Ее высушили, получилось
два цвета - белый и серый.А сам гриб был сиреневым. И Старыйпопамяти
нарисовал все материки и океаны Земли.Глобус получился бледным, а за два
года еще больше побледнел и стерся, стал как круглое яблоко.
Олег увидел на столемаленькоепятнышкорозовойплесени.Этоне
желтая, это ядовитая плесень.Он осторожно стер пятнышко рукавом.Глупо,
когда родная мать предпочитает тебе другого.В общем, этопредательство.
Самое настоящее предательство.
- Мы с тобой умрем,- сказал старик.
- И отлично. Пожили достаточно,- сказала мать.
- Тем не менее не спешим умирать, цепляемся за эту жизнь.
- Мы трусливы,- сказала мать.
- У тебя всегда был Олег.
- Я жила ради него.
- Мы с тобой умрем,- продолжал старик,- но поселок должен жить. Иначе
пропадает смысл нашего с тобой существования.
- Больше шансов выжить у поселка охотников,- сказала мать.
- Больше шансов выжить у поселка таких, какОлег,-сказалстарик.-
Если править нашим племенем будут Дик и ему подобные,точерезстолет
никто не вспомнит, ктомытакие,откудапришли.Восторжествуетправо
сильного, законы первобытного племени.
- И будут они плодиться и размножаться,- сказала мать.- Истанетих
много.И изобретут они колесо, а еще через тысячу лет - паровуюмашину.-
Мать засмеялась, как будто заплакала.
- Ты шутишь? - спросил Олег.
- Иринаправа,-сказалстарик.-Борьбазасуществованиев
элементарной форме приведет к безнадежному регрессу. Выжить ценой вживания
в природу, принятия ее законов - значит сдаться.
- Но все-таки выжить,- сказала мать.
- Она так не думает,- сказал Олег.
- Конечно, она так не думает,- согласился Старый.- Я знаком сИриной
уже двадцать лет. И знаю, что она так не думает.
- Я вообще предпочитаю не думать,- сказала мать.
- Врешь,- сказал Старый.- Мы все думаем о будущем, боимся и надеемся.
Иначе перестанем быть людьми.Именно груз знаний, которыминеотягощает
себя Дик, заменяя их простыми законами леса, может нас спасти. И пока есть
альтернатива, мы можем надеяться.
- Ради этой альтернативы ты гонишь Олежку в горы?
- Радисохранениязнаний,радинасстобой.Радиборьбыс
бессмыслицей, неужели не ясно?
- Ты всегда был эгоистом,- сказала мать.
- Твой материнский слепой эгоизм не в счет?
- Зачем тебе Олег? Он не перенесет путешествия. Он же слабый.
Этого говорить не следовало.Мать поняла сама и взглянула наОлега,
умоляя его глазами, чтобы не обижался.
- Я не обижаюсь, мам,- сказал Олег.-Но яхочуидти.Может,хочу
больше, чем все остальные.Дик бы даже судовольствиемостался.Сейчас
олени кочевать начнут. Самая охота в степи.
- Он нуженвпоходе,-сказалстарик.
Сейчас
олени кочевать начнут. Самая охота в степи.
- Он нуженвпоходе,-сказалстарик.-Какбыянивозмущался
перспективами его власти, сегодня его умение, его сила могут нас спасти.
- Спасти! - Мать оторвала взгляд от Олега.- Ты талдычишь оспасении.
А сам в него веришь? Три раза люди ходили вгоры,скольковернулось?С
чем?
- Тогда мы были еще неопытны.Мы не знали здешних законов.Мышли,
когда на перевале был снег.Теперь мы знаем, что он тает тольковконце
лета. За любое знание приходится платить.
- Если бы те не погибли, мы бы жили лучше. Было бы больше кормильцев.
- Но все равно мы оказались бы во власти законадеградации.Илимы
часть человечества и бережем его знания, или мы дикари.
- Ты идеалист, Боря. Кусок хлеба сегодня нужнее абстрактных ананасов.
- Но ведь ты помнишь вкус ананаса? -СтарыйповернулсякОлегуи
добавил: - Ананас - это тропический плод со специфическим вкусом.
- Я понял,- сказал Олег,- Смешное слово.
Глава вторая
- Бумага,- повторил Старый.- Хоть десяток листов.
- Будет тебе бумага,- сказал Томас.
Те, кому уходить, собрались у ворот в изгороди.Остальные пришлиих
проводить.Все делали вид, что поход самый обыкновенный, как за корнями к
болоту, а прощались как будто навсегда.
Те, кто уходил, были тепло одеты - одежду собрали повсемупоселку.
Тетя Луиза сама отбирала, ушивала, подгоняла.Наверное, Олегникогдане
был так тепло одет.Только Дик ничего лишнего не взял. Онсамсебевсе
шьет.Дождь почти перестал, в лужахвокругстолбовплескались,пищали
плавунцы. К хорошей погоде.
Томас посмотрел на плавунцов и сказал:
- Дождь перестанет. Надо бы столбы укрепить.
- Не думай об этом,- сказала тетя Луиза,- без тебя справимся.
- А ты мне что принесешь, пап? - спросила рыжая Рут, дочка Томаса.
- Не надо,- сказала его жена.- Не надо даже думать об этом.Главное,
чтобы папа вернулся. Закутай горло, ты опять кашляешь.
- С перевала держи правее,- сказал Вайткус Томасу.- Помнишь?
- Помню,- улыбнулся Томас.- Как сейчас помню. Ты бы лег.
Мать держала Олега за руку, и оннесмелвырватьруку,хотяему
казалось, что Дик чуть усмехается, глядя на него.Она хотела пойти с ними
до кладбища, но Сергеев ее не пустил.Он никого не пустил, кроме Луизы со
Старым.
Олег несколько раз оборачивался.Мать стояла, приподняв руку, словно
хотела помахать вслед и забыла. Она старалась не плакать.
Над изгородьюбыливидныголовывзрослых.Мать,Эгли,Сергеев,
Вайткус, а сквозь колючки, пониже,темнелифигурыребятишек.Маленькая
шеренга людей, за ними -покатые,блестящиеподдождемрозовыекрыши
маленькой кучки домиков.
С холма Олег обернулся в последний раз.