— Вот уж чего не знаю, товарищ капитан! Никто из нас туда и не лазил, некогда…
— Ладно, товарищ старшина, можете быть свободны. Отдохните, бойцам своим передых дайте. До утра вас беспокоить не станем.
— Перекусить бы нам?
— Это можно. Сейчас сюда наш старшина подойдет, скажите — я распорядился вас накормить.
Работы здесь оказалось — мама не горюй!
Окопов и щелей не было вообще никаких, позиции для орудий надо копать с нуля. Оборотистый Хромлюк где-то ещё в городе раздобыл полсотни мешков из-под муки, которые сейчас срочно насыпали землей, оборудуя позиции для пулеметов по обе стороны моста. Бог весть, каким ветром к мосту занесло два десятка просмоленных шпал — валялись под откосом. Повытаскивав их наверх, распределили между строящимися огневыми точками. В отличие от предыдущей позиции, здесь никаких холмов не имелось — ровное поле. Лишь небольшая горушка слева от перекрестка.
Так что — копать, копать и копать…
И копали…
Гнулись штыки лопат, они попались какие-то некачественные или земля здесь была слишком твердой? Через пару часов все уже вымазались, как черти, на зубах скрипел песок. Хромлюк спустил к реке пару бочек, набрал туда воды и их растащили по обе стороны моста. Двое бойцов занялись наполнением фляг, которые стали разносить между работающими красноармейцами. Стало чуть легче, народ перестал бегать к реке, чтобы напиться.
Уже под утро организовали завтрак, личный состав посменно спускался вниз. Здесь, под небольшим откосом, старшина оборудовал кухню — трое человек кухонного наряда развели огонь под котлами, готовили еду.
Перекус, час на отдых — и наверх.
Работа сразу пошла ровнее, отдохнувшие (пусть и всего час) и поевшие бойцы слегка воспряли.
А по дороге шли люди…
В подавляющем большинстве — гражданские. Сорванные с привычных мест, ничего не понимающие, они расспрашивали бойцов, настороженно вглядывались в небо, поминутно ожидая оттуда каких-то неприятностей. Но пока оно ничем не угрожало…
30.06.1941 г
Часов в девять утра, со стороны города подошли грузовики. Молоденький лейтенант, разыскав Ракутина, лихо козырнул.
— Лейтенант Алексанян, товарищ капитан! Командир взвода зенитных пулеметов! Прибыл в ваше распоряжение!
— Зенитчики?! Здорово! И что у вас есть?
— Две счетверённые установки '4-М'. Ещё были, но… в городе их оставили, товарищ капитан. Сказали — там нужнее.
— Ух, ты! Неплохо! Так… и куда же вас поставить, лейтенант? Не специалист я против самолетов-то воевать…
— Так это я мигом! Сейчас и прикинем что к чему.
— Ладно, товарищ Алексанян, не буду вам мешать. Задача у вас простая — чтобы фашист тут по головам не ходил.
— Не будут! — засмеялся лейтенант. — Мы по ним стреляли уже!
— Сбили кого?
— Подбили… — вздохнул тот. — Улетел… Но дымил! Наверняка, где-то и упал!
— Возможно. Ладно, не задерживаю вас более, товарищ лейтенант.
И снова — затянула круговерть. Прибегали с докладами командиры, что-то приходилось поправлять и переделывать — словом, обычная неразбериха.
И все время, капитан, даже не оглядываясь, слышал за спиною монотонный звук — шаги по дороге. Сколько же их?
Периодически звучали команды и бойцы Ракутина останавливали движение по дороге, пропуская в сторону фронта колонны пехоты и всевозможную технику. Они проходили — и вновь серые от пыли люди вступали на мост.
Выставленные у пулеметных гнезд наряды пограничников зорким взглядом выхватывали иногда из толпы отдельных людей, что-то у них расспрашивали. Кого-то отводили в сторону — для более конкретной беседы. После этого, обычно, люди возвращались назад и снова вливались в бесконечный поток, идущий по дороге.
