череду невеселыхмыслей пробилсяк ней голосАрсения. — Ну,этот одноглазыйдядька с протезоми в дождевике?
—Сталабы я бегать заним по кладбищу,если бы он былмне не нужен.— Марта покосиласьна наползающийсо стороныпогоста туман.— Вопрос жизнии смерти. Веришь?
Арсениймазнул взглядомпо ее лицу, несколькосекунд разглядывалчто-то за ееспиной, Мартадаже хотелабыло обернуться,но потом передумала,зажала озябшиеладони междуколенками.
—Верю,— сказал онвдруг совершенносерьезно, песего многозначительнозыркнул наМарту своимикрасными глазищами.— Пошли! Очкарикрешительновстал, протянулруку.
—Куда?— Его ладоньбыла горячей,на какое-томгновение Мартедаже захотелось,чтобы он невыпускал ееруку, но желаниеэто быстропрошло, стоилотолько вспомнитьпро все егостранности.Одни только«витамины»чего стоят...
—Поищемэтого твоегоКрысолова.
— Тызнаешь, где онможет быть? —Надежда, ужепочти угасшая,вспыхнула сновой силой.
—Догадываюсь.
— Уменя временив обрез. — Мартаеще раз глянулана часы. — Понимаешь,он тот еще придурок,если я не найдуего до шестиутра, все!
— Что— все? — Арсенийрассеяннопогладил своюфлейту.
—Каретапревратитсяв тыкву, и невидать мнепрекрасногопринца. У негоприемные часыс полуночи дошести утра, ауже почти пять.— Марта притопнуланогой, стряхиваяс каблуковкомья налипшейгрязи. — Идиотизмже! Я за этотдолбанныйпригласительныйдушу дьяволузаложила.
— Такуж и дьяволу?— усмехнулсяАрсений и свистомподозвал своегопса.
— Ну,дьяволу недьяволу, а сволочиредкостной.Может, пойдемуже? Время —деньги!
Пробуждающийсяпарк куталсяв обрывки тумана,на цоканьеМартиных каблуковотзывалсяраздраженнымэхом, сыпал зашиворот росус липовых веток. Наверное,днем он былкрасив особенной,одичавшейкрасотой, наверное,если бы егочуть-чуть привестив порядок… носейчас Мартебыло не до красотзаброшенногопарка. Арсенийшел неспешнойпоходкой, времяот времениподбирал сземли обломанныеветки и швырялих своему псу.Тот мчался заброшеннойпалкой безмолвнойчерной тенью,а возвращалсяс совершенносчастливым,почти человеческимвыражениемна морде, тыкалсяносом в коленихозяина, преданнозаглядывалв глаза. Одинраз Марта попробовалапоторопитьэтих двоих, ноее робкая просьбатак и осталасьнеуслышанной.Деревенскиетакие неспешные.Что им чужиепроблемы! Имвот собачкунужно развлечь...
— Чтоу него с глазами?— спросилаМарта, чтобыхоть как-тоотвлечься отнедобрых мыслей.
— Укого? — рассеяннопоинтересовалсяАрсений, спихиваяс плеч лапищисвоего не вмеру активногопса.
— Утвоей собаки.У нее глазасветятся красным.
— УГрима? Да так,особенностисетчатки. Укошек светятсяжелтым, у Грима— красным.
—Ничегосебе особенности!Я сегодня отэтих особенностейчуть не померла.Он на всех такбросается?
— Нена всех. Я простоотвлекся. Я,когда играю,немного выпадаюиз реальности.
Онвыпадает изреальности!Да он, по ходу,выпадает изреальности,не только когдаиграет. Они тутвсе странные,в этом медвежьемуглу, — выпавшиеиз реальности.Марта многозначительнопосмотреласначала начасы, потом наАрсения. Еслион и заметилэту ее многозначительность,то виду не подал,подобрал сземли ветку,швырнул своемупсу. Грим... Кличкакакая-то дурацкая,сказочная...
*****
«Двоеиз ларца» встретилиих появлениевежливо-заинтересованнымивзглядами.Марта уже полезла,было за карточкой,чтобы уже вовторой раз заночь скормитьее адской машине,маскирующейсяпод банкомат,но воротараспахнулисьбез дополнительныхтелодвиженийс ее стороны.
— Что,он у вас самообучающийся,научился нарасстоянииинформациюсчитывать? —Марта неодобрительнопокосиласьна банкомат.
