А потом птица («Это точно была ворона», — убежденно согласился сам с собой Андрей) посмотрела левым глазом. И…
«И потом я проснулся!»
Андрей посмотрел на часы.
«Начало четвертого, — отметил он. — А не пора ли домой?»
Конечно, было еще рано. Даже неприлично рано. Но Андрею ничего не хотелось.
Он вытянул из шкафа пальто и быстро оделся.
— Алла! — обратился он к секретарю через селектор. — Вызови мне Пашу.
— Хорошо, Андрей Станиславович. Сейчас сделаю.
Ждать пришлось не долго.
Паша примчался из гаража через пару минут.
— Я туда! — проговорил Андрей Алле, выходя из кабинета, и тыча пальцем в потолок. — Может, не вернусь сегодня.
— Хорошо.
Секретарь, безусловно, очень обрадовалась, хотя и не показывала виду. Сегодня, наверняка, убежит домой пораньше.
«Волга» тихо мурчала, выпуская из выхлопной трубы белые клубы.
— Куда? — негромко спросил Паша.
— Домой, — выдохнул Андрей.
Приехали они быстро.
— Вас ждать? — обернулся водитель.
— Нет.
— Тогда до завтра?
— Да. Бывай!
Андрей вылез из салона и потопал к входным дверям.
В доме пахло свежей выпечкой. Андрей вошел и словно окунулся в воду: уши заложило от какой-то странной тишины. Откуда-то издалека в мозг стали пробиваться отдельные звуки. Словно из тумана.
И тут ему вдруг подумалось, что он только что пересек какой-то невидимый Предел, за которым начинался новый виток его жизни.
«Что за ерунда!» — отмахнулся Андрей.
Он не спеша, разделся и прошел в гостиную.
— Эй! Живые есть? — звук его собственного голоса разрезал ту странную «вату тишины».
— Ага! — в гостиную влетел огромный силуэт. Именно силуэт.
— Ну, ты прямо типичный немецкий бюргер! — голос, как и силуэт, принадлежал Михаилу — младшему брату Андрея. — Пузик отъел, будь здоров!
Он протянул огромную «клешню» под названием ладонь и сильно пожал вялую руку Андрея.
— А ты стал еще…
Андрей хотел сказать — «грубее», но передумал в последний момент. И теперь он не знал, как закончить предложение.
— Словно пират Долговязый Джо, — нашелся он.
Михаил внешностью пошел в их отца, а Андрей в мать. С каждым годом это было все более и более заметно.
Воздух сотрясся от смеха Михаила. Он схватился за бока и минуту судорожно надрывался.
Манеры брата всегда пугали Андрея. Но сейчас он успел отметить какую-то нервозность в его действиях.
В комнату заглянула Маша.
— Ты чего не позвонил, что вернулся? — спросил Андрей, приглашая брата присесть на диван. — Я бы тебе машину организовал.
— Да ладно! — Михаил отмахнулся и легко переместился (именно «переместился»: Андрей не ожидал такой легкости в движениях от громадного и неуклюжего на вид брата) на диван. — Как ты? Говорят, уже стал главным врачом?
— Стал, — согласился не без гордости Андрей.
В памяти сразу же пронеслись все те бесконечные споры с братом о темной стороне человека, о его внутреннем Звере.
Уже прошло почти семнадцать лет, как они закончили ВУЗы и пошли своими дорогами. Андрей начал стремительную карьеру и чуть было не стал, как тогда писали в газетах: «врачом от Бога», «гением хирургии» и прочее в том же духе. Вовремя остановился, — успокаивал себя Андрей. Еще бы один шаг и его бы Зверь навсегда поселился в его душе. А сейчас тихая мирная жизнь обычного главврача в районной больнице, красавица жена, домик в английском стиле. И главное — умиротворение. Не надо с собой спорить, не надо искать компромисс между разумом и чувствами.
Михаил же напротив: выбрал поначалу скромную жизнь «ботаника» в каком-то НИИ. А сейчас, если верить всему, что говорили ребята из СБУ…
— А ты? Все бродяжничаешь?