Слева от дороги понемногу росла другая толпа — в военной форме. За двое суток их уже набралось достаточно много. Назвать их как-то иначе — язык не поворачивался. Люди действительно были в форме, некоторые — даже и с оружием. Но все они выглядели одинаково подавлено и растеряно. Случись всё по-другому, наступай они в порядках победоносной армии — и куда бы делось подавленное настроение? А сейчас… Сейчас многие боязливо косились на небо, поминутно вздрагивали, стоило только взреветь на дороге мотору.
Страх проник в их сердца и затуманил зрение. В каждом, проплывающем по небу, облачке им виделся вражеский самолет, любой грохот машины напоминал им о танках.
Большинство из них составляли приписники, не имевшие практически никакой военной подготовки. Совсем недавно надевшие форму, они ещё мыслили привычными категориями гражданского человека. Мысль о том, что любого из них вот, прямо здесь и сейчас, могут убить или, хуже того, искалечить, внушала им неприкрытый ужас. В их глазах, выход был один — на восток, через мост. Но, перегораживая дорогу, вытянулась там цепь пограничников. Эти — просто так не пропустят.
— Это не бойцы, товарищ капитан… — стоявший рядом военюрист, выбил о каблук сапога трубку. — Напуганы, растеряны… командиров нет, что происходит вокруг — никто не понимает.
— И что же с ними делать?
— Я говорил со многими… Формально — они преступники. Бросили свои позиции, оставили части… всё так. И судить их можно прямо сейчас — состав преступления налицо. Но какой же приговор им вынести?
— Ну… я же не спец… да и не судья.
— Так выполнять-то его придется вам! По законам военного времени — высшая мера! Так-то!
— Всем? — не мог поверить Алексей.
— Многим… Да, вот и ломай тут голову. В бой их посылать — опять побегут, сломлены они. Отпустить идти дальше — хреновый пример для прочих. Вы к себе таких возьмете?
— Шутите?
— Да какие здесь шутки! Вчерашние колхозники в военной одежде. Как это в поговорке? Поднять — подняли, а разбудить — забыли. Так и здесь. Форму надели — а содержимого в ней нет! Да и в головах у них… не то что ветер — ураган целый бушует!
Прокурорский закончив выбивать трубку, убрал её в карман.
— Пойдемте, товарищ капитан. Побеседуем…
При приближении командиров, толпа зашевелилась. Зазвучали команды — стоявшая вокруг охрана выстраивала толпу в подобие строя. И вскоре сидевшие и лежавшие на земле бойцы выстроились буквой 'С'. Их было много — не менее четырехсот человек. Сохранившие оружие стояли на левом фланге, а центр и правый фланг построения составляли безоружные, часто даже и без головных уборов и ремней бойцы.
Военюрист вопросительно взглянул на Ракутина.
— Вы скажете?
— Потом…
Прокурорский кивнул. Шагнул вперед и, заложив пальцы за ремень, поправил гимнастерку.
— Товарищи! Да-да! Сейчас, — он сделал паузу, словно подчеркивая последнее слово, — я обращаюсь к вам именно так. Хотя, многие из вас сделали всё, чтобы заслужить д р у г о е обращение. Вас уже не удивляет, что вместо командира с вами разговаривает сотрудник прокуратуры? И правильно. Родина надела на вас форму, дала в руки оружие — а что сделали вы? Я вижу здесь безоружных и полураздетых людей — отчего так? Где ваше оружие, товарищи бойцы? Где ваши части? Не знаете?
Он снова сделал паузу.
— У меня нет претензий к тем, кто сохранил оружие и внешний вид военнослужащего. По крайней мере — они хотя бы не напоминают обезумевшее от ужаса стадо! Это — бойцы, готовые воевать! И советская власть им такую возможность предоставит. Имеющие оружие — два шага вперед!
Строй колыхнулся, левый фланг двинулся вперед.
— Напра-во! Левое плечо вперед — шагом марш! К мосту!
Военюрист обернулся к капитану.
— Этих — возьмете к себе?
