Томас пытался стряхнуть страшную усталость, но к слабости от трудной схватки добавилась странная вялость. Мысли путались, видимо, от удара по
голове, громадные умоляющие глаза заслонили весь мир. В легких хрипело, он закашлялся, выплюнул сгусток крови. В боку кололо, словно засел
наконечник стрелы - топор тролля, Томас помнил смутно сильный удар, доспехи выдержали, но пару ребер могло сломать как соломинки...
Где-то слышались голоса, грохот переворачиваемой мебели, звон оружия. Донесся приближающийся топот, затрещала дверь, что висела на одной
петле, прогремел зычный негодующий вопль:
- Я думал, погиб!.. А он - срам какой! - похоть свою ненасытную тешит!..
Сквозь туман мелькнуло злое лицо калики. Он был как черная скала, смотрел недоброжелательно, дышал часто. В руках держал, уперев острие в
пол, двуручный меч размером с потолочную балку.
Томас слабо шелохнулся, ощутив при сильной слабости непривычную пугающую легкость. Нога споткнулась о гору железа, Томас с вялым изумлением
узнал свои панцирь, поножи, шлем, бармы... Оказывается он сидел на полу, положив голову на колени баронессы, а ее нежные пальцы перебирали ему
волосы, гладили по голове. Огонь из камина вырывался в зал, воздух был горячий, сухой, как во время страшного самума - урагана сарацинских
пустынь. В окна доносился звон оружия, яростные крики.
Над головой Томаса прозвучал ледяной голос, надменный, исполненный великого презрения:
- Изыди, раб!.. Иначе поднимется мой муж и повелитель, властелин этого замка... Тебя ждет скорая смерть!
Калика растерянно посмотрел на неподвижное тело тролля, что лежало, раскинув все четыре когтистые лапы в огромной луже крови:
- Мне кажется, он встанет, когда свиньи полетят.
- Это прежний, - холодно сказала баронесса.- А нынешний властелин - здесь! Он страшен и беспощаден...
Калика сдвинул тяжелыми глыбами, попятился:
- Ну, ежели дело повернулось таким концом...
Томас прохрипел, собрав остаток сил:
- Сэр калика, погоди... Кони...
Калика остановился в проеме, где дверь все еще колыхалась, скрипя будто водили ножом по сковороде, на одной петле:
- А чо тебе?
- Помоги, - простонал Томас.
Калика вернулся, пощупал рыцарю лоб, озабоченно присвистнул. Томас чувствовал сильные пальцы за ушами, на затылке, в переносице кольнуло.
Внезапно словно гора свалилась с плеч, а изнутри ушла теплая сырость. Зрение очистилось, он ясно видел тревогу в глазах калики, плотно сжатые
губы.
Баронесса ухватила его за ноги, удерживая. Томас с огромным трудом отвел ее прекрасные белоснежные руки, за одно прикосновение которых рыцари
отдавали жизни, поднялся, пошатнулся. Калика с хмурым одобрением смотрел, как рыцарь влезал, словно старая больная черепаха, в помятый панцирь.
- Мой повелитель! - вскликнула юная баронесса, ее прекрасные глаза наполнились слезами.- Ты измучен, ты сразил чудовище...
Томас торопился изо всех сил, сопел, пыхтел. Калика поддержал за плечи, застегнул на спине пряжки, что-то дернул, толкнул, стукнул, и Томас
оказался в панцире, чувствуя себя сразу одетым, надежно защищенным, а два пуда железа приятной тяжестью давили на плечи.
Он с усилием поднял из лужи черной крови свой меч. Рядом с мечом, который держал калика, он выглядел как кинжал. Калика махнул рукой от окна:
- Придется через задние комнаты!
- Прорвались рабы? - спросил Томас глухо. Он метнул смущенный взгляд на златовласую баронессу.
Он метнул смущенный взгляд на златовласую баронессу.- Мы не можем допустить... Изнасилуют...
- Рабы далеко, стража отступает! Прижали к воротам. Скоро тут появятся с дюжину мордоворотов, а я так не люблю когда люди бьются как звери!
Он попятился от окна, по его лицу плясали зловещие багровые блики. Во дворе горели постройки, слышались ликующие вопли, предсмертные крики.
Томас повернулся к баронессе:
- Где чаша?
- Какая? - переспросила юная баронесса. Ее красивые брови поднялись высоко-высоко.- Их у меня много, барон привозил отовсюду. И прежний
привозил... И тот, что был еще раньше...
Калика повернулся, сердито рявкнул:
- Та чаша пришла сама. Говори быстро, женщина!
Баронесса выпрямилась, с надменным видом вскинула длинные ресницы:
- Разве я уже не под защитой славного рыцаря, победителя чудовища? Рыцаря, хотя он и носит ошейник моего раба?
Томас кашлянул, сказал виновато:
- Сэр калика, ты разговариваешь с дамой благородного происхождения.
Калика сморщился, словно хватил яблочного уксуса, махнул рукой:
- Разбирайтесь, как знаете. Я коней поставил под стеной у башни. Хочешь выбраться целым, пойдем. Нет - я поеду один.
Томас с несчастным видом поволокся за ним следом. На лестнице поверхом ниже дрались, орали, звенело оружие, видно было мелькающие головы и
блестящие полосы железа, колья, топоры. Отчаянно кричали тяжелораненые. Калика почти тащил рыцаря. Внезапно Томас остановился, поднял забрало.
Лицо было бледным, глаза блестели как звезды.
- Не ради жизни совершил побег! Ты знаешь.
- Чаша дороже жизни? - бросил калика пораженно.
- Что жизнь? Многое дороже жизни. Честь, верность, благородство. Даже любовь. Беги, сэр калика! Ты потряс меня, я никогда бы не подумал... Я
тебе второй раз обязан жизнью. Жалею, что не могу отплатить... Но я останусь, даже пусть гибель...
- Честь, верность - понятно... Но чаша?
- Непростая чаша.
Калика с непонятным выражением смотрел, как рыцарь с обреченным видом пошел обратно в спальню. Блестящая металлическая фигура скрылась в
дверном проеме, за ним протянулась цепочка капель крови, что стекали с кончика меча. С лестницы донесся могучий нарастающий рев, торжествующий.
Вскрикнул жалобно последний из защитников, и невольники, блестя голыми спинами, кинулись по ступенькам наверх. Немногие сверкали мечами,
кинжалами, но большинство дико размахивали кирками, ломами, кольями, молотами - даже рукояти были забрызганы кровью.
Калика стиснул зубы, тяжело вздохнул. Ноги словно сами раздвинулись в боевую стойку, он взял меч в обе руки и стал ожидать.
Томас выбежал, прижимая к груди кожаный мешок. В другой руке держал обнаженный меч. Забрало было опущено, Олег не видел лица рыцаря. По
железу доспехов стекала кровь. Он перепрыгнул через убитых, споткнулся о раненого, что пытался ползти, сказал тяжело:
- И здесь... С той стороны в зал ворвались невольники. Хотели изнасиловать баронессу.
- И ты, конечно же, расправил плечи, грудью на защиту?
- Ну... к тому времени я еще не нашел чашу!.. Троих пришлось...
Калика бросил, морща лицо:
- Не поспешил?
- Третьего рассек, потом увидел ее недовольное лицо, засомневался... Где кони?
- По всему замку резня, грабеж. А в башне забаррикадировались арбалетчики, отстреливаются. Если через двор, то истыкают стрелами так, будто
мы родились ежами.