Андрей прошел в ванную и стал умываться с дороги. Брат развалился на новеньком модном диванчике, забравшись на него, как говорится — «с ногами».
— А то! — проревел он, как-то странно и нехорошо ухмыляясь. — Бродяжничаю…
— Мы тоже в прошлом году ездили в Голландию, — бросил из ванной Андрей.
— В Нидерланды, — негромко поправил его Михаил. — Представляю себе… Это достижение.
Андрей не услышал. Либо сделал вид, что не услышал.
— Как у тебя вообще? — спросил он, возвращаясь в гостиную.
— Да ничего, собственно… А что?
— Невесту не нашел?
Михаил расхохотался так, что с потолка посыпалась побелка.
— Невесту! Ну, ты даешь! — при этих словах он сильно потер правый висок, где еле виднелась кривая полоса шрама.
Маша пригласила всех на ужин.
Андрею вдруг захотелось посмотреть на себя со стороны: как он важно проходит на кухню (именно важно, не спеша, как подобает главе семьи); как он, не спеша, со знанием дела, раскладывает нож, ложку вилку и так же не спеша, начинает ими оперировать; как тщательно пережевывает… От этого ему вдруг стало страшно приятно.
«Словно эпитафия, — вдруг мелькнула мысль: Он был отличным семьянином… туда-сюда и прочее… и просто прекраснымчеловеком…»
— Как блюдут ныне клятву? — голос Михаила рассеял марево мечтаний.
— Что? — Андрей прищурился.
Брат откинул в сторону лишние приборы, оставив только вилку, и принялся за еду.
— Как сейчас блюдут клятву Гиппократа?
Андрей не почувствовал подвоха в вопросе.
— Блюдут, — серьезно ответил он.
«Это вам не город!» — вспомнились слова старшей медсестры.
Да, здесь не город. Особых денег не дерут.
— Ну-ну! — усмехнулся Михаил.
Андрей демонстративно разрезал отбивную ножом и наколол небольшой кусочек на вилку.
— И почем сейчас болезни? — не отставал брат.
— Чего ты хочешь? Есть что-то — так скажи.
Михаил промолчал. И молчал он до самого конца ужина. Андрей ел нервно. Даже почти не пережевывал.
После, они вдвоем прошли на веранду. Андрей налил коньяк и протянул брату.
— Где ты пропадал? — он нарушил первым затянувшуюся паузу.
— Да так…
Михаил как-то неопределенно пожал плечами. А потом вдруг повернулся и, открыл, было, рот, но тут же его закрыл.
— Да? — Андрей вопросительно уставился на него.
Тот залпом выпил рюмку коньяка и сел на одно из кресел.
— Поговорим? — спросил он.
— Давай, — Андрей сделал небольшой глоточек из своей рюмки и присел рядом.
Лицо Михаила покрылось испариной.
— Я, кажется, видел бездну.
— Что? — не понял Андрей.
— Я разбудил Волка…
2.
— Ты всегда был сильным интуитивом, — в слова Михаила Андрей ощутил странные нотки. Но пока он не мог определить их значение.
— Ну а ты у нас непревзойденный логик, — в тон ответил Андрей.
Словно не замечая этого, Михаил продолжил:
— Может, скажешь мне, чем закончится наш разговор?
— Ничем хорошим.
Ему сразу вспомнился дневной сон. Вернее его обрывки. И еще та странная птица.
«Вот черт! — досадно выругался про себя Андрей. — Вот, пожалуй, и конец».
Скорее всего, он и сам до конца не понял смысл своей последней мысли.
— И все же, — продолжил беседу Михаил, — я попытаюсь.
Андрей сделал еще один глоточек и попытался отстраниться от нахлынувших неприятных чувств. Голос Михаила стал чуть отстраненней:
— Есть одна старая ученая загадка… вернее вопрос: «Вода окружает сушу или суша разделяет воду?» Что скажешь ты?
— Это пустой вопрос.
— И все же?
— Я не знаю. Может, у тебя есть правильный ответ?