— Така зачем? — пожалплечами одиниз охранникови приветственнокивнул Арсению.— Мы ж вас сегодняуже сканировали,а срок действиякарты еще неистек. Проходите,милости просим!
— Ишь,какие вежливые,— буркнула она.— Где раньшебыли со своейвежливостью?!Хоть бы фонарикпредложилидевушке.
— Какпрогулка? —совершенносветским тономпоинтересовалсявторой охранник.— Красивые унас места?
—Красивые— не то слово!И места красивые,и люди приветливые!Переселяюськ вам жить. —Она зябко поежиласьпод внимательнымивзглядами ишагнула вгостеприимнораспахнутыеворота.
Настоянке передклубом машинтеперь былозначительноменьше, похоже,загородноевеселье подошлок концу и большинствогостей разъехалисьпо домам. Мартин«Ниссан» мирнодремал между«Ладой Калиной»и здоровеннымчерным внедорожником.Захотелосьвдруг плюнутьна все эти интриги,послать Крысоловак чертовойбабушке и уехатьдомой в Парнас,а еще лучше —сразу в Москву,подальше отНаты с ее расспросамии молчаливымнеодобрением.Марта опомнилась,лишь когда уженашарила всумочке ключиот машины,чертыхнулась,зашвырнулаключи обратно,обернулась,нетерпеливопоглядываяна неторопливобредущего поподъезднойдорожке Арсения.Только сейчасона увидела,что он прихрамывает,не сильно, новсе же заметноприпадает налевую ногу. Иее собственнаяпереломаннаяв двух местахнога вдругзаныла, напоминаяо той страшнойночи, которуюне забыть доконца жизни.
Песдогнал Мартупервым, замерна почтительномрасстоянии,уставилсянеобычнымисвоими глазами.Впрочем, сейчас,при светезарождающегосядня, глаза егобольше не казалисьинфернальными,а были самымиобыкновенными,только слишкомуж внимательными.
— Тыдумаешь, онвернется вклуб? — спросилаМарта, глядяна Арсения сверхней ступенькикрыльца.
— Онвсегда возвращается.— Арсений похлопалсебя по бедру,подзывая пса.
—Хочешьсказать, чтоя зря скакалаза этим ненормальным
по всему парку?
—Может,очень даже незря. Ничегонельзя знатьнаверняка...
— Тыхотел сказать,ничего нельзязнать наверняка,когда делокасается Крысолова?— уточнилаМарта.
Вместоответа Арсенийлишь неопределеннопожал плечами,прицепил поводокк ошейникусвоего пса. АМарта запоздалоподумала, чтоможно было бырасспроситьего о Крысолове,узнать хотьчто-нибудь,подготовитьсяк предстоящейбеседе. Если,конечно, этабеседа вообщесостоится,потому чтонаручные часыпоказывалиуже началошестого.
—Слушай,а какой он? —спросила она,входя в дверьвслед за Арсением.
— Кто?
—Крысолов.Какой он?
— Тыже сама егоописала: одноглазыйдядька с протезом,в плаще.
— Вдождевике, —машинальнопоправила Мартаа потом добавила,понизив голосдо шепота: — Яхотела знать,что он за человек.
Арсенийпритормозил,но оборачиватьсяне стал, бросилчерез плечо:
—Насколькомне известно,Крысолов — тотеще придурок.
—Оченьинформативнои оптимистично,— фыркнулаМарта, стаскиваяс себя курткуАрсения.
Вбаре было пусто,из динамиковдоносилосьчто-то негромкоеджазовое, застойкой дремалуже знакомыйМарте бармен.
—Доброеутро, страна!— Арсений похлопалпо стойке, песрадостно рыкнул.
Барменморгнул, прогоняядремоту, посмотрелсначала наАрсения, потомна пса и уже всамую последнююочередь наМарту.
— Нукак? — поинтересовалсяне то у нее, нето у Арсения.
—Никак.— Марта пожалаплечами, повесилакуртку на спинкустула.
—Лысый,а ты Крысоловачасом не видел?— спросил Арсенийи аккуратноположил настойку своюфлейту.
—Крысолова?— Бармен сноваморгнул, поскреббритую макушку.
— Да,девушка вотего всю ночьищет.
—Повезло.Чтоб меня искалатакая красиваядевушка! — Барменс незатейливойкличкой Лысыйрасплылся вухмылке, а потомс преувеличеннымвниманиемпосмотрел насвои наручныечасы. — Так это...времени осталосьчас, я даже незнаю...
