрячь свои натренированные теннисом и бейсболом мышцы, чтобы ответить достойно.
— Не буду скрывать, доктор Кернз, перед отлетом я посетил медицинскую библиотеку при больнице Кук Кантри и посмотрел справочник медицинских специалистов, — сказал он. — Оказалось, что вы получили диплом по своей специальности только в прошлом году.
— Это точно.
По манере разговора Хатчинсона Майк понял, что за этим последует. Если этот коренастый газетчик был действительно влюблен в Жанет Берк и собирался жениться на ней, как утверждал Стенфилд, он вправе требовать, чтобы она получила лечение по высшему разряду.
— Это значит, что вы практикуете не так долго?
— Меньше года, — сказал Майк. — я прошел курс по пластической и восстановительной хирургии здесь, в университетской больнице.
— Насколько я знаю, доктор Эльмо Себастьян — один из ведущих специалистов в этой области и автор многих работ — является начальником отделения в этой больнице.
— Совершенно зерно, мистер Хатчинсон, я работаю помощником профессора-клинициста в отделении доктора Себастьяна.
— Джеральд, — прервал его Джордж Стенфилд, — тебе действительно необходимо это расследование?
— Я думаю только о том, что лучше для моей невесты, — бросил Хатчинсон резко. — Никто не отрицает, что умелые действия доктора Кернза в аэропорту спасли жизнь Жанет, за что я ему, естественно, признателен, однако для исправления этих ужасных повреждений лица требуются гораздо большие способности, чем для проведения неотложной трахеотомии.
— Учитывая ваше беспокойство о будущем мисс Берк, я с удовольствием попрошу доктора Себастьяна осмотреть ее и дать консультации, — предложил Майк.
— Это и подразумевалось, — сказал Хатчинсон.
Майк снял трубку телефона и стал набирать номер. Когда доктор Себастьян ответил, он нажал кнопку переговорного устройства, чтобы другие тоже могли слышать разговор.
— Что ты хотел, Майк? — спросил начальник отделения.
— В больнице у меня есть пациентка, которая поступила после катастрофы «Боинга-727» в Далласе несколько дней назад.
— Я знаю. Как я слышал, если бы ты не оказался там вовремя, она не осталась бы в живых.
— Нам обоим повезло, — сказал Майк, — я звоню вам потому, что здесь находится жених мисс Берк и, похоже, сомневается в том, что я достаточно квалифицированный специалист, чтобы оперировать ее.
— Квалифицированный? — прогремел голос Себастьяна из динамика. — После двух лет, проведенных в Бельвю, ты гораздо лучше разбираешься в косметической и восстановительной хирургии, чем я, черт побери.
— Я все же думаю, всем будет лучше, если вы ее проконсультируете, сэр.
— Конечно. Я заеду по дороге на ленч и позвоню тебе.
— Я также прошу вас позвонить жениху мисс Берк, мистеру Джеральду Хатчинсону из газеты «Стар ньюз», в Вашингтоне.
— Хорошо, — сказал Себастьян. — Передайте ему, чтобы не беспокоился. Его невеста находится в руках лучшего специалиста по пластической и восстановительной хирургии в стране.
— Ну все, Джеральд, — сказал Джордж Стенфилд, когда телефон умолк. — Когда вы планируете провести операцию, доктор?
— Завтра утром, если мисс Берк даст письменное согласие. Больница зарезервировала для меня операционную и смену старшего анестезиолога. Если все пойдет по плану, она вернется в свою палату в десять — десять тридцать. Я готов с вами встретиться, когда все закончится.
11
В два часа медсестра Майка проводила последнего пациента из его приемной, но тут же вернулась обратно.
— Какой-то доктор Рандал Маккарти хочет вас видеть, — сообщила она. — Пригласить его?
— Маккарти? Я не помню…
— Он психиатр. Говорит, что вы просили проконсультировать пациентку.
— Ах да. Пожалуйста, пригласите.
Доктор Рандал Маккарти был ростом с Майка, одет с иголочки, и, как показалось Майку, ему около пятидесяти. Он вошел твердой походкой У него была фигура атлета, однако лицо как-то не гармонировало со всем остальным.
Глаза глубоко посажены, ясные, отражающие незаурядный ум. Вместе с тем само лицо казалось увядшим то ли от возраста, то ли от неумеренного образа жизни. Под глазами большие мешки, щеки тяжело отвисали, придавая Маккарти какой-то потасканный вид. Маленькая клиновидная бородка и вовсе делала его безудержным повесой. Довольно длинный нос усугублял это впечатление.
— Я был в центре города на собрании клуба, доктор Кернз, и решил заехать по дороге к вам с сообщением о вашей больной Жанет Берк, — сказал Маккарти, когда они поздоровались. — Свой отчет я также надиктовал для истории болезни.
— Надеюсь, я не очень вас затруднил, доктор. — Майк указал ему на стул у другой стороны стола. — Когда мисс Берк не пришла в себя к ожидаемому времени и мы заметили появление тета-волн на энцефалограмме, доктору Фогарти и мне показалось, что она находится в большем сознании, чем хочет нам показать.
Маккарти улыбнулся какой-то хитрой улыбкой сатира:
— Другими словами, притворялась?
— Что-то вроде этого. Сейчас же она в сознании и кажется вполне рациональной. Боюсь, я зря вас потревожил.
— Ничего, доктор, все в порядке. Мисс Берк довольно умная девушка. Я с удовольствием с ней побеседовал, особенно о Толман. Такой тип психопатичной личности всегда интересовал меня, а мисс Берк была весьма близка к Лин Толман в течение нескольких недель.
— С ней все в порядке с точки зрения психиатрии?
— Она рыжая, а это автоматически придает ей некоторые шизоидные черты…
— Сомневаюсь, что многие рыжие согласятся с вами.
— Напротив. Большинству женщин нравится думать, что в них содержится несколько личностей, и зачастую они оказываются правы. Одна смотрит ежедневные многосерийные мелодрамы и глубоко переживает каждый инцидент. Другая провожает своего мужа каждое утро на работу, отвозит детей в школу, на уроки музыки и в клуб бойскаутов, и так в течение многих лет, а затем в один прекрасный день пакует свои чемоданы и уезжает, чтобы начать свою собственную жизнь. Как правило, рыжие — нормальные женщины, доктор Кернз, за исключением некоторых отклонений в щитовидной железе, что, в общем-то, делает их восхитительными созданиями! Ну, вернемся к вашей больной — мисс Берк. Она вполне нормальная девушка…