— Будем считать, что есть, — улыбнулся Михаил. — Однажды читая «СтаршуюЭдду»…
Тут Андрей не удержался и хихикнул.
— Да, твоя любовь к викингам уже ходит в легендах. Ты, пожалуй, и сам уже скоро им станешь. Этакий берсерк…
Никто из них двоих и не догадывался, что в определенных кругах Михаил уже проходил под этим кодовым именем.
— Я понимаю твою иронию, — прищурился Михаил. — Но все же дослушай до конца. В общем, как-то снова читая мифы скандинавов про девять миров, я стал долго сопоставлять факты, и однажды меня посетила такая мысль: что если Мидгард — наш с тобой мир, это суша, а море и есть те остальные восемь миров, разделившие его на «материки». Улавливаешь мысль?
— Нет.
— Чтобы попасть из одного мира в другой должны быть какие-то «двери». Это как сосуществование суши и воды: одно есть в другом. На земле есть озера и реки. А в океанах и морях есть острова. Теперь понимаешь? Что если, чтобы попасть из Мидгарда в Муспельхейм — мир огня, надо пройти через вулкан. Что если «дверь» там? Надо лишь пройти лабиринт, взять ключ у последних врат и отворить их. А там — новый мир. А мы — люди, блуждаем в этом лабиринте, не имея сил найти верные пути, а оказываясь у этих «последних врат», у «двери», не имеем этого самого ключа. Потому что являемся жителями именно Мидгарда, а не Муспельхейми, или Нифльхейма. А я не без лишнего пафоса скажу тебе, что нашел такой «ключ»! Нашел и открыл «двери» в Муспельхейм…
— Что за чушь! — Андрей аж поморщился.
Поначалу он долго не мог понять, серьезен ли брат.
— Что за чушь! — повторил Андрей.
«Лабиринты, что за чушь! — Андрей поморщился. — Правду говорят, что каждый сходит с ума по-своему. Ключи, волки, лабиринты, паутины…»
Глаза Михаила сверкнули безумным огоньком.
«Берсерк, — заключил Андрей. — Совсем умом тронулся».
— Ты совсем меня не слушаешь! — вдруг резко сказал Михаил. Он даже встал и заметался по комнате. Движение помогало ему упорядочить мысли.
Да и вообще, только во время какого-либо механического действия, будь то ходьба, либо монотонная робота, он более или менее мог связно размышлять.
— Понимаешь, порой мне кажется, что я вижу узоры.
Андрей в непонимании изогнул брови «домиком».
— Узоры Норн. Те узоры, что сплели нити, на которые нанизаны все вещи нашего мироздания. И они связываются в некий странный лабиринт…
— Да ты сам себя слышишь? — в тон ответил Андрей. — Норны, Мидгард, Мусель… тьфу ты! Послушай, Миша, ты себя хоть со стороны слышал?
— Да я понимаю, что логика моих мыслей тяжела для понимания. Но ты постарайся выйти из обычных рамок.
Андрей махнул рукой.
— Представь, что наш мир это общая комната, из которой можно попасть в другие комнаты, но только при наличии ключика от дверей.
— Ну, допустим.
— Имея этот самый ключик, я свободно прохожу по комнатам. Сейчас я, так сказать, в «земном мире», потом в…
— … лунном, — бросил Андрей, кривовато усмехнувшись.
Михаил резко замолчал. Он несколько секунд пристально смотрел на брата, потом залпом допил коньяк и молча вышел вон.
— Что там случилось? — вошла Маша.
Отвечать не хотелось.
— Да ничего особенного…
Андрей резким движением влил коньяк в рот.
— Что-то я устал сегодня.
Он оставил жене рюмку и пошел к себе в кабинет.
Книги читать не хотелось. В голову лезли слова Михаила.
— Наверное, зря я так резко. Что он там говорил?
«Мне, кажется, что вижу узоры … Те узоры, что сплели нити, на которые нанизаны все вещи… Они связываются в лабиринт…»
— Если честно — бред! Бред, какого-то буддистского монаха. Он со своими путешествиями совсем себе разум просрал… Надо с Михаилом завтра поговорить.