В сонете 1 красота друга уподоблена богатому урожаю, а его нежелание жениться сравнено с голодом среди изобилия. В сонете 2 поэт напоминает другу о старости, уподобляя ее зиме. В сонете 3 новый образ — крестьянин, который не возделывает свое поле. В сонете 4 друг уподоблен человеку, не желающему тратить полученное им наследство. В сонете 8 музыкальная гармония сравнивается с дружной семьей. В сонете 9 говорится о том, что, если друг умрет, не оставив потомства, весь мир будет плакать о нем, как скорбная вдова. В сонете 10 друг сравнивается с человеком, чья злоба обращается против него самого, и он разрушает кров, который ему следовало бы укреплять.
Каждое такое сравнение развивается потом на протяжении сонета. Он извлекает из него всевозможные сопоставления или контрасты. В качестве примера того, как Шекспир использует сравнение и метафору для донесения мысли, остановимся на сонете 14.
Шекспир воспользовался в этом стихотворении сравнением «глаза — звезды», которое было избитым уже в его время. Но он сумел ввести его в сонет таким образом, что заштампованность сравнения осталась скрытой для читателя — поэт начал стихотворение с рассуждения о том, что он не гадает, как было принято в то время, по звездам на небе; для него звездами являются глаза друга, и по ним он берется предсказывать:
And sable curls all silver’d o’er with white;
When lofty trees I see barren of leaves
Which erst from heat did canopy the herd.
And summer’s green all girded up in sheaves
Borne on the bier with white and bristly beard…
Reserve their character with golden quill,
And precious phrase by all the Muses filed.
Повторяем, простыми стихи Шекспира могли казаться только во времена господства высокопарности и изощренности поэтического стиля. Но он и в самом деле стремился уйти от чрезмерной приукрашенности, свойственной многим поэтическим произведениям той эпохи.
Поэты Возрождения любили идеализировать предмет своего поклонения. Типичный пример такой идеализации — стихотворение современника Шекспира, поэта Бартоломью Гриффина. В его цикле сонетов «Фидесса» (Fidessa) один сонет (39) посвящен воспеванию идеальной возлюбленной, которую поэт наделил всеми признаками красоты, считавшимися модными в то время. Во всяком случае, в стихах многих поэтов именно так было принято говорить о женской красоте. Привожу этот сонет целиком:
Her eyes the brightest stars the heaven hold,
Her cheeks red roses such as seld have been;
Her pretty lips of red vermillion dye,
Her hand of ivory the purest white,
Her blush Aurora on the morning sky,
Her breast displays two silver fountains bright.
The spheres her voice, her grace the graces three:
Her body is the saint that I adore;
Her smiles and favours sweet as honey be;
Her feet fair Thetis praises evermore.
But ah, the worst and last is yet behind
For of a griffon doth she bear the mind.
If snow be white, why then her breasts are dun;
If hairs be wires, black wires grow on her head…
Если читатель даст себе труд сопоставить этот сонет с приведенным выше сонетом Гриффина, для него станет очевидной полемика Шекспира с условностями возвышенного поэтического стиля, принятого в те времена многими поэтами.
Сопоставление Шекспира и Гриффина мы нашли у американского критика Эдуарда Хаблера. Другой исследователь английской поэзии произвел еще более показательное сравнение шекспировского сонета с шаблонами тогдашней поэзии. В 1582 году Томас Уотсон, тот самый, который, по мнению Джорджа Стивенса, как поэт был чуть ли не лучше Шекспира, написал стихотворение, где воспел свою возлюбленную. Сопоставление этого стихотворения с сонетом 130 показывает, что Шекспир, создавая портрет своей возлюбленной, старательно подчеркнул все, что отличает ее именно от идеальной дамы сердца Томаса Уотсона.
У Уотсона:
Her words are made all of silver sound
On either cheek a rose and lily lies
Her breath is sweet perfume or holy flame
Her lips more red than any coral stone
Her neck more white than aged swans that moan;
Her breast transparent is, like crystal rock
That music hath a far more pleasing sound
I have seen roses damask’d, red and white,
But no such roses see I in her cheeks
And in some perfumes is there more delight
Than in the breath that from my mistress reeks
Coral is far more red than her lips’ red
If snow be white, why then her breasts are dun
Therefore desire, of perfect’st love being made,
Shall neigh — no dull flesh — in his fiery race;
But love, for love, thus shall excuse my jade:
Since from thee going he went wilful-slow,
Towards thee I’ll run, and give him leave to go.
But you shall shine more bright in these contents
Than unswept stone besmear’d with sluttish time…
And trouble deaf heaven with my bootless cries
And look upon myself and curse my fate,
Wishing me like to one more rich in hope,
Featured like him, like him with friends possess’d,
Desiring this man’s art and that man’s scope…