— Около сотни бойцов… Возьму, пусть для начала окопы роют, там посмотрим.
Прокурорский снова повернулся к оставшимся красноармейцам.
— Ну, а с вами — что делать? На приличный срок, а то и побольше — вы все уже набегали. У товарища капитана есть недвусмысленный приказ командования — таких вот бегунов, карать по всей строгости закона. Закона военного времени!
Он глянул на Алексея.
Тот понимающе кивнул и сделал шаг вперед.
— Я не судья. И не прокурор. Обычный красный командир. Вон там, — Ракутин вытянул руку, и глаза стоявших напротив бойцов автоматически повернулись в ту сторону, куда он указывал. — Там! Роют землю мои бойцы. Они все — из разных частей. Многие из них попали в такое же положение, как и вы. Но — не побежали! Они здесь и готовятся встретить врага, в то время, как их товарищи идут к фронту, чтобы накостылять фашистам там. А вы? Вы — тоже здесь. Без оружия и без ремней… и это — бойцы Красной армии?! Война скоро кончится, вы придете домой. И что скажете своим односельчанам? Все воевали — а я бегал? Кто из вас поднял руку, чтобы защитить своих товарищей или как-то им помочь?
Нет таких? Я так и думал…
Строй молчал.
— Вы хотите бежать дальше? Отсидеться в тылу? Но ведь все вы — давали присягу, клялись защищать свою Родину. И что — слова на ветер? Моя хата с краю? К фашистам вы, как я понимаю, не хотите. Но и воевать — не можете. И что с вами делать? Отдать под суд? — Алексей посмотрел на военюриста. — Так далеко ходить не надо…
Среди бойцов прошло волнение — последние слова капитана прозвучали очень зловеще.
— Нежелающие воевать — два шага вперед!
Строй дернулся, но таковых не нашлось — слова прокурорского о строгости военных законов были ещё слишком памятны.
— Нет таких… Хорошо. Вас направят на переформирование. Не обольщайтесь — никто ничего не забудет! И только от вас зависит ваша дальнейшая судьба. Искупите свою трусость в бою — советская власть вас простит. И об этом случае никто напоминать вам не станет.
Военюрист кивнул.
— Мы с ними отправим своего сотрудника, присмотрит…
— А я сопровождающих дам — человек десять.
— Добро.
Ракутин повернулся к строю.
— Пять минут вам — попить и оправиться. Потом — построение! Вас направят на сборный пункт. Равняйсь!
Бойцы подтянулись.
— Смирно! Вольно — разойдись!
Новое пополнение оказалось в равной мере и помощью и обузой. На эту сотню человек теперь надо было каким-то образом найти командиров. Хотя бы пару-другую лейтенантов и нескольких грамотных сержантов. Только где их взять? Почесав в затылке, Алексей озадачил Воропаева.
— Мне — кровь из носу, необходимо несколько средних командиров. Да и младший комсостав — тоже очень к месту будет. Сержанты, старшины — короче, всех кого найдёте! Эту толпу, что нам навязали прокурорские, необходимо срочно приводить в порядок. А я своих командиров сдернуть с места не могу! Только-только бойцы притерлись… сработались — опять всё ломать?
— Ясно, — невозмутимо кивнул тот. — Задачу понял. Разрешите исполнять? Род войск значение не имеет?
— Ну, разве что, летчики мне не нужны. А так — греби всех! Побеседуем…
Отойдя от моста, капитан присел на камень. Ф-ф-у-у… передохнуть хоть полчаса, а то уже ноги не держат…
Сдвинув на затылок фуражку, он осмотрелся по сторонам. Оборудование позиций уже приближалось к концу — темные линии окопов вытянулись вдоль берегов ломаными линиями. Алексей, совершенно сознательно, отказался от отдельных стрелковых ячеек и приказал рыть сплошные окопы. На эту мысль его натолкнул многоопытный Хромлюк. Ещё когда они отходили от сгоревшего моста, тот как-то вскользь пожаловался на то, что сидевшие в одиночных ячейках бойцы больше подвержены панике.