— Амы подождем.— Арсений обвелвзглядом батареюбутылок заспиной Лысого,попросилдоверительнымшепотом: — Кофесваришь?
— Кофесварю. — Лысыйкивнул, вопросительнопосмотрел наМарту. — Девушка,вы же будетекофе?
—Буду.— Только сейчасона поняла, каксильно усталаза эту безумнуюночь. Усталаи проголодалась.— Кофе и что-нибудьпоесть.
—Поесть,в смысле салатиков?— уточнил Лысый.
—Поесть,в смысле мясаи жареной картошки,если, конечно,у вас такоеводится.
— Унас тут водитсявсякое, жаренаякартошка в томчисле. Сейчасраспоряжусь.— Бармен окинулее уважительнымвзглядом, подмигнулАрсению, сунулв пасть Гриманевесть откудавзявшийся кусокветчины и скрылсяза неприметнойдверцей.
Онисидели за столикому догорающегокамина. В первыйсвой визитМарта каминане заметила,впрочем, ейтогда было недо красот интерьера.По большомусчету, ей и сейчасне до красот,просто не заметитьв пустом помещениикамин довольносложно. Картошка,поданная Лысымна большойглиняной тарелке,была по-домашнемувкусной, а жареноемясо и вовсетаяло во рту.Салатик барментоже принес,обычный салатикиз помидорови болгарскогоперца, огромнуюпорцию, которойзапросто хватилобы не толькоМарте, но и Арсению,если бы, конечно,он захотелразделить сней завтрак.Арсений незахотел. Онсидел, откинувшисьна спинку стула,рассеяннопоглядываяна язычки пламени,попивая кофеиз огромной,тоже глиняной,чашки. Теперь,когда кепкалежала на соседнемстуле рядомс флейтой, Мартамогла рассмотретьсобеседникаполучше.
Собственноговоря, смотретьбыло не на что,к уже виденномуобразу чудакав желтых очкахновых штриховпочти не добавилось.Разве тольковолосы. Черные,слишком длинныедля деловогомужчины, новполне простительныедля творческойнатуры. Мартасразу решила,что Арсений— натура непременнотворческая,с легкой и неопаснойдля окружающихпридурью. Может,удалившийсяот мира писательили, скореевсего, музыкант.Неудивительно,что он знакомс Крысоловом.Как говорится,рыбак рыбака...
Завтракалив молчании.Марта сосредоточиласьна жаренойкартошке, Гримдремал передкамином, Арсений,кажется, тожезаснул. В царящемв зале полумракеразглядетьвыражение егоглаз никак неудавалось,Марта даже небыла уверена,что они у негооткрыты. Онабы и сама, будьна то ее воля,прикорнулапрямо здесь,за столом. Новоля была неее, а надеждана благополучныйисход мероприятиятаяла с каждойсекундой. Каминныечасы показывалибез пяти минутшесть. До превращениякареты в тыквуосталось совсемнемного времени.Марта придвинулак себе пепельницу,закурила. Странно,но теперь, когдауже совершенноясно, что делопровалено, онане нервничала,вслед за усталостьюна нее навалиласьграничащаяс анестезиейапатия.
Невышло... Ничего,не получилосьв этот раз, получитсяв следующий.Если понадобится,она еще разокзаложит душудьяволу запригласительныйна вечеринкук Крысолову.Ей не привыкатьзакладыватьдушу...
— Непереживай. —В тишине бараголос Арсенияпрозвучалнеожиданногромко.
— Яне переживаю.— Марта глянулана часы — безодной минутышесть, загасилав пепельницесигарету, однимглотком допилаостывший кофе.— Спасибо запомощь, но, кажется,мне уже пора.
— Акак же Крысолов?— В желтых стеклахочков отражалисьязычки огня,а Марте вдругпоказалось,что краснымсветятся глазаАрсения, точнотак же, как ночьюу его собаки...— Он тебе большене нужен?
— Тыдаже представитьсебе не можешь,как сильно онмне нужен. —Она положилана стол деньги,плату за завтрак,и зачем-то прижалаих пепельницей.— Я еще приеду.В другой раз...
—Зачемже в другойраз? — Красныеотсветы вместонормальныхчеловеческихглаз ее нервировали,делали злойи нетерпимой.А может, и неотсветы вовсе,а то, что чертовКрысолов так